Амадо Эрнандес - Хищные птицы

Что же касается главарей корпорации, то никто не мог достоверно знать, где они обретаются в данный момент. Нежеланным и непрошеным гостям в Багио говорили, что дон Сегундо и старый китаец в Маниле, а из Манилы всех отсылали в Багио. Все жили напряженным ожиданием подробностей расследования дела о покушении на Мандо. Пока охранники отказывались назвать имена тех, кто подослал их.

Здоровье Мандо шло на поправку. Судя по всему, его помыслами безраздельно владела Пури. При одном ее виде лицо молодого человека озарялось радостью. Когда ее не было рядом, он тосковал и не находил себе места. Доктор Сабио принес ему несколько книг, а Андрес — толстую кипу журналов. Подмигнув Пури, Мандо шутливо спросил:

— Ты думаешь, все это можно прочитать?

— Наверное, доктор Сабио хочет, чтобы ты прочитал все это, когда окончательно поправишься.

— Может быть, — согласился Мандо, — но знаешь, я очень отстал за время болезни. Мне придется работать и день и ночь, чтобы наверстать упущенное.

— Хочешь, я тебе почитаю вслух? — предложила Пури.

— Нет, давай лучше поговорим.

— Тебе еще не наскучило со мной разговаривать? — с притворным удивлением спросила девушка. — Ты целыми днями только и делаешь, что разговариваешь со мной. Не надоело тебе, Мандо, а?

— А почему бы тебе не сказать «дорогой Мандо»?

— Сначала ответь на мой вопрос. Тебе не надоело?

— Если бы, Пури, я был поэтом, я сказал бы, что скорее бабочке надоест цветочный нектар, скорее звезды устанут сиять в небе, чем мне наскучит разговаривать с тобой.

— Так о чем же ты на этот раз хочешь со мной поговорить?

— О многом, Пури, о многом. Я очень многое должен тебе рассказать о себе. То, что тебе обязательно нужно знать.

— Ты думаешь, что от этого изменится мое отношение к тебе?

— Не знаю. Наверное, нет, но мне не хочется иметь от тебя никаких секретов.

Стоял чудесный солнечный день, и Пури вывезла Мандо в сад. Он, счастливый, восседал в кресле-каталке и с удовольствием поглядывал по сторонам, покинув больничную палату.

— Вот здесь тебе будет хорошо, — проговорила Пури, подкатив его к развесистому дереву. — Ты еще не устал?

— Это ты, наверное, устала. Хоть я и похудел, все равно тебе должно быть трудно.

— Я привыкла к тяжелой работе. Не забывай, что я ведь деревенская девушка. — Пури присела на скамейку рядом с его креслом.

Вокруг стоял дурманящий аромат цветов и деревьев. Мандо с удовольствием дышал полной грудью. Некоторое время они сидели молча. Пури старалась угадать, о чем собирается поведать ей Мандо, но заговорить первой не решалась. Однако Мандо, словно прочитав ее мысли, сказал:

— Сейчас я хочу рассказать тебе все о себе, — начал он. — Ты обязана знать, кто такой я в действительности.

Пури подняла голову и в упор взглянула на Мандо.

Рот у нее приоткрылся от удивления, глаза выражали недоумение.

— Я — Андой, — выпалил вдруг Мандо.

Это произошло столь неожиданно, что Пури даже вздрогнула.

— Андой?

— Да-да, Андой. Тот самый Андой. Пропавший сын сестры твоего отца.

— Мой двоюродный брат! — вскрикнула она. — Не может быть! — В ее голосе все еще звучало сомнение.

Мандо взял Пури за руку, пытаясь ее успокоить, и не торопясь поведал ей все перипетии своей жизни, не утаивая решительно ничего. Когда он окончил рассказ, она потихонечку высвободила свою руку и неуверенно заговорила:

— Наверное, я должна радоваться, что ты наконец нашелся, потому что ты — наш самый близкий родственник, но…

— Но мы с тобой двоюродные брат и сестра, ты это хотела сказать?

— Почему же ты так долго скрывал от меня? — с укором спросила Пури.

— По двум причинам, Пури. Во-первых, мне необходимо было скрывать свое подлинное имя до определенного времени. А во-вторых, это никак не влияло на мои чувства к тебе. Я полюбил тебя с первого взгляда.

— Но…

— Что-нибудь изменилось в твоем отношении ко мне, дорогая? — спросил Мандо, снова взяв ее за руку.

Пури смотрела вдаль. Для нее ничего не изменилось. Если он действительно — Андой, то для нее это не имеет никакого значения. Он был и всегда останется для нее Мандо, человеком, которого она любит и которого не перестанет любить, невзирая ни на что.

— Но что скажет отец, — робко начала было Пури.

— Я сам с ним поговорю…

Выслушав рассказ Мандо, Пастор крепко обнял молодого человека и возблагодарил судьбу за то, что она сохранила в живых единственного сына его родной сестры.

— Это, наверное, в тебе моя кровь, — радостно сказал он Мандо.

— Да. И теперь я стану звать вас Тата Пастор.

Когда же Мандо попросил у него руки Пури, поведав ему об их взаимной любви и привязанности, тот нахмурился и некоторое время размышлял.

— А что, если вы потом разонравитесь друг другу? — почему-то спросил он.

— Для нас это будет наказанием, которого мы не перенесем.

— Ну, коли так, пусть будет по-вашему. Кому же еще в этой жизни, как не вам, любить друг друга!

Мандо поблагодарил Пастора взглядом.

— Только, чур, я сам поговорю с ней, — решил Пастор. — Я хочу первым ее обрадовать!

Через несколько дней Мандо выписался из больницы. Окончательно окрепнув, он пригласил к себе Пастора и Пури, доктора Сабио, Магата и Андреса. Ему хотелось не только отпраздновать свое исцеление, но прежде всего — поделиться с ближайшими друзьями своими планами на будущее, которые зародились у него еще там, в горах Сьерра-Мадре.

— Обо всем этом прежде знал только Тата Матьяс, — сообщил он и рассказал собравшимся о грандиозном проекте просвещения филиппинского народа, о планах научных исследований, в особенности в области сельского хозяйства, и о многом-многом другом. — Для всего этого у нас есть средства, — заявил он удивленным слушателям. — И эти средства мы собираемся вложить не в «дело» и не в политику, а в осуществление высоких гуманистических принципов и идеалов. Но одному человеку не под силу осуществить все эти замыслы. Даже десятерым! Для этого следует создать корпорацию с различными секторами, которая будет руководить осуществлением всей грандиозной программы. Первоначально в корпорацию войдет газета «Кампилан», радиостанция и телестудия, а также асьенда, которую нам необходимо приобрести.

Мандо рассказал далее о том, что в результате проведенного расследования выяснилось — он сослался на специальную комиссию Конгресса под председательством сенатора Маливанага, — что асьенда Монтеро и ряд других таких же поместий давно выкуплены государством у церкви и других землевладельцев, но каким-то странным образом, явно в результате махинаций, эти земли вновь оказались в руках частных лиц. Вопрос о законности подобных сделок будет решать суд и, по всей вероятности, признает за правительством право конфисковать эти земли без всякой компенсации ее нынешним владельцам.