Сергей Саканский - Человек-тело

.

.

.

.

.

.

Канули в лету строки о Разливе и шалаше, а жаль: там был запах сена и колорит, и замечательная сцена онанизма с новеньким, пахнущим свежей типографской краской органом. Вот что осталось от этого периода…

Осень семнадцатого года описана следующим образом.

Это был, конечно, момент истории, когда В. И. Ленин ответил выступавшему Церетели с места: «Есть такая партия!» и дальнейшая игра слов «рано/поздно» — о необходимости штурма Зимнего именно до созыва кворума съезда советов, где большевиков бы просто послали нахуй. Вот что заявляет мой личный Ленин, Ленин поэмы «Хуй»:

По официальной истории тех лет далее развязалась дискуссия, и Ленину удалось найти аргументы, чтобы убедить соратников в немедленном аресте Временного правительства.

.

.

.

.

.

.

Поэма «Хуй» умерла, не родившись, не выйдя к своему народу, так и зависла в черновике, в червивой утробе социализма, который казался вечным, как Агасфер. Я хотел всего лишь отсрочить ее на пятилетку Литинститута, но столько событий произошло за эти ударные годы, что беременность оказалась ложной.

Издох Брежнев. Сдохла еще парочка генсеков. Воцарился Горбатый. Началась Перестройка. Система, которую мой чеканный «Хуй» был призван коварно подтачивать, рухнула сама по себе. Поэма оказалась не нужна. Полная импотенция. Владимир Ильич Ленин побледнел, померк: в те годы он стоял, все еще растиражированный на постаментах по всем городам и селам страны, но жалкий, обосранный голубями, никому не нужный. Таинственный автор поэмы «Хуй», наверное, высказался об этом как-нибудь так…

Иногда я думаю: каковой была бы моя судьба, не выиграй я в свое время билетик в Литинститут? Вряд ли я стал бы посылать туда документы на следующий год, потому что в следующем году я бы уже сидел в Мордовских лагерях. Из СССР меня бы выдворили как раз в самом начале перестройки, на Западе я бы оказался как раз в годы пика популярности России и русских, я мог бы сделать на этом хороший капитал: мои лекции собирали бы много народу, мои книги печатались высокими тиражами…

Сейчас я бы писал прозу, поскольку года клонят именно к ней, суровой, возможно — сценарии к сериалам и компьютерным играм, жил бы на скромном ранчо на берегу реки или океана, тосковал по Москве и России… И никогда, никогда в своей жизни не встретил бы Анну.

…Анна, Анна, Анна… Анюта и Нюша. Нюра и Анка. Красавица моя и чудовище. Проклятье мое. Пулеметчица. Черный кальмар отчаянья.

Надо же было мне вляпаться в эту любовь на заре туманной юности! Стоило ли на вечерней заре не менее туманной старости отыгрывать эту любовь?

Вот девушка, которая отказала мне. Так крепко ударила, что шрам остался на всю жизнь, причем, на самом видном месте.

Мысль № 1

Что-то странное произошло с самим временем. Время будто бы схлопнулось. Годы разлуки исчезли, и то дождливое утро, когда она попросила меня больше не приходить, кажется мне как вчера.

Мысль № 2

И все это растворилось, словно сон: перестройка, бандитские годы. Немыслимые события в стране. Целая моя жизнь. Как будто бы вся жизнь потеряла смысл. Как будто бы весь смысл жизни только в том и был, чтобы добиться этой женщины. Вот я и добился, и что?

Мысль № 3

Мы не часто говорили с нею о нем, но говорили. Я как-то сразу почувствовал: теория, что она до сих пор любит его, неверна. Будь это так, то все наши разговоры вращались бы вокруг него орбитально, будто он какой-то Сатурн.

Он ведь на самом деле грозился нашинковать ее на мелкие кусочки, пропустить через мясорубку и слить в унитаз. Орал ей по пьяни, но забыл, болезный, а она запомнила на всю жизнь и даже реализовала в прозе Тюльпанова. Многие его галлюцинации о сверхреальности, в том числе и само «человек-тело» происходит именно из-за пьянки и связанных с этим провалами памяти.

Этот и подобные моменты их жизни она помнила хорошо, потому и обсуждалось.

Мысль № 4

Например, история с Ильдусом, его соседом по даче, которого он зарубил колуном. Если в общаге, когда он взялся за древко впервые, дабы оградить свой творческий покой, Анна умело отвела от мрачной участи и меня, и покойную Настю, то в этом случае она намеренно спровоцировала ситуацию. Поступок был умопомрачительный. Она тайно встретилась с Ильдусом, пригласив в ресторан, хорошенько угостила его и проинструктировала. Пустила в ход все свои чары. Дескать, коли будет все правильно, она и телом заплатит… Когда-нибудь… Долг платежом красен.

Как же легко поймать мужика на крючок и вести его меж водоворотов и водорослей туда, где белым облаком маячит туманный сачок. Или черный колун.

Ильдусу было дано задание: выжить Кокусева с дачи. Чтоб забыл это место, чтоб больше не ездил.

Для чего это было ей нужно? По официальной версии, чтобы привязать супруга, чтобы был всегда при ней, что надежнее, верней и в конечном счете лучше для него же самого.