Олжас Жанайдаров - В середине дождя

В тот день шел дождь. Над Москвой уже с неделю нависали смурные тучи, которые то и дело обильно увлажняли ее. Я расстался с Аней посреди дождя — и встречал ее снова, когда с неба так же падали тяжелые капли…

Мы решили пока оставить вещи в камере хранения, так как хотели прогуляться. В этот раз Аня согласилась остановиться в моей квартире, тем более что родители вновь уехали.

С вокзала мы спустились в метро и доехали до "Чистых прудов". Выйдя на улицу, прошли мимо памятника Грибоедову и двинулись по бульвару.

Я держал зонт, в другой руке держал Анину ладонь. Дождь, как заправский барабанщик, в тихом ритме отстукивал над нами. На дорожке отпечатывались следы, серые стволы деревьев спрятались под желто-зеленой листвой. Редкие прохожие спешили мимо по своим делам. Со своими зонтами над головой они были похожи на ходячие грибы.

Аня поправила прядь волос. Вокруг шеи был повязан клетчатый платок. Такой она была на фотографии, когда я в первый раз ее увидел.

Мы обошли белое здание на нашем пути и очутились у пруда. На его гладкой поверхности пузырились капли дождя. Мы подошли к самому краю.

— Похож на Патриаршие… — сказала Аня. — Смотри — лебедь!

Она показала на противоположную сторону. У того берега в воде, завернув клюв в перья, сидел лебедь. Заметив нас, он высунул голову, но потом поплыл к домику, расположенному посередине пруда. Вскоре он там скрылся. Дождь продолжал пускать пузыри.

Мы стояли, продолжая глядеть на воду. В этом было что-то гипнотическое. Я поцеловал Аню. Она осмотрелась вокруг и сказала:

— Мы здесь одни? Для Москвы это странно. Даже машин мало.

— А может, мы действительно одни? Представь, все люди исчезли. Как у тебя, в одном стихотворении.

— Да. Помню. Как, кстати, тебе? С пивом потянет?

— Лучше с кофе. Твои стихи будто… будто пропитаны мягкой влагой, — сказал я.

— Это все Питер. Живя там, невозможно писать по-другому. Читать мои стихи нужно с зонтиком. А то — промокнешь.

Мы двинулись вдоль пруда. Дождь ослаб. Стук капель по куполу зонта стал еле слышным — так топают муравьи.

— Прошлое, оказывается, живо не только в воспоминаниях. Иногда оно напоминает о себе в реальной жизни, — сказала Аня. — Позавчера звонил мой бывший парень. Первый парень.

— Зачем?

— Хотел узнать телефон нашего общего знакомого.

Я промолчал.

— Сто лет его не слышала и не видела. Да и сейчас хочется поскорей забыть.

— Воспоминания неприятны? — спросил я.

— Не знаю. Я его на самом деле очень любила. Да и в него невозможно было не влюбиться. Учился в соседней школе. Душа компании, красавец, гитарист. А мне было всего 16 лет. Тихая девочка, грезящая о прекрасном принце.

Она смотрела себе под ноги. Словно вновь превратилась в скромную 16-летнюю девочку.

— Он очень красиво ухаживал. На каждом свидании дарил по букету роз. Я сначала стеснялась, мне казалось, это дорого, а потом он сказал, что у него друг работает на рынке, цветами торгует. Мы гуляли вместе у озера, еще там в Архангельске, и он учил меня целоваться. Играл на гитаре — тогда я подсела на Цоя. Помню, мы с ним планировали съездить вместе на Байкал, во Францию, в Аргентину. В итоге так нигде и не побывали.

Я молчал, не зная, что сказать. Зачем она мне все это рассказывает сейчас?

— Когда уехала учиться в Питер, он приезжал ко мне. Сам никуда не поступил, разгильдяем был. Я так радовалась его приездам. Каждый раз готовилась. Делала его любимые блюда, продумывала, куда можем пойти погулять. Наряжалась. Была счастлива. Хотя догадывалась, что люблю его больше, чем он меня. Но до конца в это не верила.

С дерева сорвался лист и упал к нашим ногам. Прохожих было по-прежнему мало.

— Зимой, после сессии, приехала домой, в Архангельск. Тогда все и узнала. Я знала, что Саша не склонен к верности. Но я надеялась. У меня осталось такое убеждение до сих пор: если к человеку относиться хорошо, он не будет относиться к тебе плохо. Стараюсь воспитывать личным примером. Но… В общем, пока я училась в Питере, Саша гулял со всеми подряд. Он изменял мне даже с моей подругой. Их я и увидела вместе.

Мы дошли до конца бульвара и остановились.

— А теперь куда? — спросила Аня.

Я молча показал рукой. Мы свернули на улицу Покровка.

— Мы расстались, а ему было все равно. Конечно, переживала. Равнодушие очень ранит…

Она замолчала. На Покровке было оживленно. Автомобили скользили по лужам, как скутеры. Впереди виднелось Садовое кольцо.

— Ладно, хватит о грустном. Ко мне на прошлой неделе бывший одноклассник приезжал. Лешка. Я тебе про него рассказывала? — спросила она.

Я покачал головой.

— Супер-парень. Мы с шестого класса дружим. После школы он в Архангельске остался, учится в местном институте. С ним тоже давно не виделась.

Аня улыбнулась, будто что-то вспоминая.

— Представляешь, он в Питере никогда раньше не был. Уж я ему устроила экскурсию! За два дня весь центр обошли. Он сначала хотел в Эрмитаж пойти, но я сказала, что нечего время в музеях терять. Лешка кроме Эрмитажа ничего про Питер не знает.

— Он останавливался у тебя? — спросил я.

— Да. Машка, соседка, как раз уехала на две недели.

Аня добавила что-то еще, но я не расслышал. Я думал про этого Лешу.

— В школе он сидел позади меня. Давал списывать физику, а я ему — диктанты по русскому языку. Такой вот натуральный обмен.

— Ты с ним встречалась?

— Нет. Даже не знаю, почему. Хотя в каком-то смысле он был мне ближе Саши. Но мы как-то не задумывались об этом. По-другому друг друга не воспринимали. Помнится, мы однажды голышом с ним в озере купались. Это я-то, стесняющаяся даже зеркала. Но ничего между нами не было.

Я выставил из-под зонта ладонь. Дождь кончился. Я сложил зонт, Аня убрала руку. В одной руке я держал зонт, другую руку засунул в карман. Мы переходили дорогу, а я продолжал держать руку в кармане.

С чего я взял, что у нас с Аней какие-то особые отношения? Я почувствовал капельку горечи. Что-то вроде разочарования. Или пустоты. Пу-сто-ты.

Я знал по себе, что прошлое имеет магическую силу. Аня с ее прошлым, собственным прошлым, вновь стала для меня далекой и чужой. Я не хотел ни в чем ее подозревать, но мысль о том, что этот друг Леша был с ней ночью в одной комнате, не давала мне покоя. Занозой застряла в голове.

Когда мы вновь переходили через улицу, я опять не взял Аню за руку. Я вообще к ней теперь не прикасался. И даже больше — когда она ненароком сближалась, я чуть отстранялся. Я был ужасно расстроен. Мне было ужасно обидно. Кажется, она это почувствовала.

— Что-то случилось? — тихо спросила она.

Я не ответил.

— А куда мы идем? — спросила Аня.

— Зайдем в торговый центр, — сухо сказал я. — Там можно перекусить.