Грэм Грин - Сила и слава

— Пятнадцать песо! — оживился брат губернатора.

Бродяга вполголоса стал поспешно объяснять, что джентльмен хотел купить кроме бренди еще и вино. Он горячо торговался, стоя у кровати. Брат губернатора сказал:

— Вино очень трудно достать. Могу дать только две бутылки бренди.

— Одну бутылку бренди, а другую…

— Это лучшее веракрусское бренди.

— Но я люблю вино… не представляете, как мне хочется…

— Вино стоит немалых денег. Сколько вы можете еще заплатить?

— У меня осталось только семьдесят пять сентаво.

— Могу дать вам бутылку текилы.

— Нет, нет.

— Тогда добавьте еще пятьдесят сентаво и получится большая бутылка.

Он снова стал шарить в матраце, вытаскивая пучки соломы. Бродяга подмигнул человеку в твидовом костюме и стал жестами изображать, что откупоривает штопором бутылку и наливает в стакан.

— Вот, — сказал двоюродный брат губернатора. — Берете или нет?

— Беру, беру.

Брат губернатора сразу утратил свою мрачность. Он потер руки и сказал:

— Душная ночь! Кажется, в этом году дожди начнутся раньше времени.

— Может, ваше превосходительство окажет мне честь, выпив стаканчик бренди за нашу сделку?

— Может быть, может быть.

Бродяга открыл дверь и оживленным голосом попросил стаканы.

— Давненько я не пил вина, — сказал двоюродный брат губернатора. — Не лучше ли нам спрыснуть сделку вином?

— Как будет вам угодно, — сказал человек в твидовом костюме. С выражением мучительной тревоги он смотрел, как вытащили пробку, и сказал: — Если вы не против, я выпью бренди.

Он криво, с усилием улыбнулся, наблюдая, как уменьшается вино в бутылке.

Сидя на кровати, все трое чокнулись. Бродяга пил бренди.

— Я горжусь этим вином, — сказал брат губернатора. — Отличное вино. Лучше калифорнийского.

Бродяга подмигнул и сделал знак человеку в твидовом костюме.

— Еще стаканчик, ваше превосходительство! — сказал он. — Можно предложить вам бренди?

— Это хорошее бренди. Но я думаю, что можно еще стаканчик вина.

Они наполнили стаканы.

— Я отнесу немного вина матери, — сказал человек в костюме. — Она любит пропустить стаканчик.

— И правильно делает, — сказал брат губернатора, опустошая свой стакан. — Так у вас есть мать?

— Мать есть у каждого.

— Вы счастливчик. А моя умерла. — Его рука потянулась к бутылке и схватила ее. — Порой мне ее недостает. Я называл ее «мой дружок». — Он наклонил бутылку: — С вашего позволения.

— Разумеется, ваше превосходительство, — сказал тот с тоской, делая глоток бренди.

— У меня тоже есть мать, — сказал бродяга.

— Нам-то что до этого? — грубо отозвался брат губернатора. Он откинулся, и койка заскрипела. — Я часто думаю, что мать обычно больше друг, чем отец. От нее веет миром, добротой и заботой. В годовщину ее смерти я всегда приношу цветы на ее могилу.

Человек в твидовом костюме вежливо сдержал икоту и сказал:

— Ах, если бы я тоже мог!

— Вы же говорили — ваша мать жива.

— Мне показалось, что вы говорите о бабушке.

— Как я мог? Своей бабушки я не помню.

— Я тоже.

— А я помню, — сказал бродяга.

— Много болтаешь, — сказал брат губернатора.

— Может быть, послать его завернуть бутылку… Чтобы не подводить ваше превосходительство, меня не должны увидеть…

— Погодите, погодите. Не к спеху. Я рад, что вы здесь. В этой комнате все к вашим услугам. Стаканчик вина?

— Лучше бренди.

— Тогда с вашего разрешения! — Он наклонил бутылку, и немного вина вылилось на простыню. — О чем мы говорили?

— О бабушках.

— Да нет! Я свою даже не могу вспомнить. Самым ранним моим воспоминанием…

Дверь открылась.

— Пришел шеф полиции, — сказал хозяин.

— Прекрасно, ведите его сюда.

— Стоит ли?

— Конечно, это хороший парень. — Он повернулся к остальным. — Впрочем, когда играешь в бильярд, ему нельзя доверять.

Крупный тучный мужчина, в фуфайке и белых брюках, с револьвером у пояса, показался в дверях.

— Входите, входите! — сказал брат губернатора. — Как ваша зубная боль? А мы тут толкуем о наших бабушках.

Он сердито повернулся к бродяге:

— Освободи место шефу.

Шеф стоял в дверях, наблюдая за ними с некоторым смущением.

— Так, так… — сказал он.

— У нас маленькая дружеская вечеринка. Присоединитесь? Это будет честью для нас.

Лицо шефа мигом просияло:

— Разумеется, немного… пива никогда не повредит.

— Верно. Налей шефу стаканчик пива.

Бродяга наполнил свой стакан вином и протянул его. Шеф сел на кровать, выпил, потом взял бутылку и сказал:

— Хорошее пиво. Очень хорошее. У вас одна бутылка?

Человек в твидовом костюме взглянул на него, застыв в тревоге.

— Боюсь, только одна.

— Ваше здоровье!

— Да, о чем мы все-таки говорили? — спросил брат губернатора.

— О том, что мы помним из своего раннего детства, — ответил бродяга.

— Первое, что я могу вспомнить… — начал задумчиво шеф. — А почему этот джентльмен не пьет?

— Я выпью немного бренди.

— Ваше здоровье!

— Ваше здоровье!

— Первое, что я могу отчетливо вспомнить — мое первое причастие. Волнение, мои родители вокруг меня…

— Сколько у вас было родителей?

— Двое, конечно.

— Как же они могли быть вокруг вас? Для этого нужно, по крайней мере, четырех!

— Ха-ха-ха!

— Ваше здоровье!

— Ваше здоровье!

— И вот такова, я говорил, ирония судьбы. Моим печальным долгом было присутствовать при расстреле старого священника, который тогда меня причащал. Я плакал — не стыжусь признаться. Одно меня утешает: возможно, он святой и молится за нас. Не всякий может сподобиться молитвы святого…

— Таким необычным способом…

— Да. Жизнь — это тайна.

— Ваше здоровье!

— Стаканчик бренди, шеф? — сказал человек в костюме.

— Но в этой бутылке осталось так мало, что я лучше…

— Мне очень хотелось бы отнести немного матери.

— Такую каплю? Нехорошо, один осадок. — Он вылил оставшееся себе в стакан и причмокнул: — Если только у пива бывает осадок. — Потом он замер с бутылкой над стаканом и удивленно спросил: — Вы плачете?

Все трое с полуоткрытыми ртами уставились на мужчину в твидовом костюме.

— Это у меня всегда от бренди, — сказал он. — Извините, джентльмены. Я очень быстро хмелею и тогда вижу…

— Что видите?

— Не знаю. Вижу я, как гибнут все надежды мира.

— Вы поэт.

— Поэт — душа своей страны, — вставил бродяга.

Молнии все вспыхивали в окне — его словно задергивали белой занавеской — и гром загрохотал над ними. Единственная лампа под потолком замигала и потускнела.

— Плохо для моих людей, — сказал шеф, раздавив жука, который подполз слишком близко.

— Что плохо?

— Да то, что дожди начались так рано. Они кое-кого ловят.