Грэм Грин - Сила и слава

— Почем знать, может быть, заложник.

— Если бы заложник, они бы связали ему руки, верно?

— Почем я знаю? — Бродяга держался с ворчливой независимостью, которая встречается в тех странах, где бедняки имеют право просить милостыню. — Хотите вы спиртного или нет? — спросил он.

— Мне нужно вино.

— Я не знаю, что у него будет, придется брать что дадут. — Он повел его вниз к реке и сказал: — Не знаю даже, в городе ли он.

Жуки собирались стаями, покрывая тротуар; они лопались под ногами, как грибы-дождевики; с реки тянуло сыростью. Бюст генерала белел в крохотном городском саду. Раскаленные мостовые, пыль; на первом этаже единственной гостиницы жужжал электрический вентилятор. Широкие деревянные ступени, покрытые жуками, поднимались вверх, на второй этаж.

— Я сделал все, что мог, — сказал бродяга.

На порог второго этажа вышел человек в черных форменных брюках и белой, тесно облегающей куртке: он шел из спальни с полотенцем через плечо. У него была седая аристократическая бородка, а вместо подтяжек — ремень. Где-то в трубах булькала вода, а жуки все взрывались, ударяясь о голую лампочку. Бродяга заговорил серьезно, и пока он говорил, свет тускнел и мерцал вполнакала. Верхнюю площадку загромождали плетеные качалки; на большой грифельной доске мелом были написаны имена постояльцев — всего трое на двадцать комнат.

— Джентльмена нет, — сказал бродяга, повернувшись к своему спутнику. — Так сказал хозяин. Будем ждать?

— Для меня время не имеет значения.

Они вошли в большую пустую спальню с кафельным полом. Черная железная койка походила на вещь, которую случайно бросили при переезде. Они уселись рядом и стали ждать, а жуки прорывались сквозь дыры в москитных сетках.

— Это очень большой человек, — сказал бродяга. — Он двоюродный брат губернатора. Может достать все, что угодно. Но, конечно, вас ему должен представить тот, кому он доверяет.

— А тебе он доверяет?

— Я однажды работал на него, — ответил бродяга и добавил откровенно: — Он вынужден мне доверять.

— А губернатор об этом знает?

— Понятно, нет! Губернатор — человек жесткий.

В трубах время от времени шумела вода.

— А с чего ему мне доверять?

— Алкаша сразу видно. Вам придется еще не раз к нему обращаться. Товар у него хороший. Дайте-ка мне лучше ваши пятнадцать песо.

Он тщательно дважды пересчитал их и сказал:

— Я добуду вам бутылку лучшего бренди из Веракруса, увидите.

Свет погас, и они сидели в темноте. Койка скрипела, когда кто-нибудь из них шевелился.

— Мне не нужно бренди, — отозвался голос, — или, по крайней мере, совсем немного.

— Чего же вы хотите?

— Я же сказал: вина.

— Вино дорого.

— Не важно. Вина или ничего.

— Айвового вина?

— Нет-нет, французского.

— У него иногда бывает калифорнийское.

— Годится.

— Ему самому оно, конечно, не стоит ни гроша. Это товар с таможни.

Внизу снова заворчала динамо-машина, и зажегся тусклый свет. Открылась дверь, и хозяин поманил бродягу; начались долгие переговоры. Человек в твидовом костюме, сидя на кровати, прислонился к стене. Его подбородок был порезан в нескольких местах, там, где он проводил бритвой слишком усердно, лицо худое и болезненное — создавалось впечатление, что когда-то оно было округлым и полным, но потом щеки запали. Он походил на дельца, для которого настали тугие времена.

Бродяга вернулся и сказал:

— Джентльмен занят, но скоро придет. Хозяин послал за ним мальчика.

— А где он?

— Его нельзя отрывать. Он играет в бильярд с шефом полиции.

Он снова сел на кровать.

— А вы где остановились? Вы ведь нездешний, верно?

— Я здесь проездом.

— Этот джентльмен очень влиятельный. Нам следует предложить ему выпить. В конце концов, вы же не захотите все взять с собой? Какая разница, где пить.

— Я хотел бы немного взять домой.

— Какая разница? Дом — там, где есть стул и стакан.

— Все равно.

Снова погас свет, и на горизонте вспыхнула молния, словно свет проглянул через занавесь; звук грома долетел издали сквозь москитный полог, точно звук с другого конца города, где происходит воскресный бой быков.

— Чем вы занимаетесь? — дружелюбно спросил бродяга.

— Подзарабатываю как придется.

Они сидели молча, прислушиваясь к звукам шагов по деревянной лестнице. Дверь отворилась, но им ничего не было видно. Вошедший грубо выругался и спросил:

— Кто тут?

Потом чиркнула спичка, осветила массивную сизую челюсть и погасла.

— А, это ты! — устало сказал вошедший.

— Я.

Это был мужчина с огромным одутловатым лицом, одетый в обтягивающий серый костюм. Револьвер оттопыривал его жилет.

— У меня нет ничего для тебя, — сказал он. — Ничего.

Бродяга проковылял через комнату и что-то зашептал серьезным тоном. Один раз он осторожно коснулся пальцем босой ноги начищенного ботинка собеседника. Тот вздохнул, надул щеки и сел, внимательно разглядывая койку, словно на ней были записаны его смутные мысли.

— Вы хотите бренди из Веракруса, так? — сказал он человеку в твидовом костюме. — Это противозаконно.

— Вовсе не бренди. Бренди я не хочу.

— Может быть, сойдет пиво?

Он вышел на середину комнаты, раздраженный и властный; его ботинки скрипели на плитках. Сразу видно, что это двоюродный брат губернатора.

— Я могу вас арестовать, — пригрозил он.

— Конечно, ваше превосходительство, — робко сказал человек в твидовом костюме.

— Думаете, у меня нет другого занятия, кроме как поить каждого проходимца, который привередничает.

— Я бы никогда не побеспокоил вас, если бы этот человек не…

Двоюродный брат губернатора сплюнул на пол.

— Но если вы, ваше превосходительство, желаете, я уйду…

— Я не жестокий человек, — сказал тот резко. — Я всегда стараюсь помочь своим товарищам, когда это в моих силах и не приносит вреда. Вы понимаете мое положение. Это спиртное достается мне совершенно законно.

— Разумеется.

— Я же должен оправдывать свои расходы.

— Разумеется.

— Иначе я бы прогорел. — Он осторожно приблизился к койке и стал медленно разбирать ее. — Вы не трепач? — спросил он, обернувшись, через плечо.

— Я умею хранить секреты.

— Я не против, чтобы вы говорили, но — людям надежным.

В матраце была большая дыра; он вытащил из него пук соломы и снова заткнул им дыру. Гость в твидовом костюме смотрел с деланным равнодушием поверх бульвара на темный, грязный берег и мачты парусников; за ними вспыхивала молния, и приближались раскаты грома.

— Ладно уж, — сказал двоюродный брат губернатора, — могу поделиться с вами. Товар добрый.

— Но мне действительно нужно не бренди.

— Берите что дают.

— Тогда, пожалуй, я возьму назад свои пятнадцать песо.