Валерий Залотуха - Свечка. Том 1

Про Челубеева раньше говорили: «Хозяин метлой метет, базар в любую сторону поворачивает». Может, и теперь так говорят, но скорей по привычке. Всякая поговорка, прежде чем сгинуть навсегда, некоторое время еще в воздухе болтается, вызывая недоумение своей бессмысленностью.

Не Хозяин, нет, не Хозяин…

Челубеев это окончательно понял, когда Зуйков около своей церкви неугодника убил. Да убил он его, убил, для Челубеева это не было вопросом! И раскрутить это дело не составляло труда, испорченные сами вызывались давать показания, хотя, конечно, показаниям их грош цена: сначала наплетут с три короба, а потом от своих слов откажутся, но все равно – можно было раскрутить… И нужно! Этот Зуйков для Челубеева как заноза в правой ладони, с того самого момента, когда на плацу при общем построении на колени перед монахами бухнулся. Перед монахами на колени, а ему Хозяину – в морду фактически плюнул… «Вот и поквитаемся!» – обрадовался Челубеев, когда об убийстве ему доложили, и уже из своего кресла поднялся, чтобы на место происшествия направиться, когда начальник К-ского УИНа по фамилии Частик позвонил и вместо сухого «Здравия желаю» радостное «Христос воскрес!» в трубку прокричал.

На пасху дело было, говорили потом, что неугодник прямиком в рай полетел, мол, всякий, кто на пасху окочурится, транзитом туда отправляется – смех! Конечно, не мог он начальнику сказать, что про все это думает, но и принципам своим изменять не собирался и сдержанно в ответ поприветствовал:

– И вам здравия.

Но понял тогда – не отдаст начальник Зуйкова. Потому что свой, православный, а православный убить не может…

Да еще как убьет!

И убил.

Но потом даже был рад, что не дал делу хода. Получалось, чужими руками отомстил бы, а Челубеев хотел непременно сделать это сам.

Сам!

Срок а в зоне большие, торопиться некуда. Такой случай может представиться, и представится, обязательно представится…

Как всякий руководитель советской закалки, Марат Марксэнович обладал изрядной толикой коварства, но если бы один Зуйков ему противостоял. Это он, Челубеев, был здесь один, и ввиду разницы сил и возможностей был вынужден перейти к тактике партизанских действий. Так, с наступлением морозов он начал осуществлять секретную операцию под кодовым названием «Большой взрыв». Когда неугодники стали вывозить трактором мороженое дерьмо и складировать его на берегу речки Неверки, многие недоумевали и даже с вопросами обращались: зачем, мол, это делается, с какой целью? На подобное любопытство подчиненных у хорошего начальника есть ответ: «Так надо». Скажешь построже, и вопросов больше нет. А дело заключалось в том, что Неверка течет по К-ской области, встречая на пути только заброшенные деревни – от «Ветерка» к бывшей «Пионерке». Речка ленивая, за зиму лед намерзает толстый и в ледоход забивает плотину прямо под стенами монастыря, да так, что почти каждый год саперы лед рвут. План был прост до гениальности – когда лед на реке встанет, сгарнуть на него бульдозером тонны дерьма и ждать весны, ледохода, когда оно, родимое, отдрейфует и остановится у когда-то родных, а сейчас ненавистных стен. И – получи, фашист, гранату! Нет, не граната это будет, а мина, самая настоящая мина! План операции «Большой взрыв» пришел Челубееву в голову, когда монахи крестили Светку, когда вернулась она домой, как дура, мокрая, нечесаная.

– Ну что, крестили тебя? – Челубеев делал вид, что спокоен, а сам места себе не находил.

– Я сама крестилась, – овечкой кроткой прикинулась. Сама, как же… Окрутили и крестили! Расчетливо, не торопясь, окрутили… Челубеев сразу это почувствовал. Задумчивая сделалась, молчаливая. Стоит вечером у окна и смотрит, стоит и смотрит…

Подсмотрел даже один раз из-за спины: может, видит там что, может, из стоящего напротив общежития личного состава показывают неподходящее? Было же три года назад, показали ребята из охраны кое-что спьяну, Светка пожаловалась, и Челубеев так их потом наказал, что теперь прячутся, увидев у окна Хозяйку. Подсмотрел – нет никого в окнах напротив, а она все стоит и стоит. Предложишь, бывало:

– Свет, давай порубаем?

Молчит – не слышит.

– Свет!

– Что? – Повернет голову, и по глазам понятно, что не только не слышит его, но даже и не видит! Разве это семейная жизнь?

Пытался отвлечь.

– Может, Светик, видик посмотрим? Комедия новая американская «Жареные мертвецы». Ребята смотрели – оборжались.

– Что?

«Любим мы со Светкой пожрать и поржать», – говорил раньше Челубеев. Говорил… Словно не родная теплая Светка рядом, а чужая холодная женщина, марсианка какая-нибудь, Аэлита непонятная… И никакой физической близости, какая тут физическая близость? Однажды ночью решил пойти на штурм и неожиданно легко штурмовал, но лучше бы этого не делал, потому что показалось, что она не только чужая, не только холодная, но и мертвая… Мертвая! Страшно такое про свою живую жену говорить, но как иначе скажешь, если лежала, как бревно неподвижное. Еще один такой штурм, и охота к этому делу вообще пропадет, ходи потом по врачам, глотай таблетки, какие Спицын втайне от своей Спицы глотает. Тайная мужская истина: «Пить бросишь – начнешь, курить бросишь – начнешь, а это дело бросать никак нельзя, его потом домкратом не поднимешь». Но вот ведь как: бросить нельзя и продолжить невозможно…

Самое неприятное, что подобное в их семейной жизни однажды уже случалось, и, хотя в результате семья сохранилась и двадцать лет потом прожили, по большому счету ничего хорошего это не принесло. Тогда все началось с кинофильма «Странная женщина». Сходила Светка в кино, пришла домой и стала так же вот, у окна. Стала и стоит. И вот так же спросишь что-нибудь, а она в ответ:

– Что?

Челубеев даже тайком тогда на тот фильм сходил, чтобы понять, что же такое жена там увидела, но ничего не понял, а только выспался. Нечего там было смотреть, а на Светку как подействовало.

– Что?

Но это только цветочки, ягодки были впереди. На день милиции в «Пионерке» давали концерт – артисты из областной филармонии приехали, они каждый год приезжали. В основном одни и те же, но случались и новенькие. А так – концерт как концерт, и про партию стихи, и про милицию, и песню душевную споют, а под конец что-нибудь веселенькое. А в заключение – банкет. И тоже – банкет как банкет: кто больше выпьет и на своих ногах уйдет. А разве начальник может меньше подчиненных пить? Нет. А утром в пять часов вставать, ехать в К-ск с отчетом. Короче, не остался Челубеев на банкет и даже до конца концерта не досидел, ушел домой, пару часов с отчетом поработал, завел будильник и лег спать. И проспал бы спокойно до пяти, если бы не телефонный звонок.