Виктор Солодчук - Совпалыч

— А кто из них стоит в стороне? — поинтересовалась Кузя.

— Это самка. Ее зовут Лулу.

Волчица подняла голову, втянула носом воздух и тонко завыла. Прохлаждающаяся под деревом парочка вскочила и поджала хвосты.

— Бедная, — прошептала Кузя. — Ну, ничего. Подожди брачного периода.

…лично мне будет проще называть их моногамами, то есть представителями биологических видов, образующих устойчивые пары

На этот раз Романов решил промолчать и только чуть сильнее сжал пальцы. Куля ответила тем же, отчего Арсений перестал чувствовать асфальт под ногами и начал отрываться от земли, как наполненный гелием шарик.

К счастью, экскурсовод скомандовала отправление. Группа двинулась в сторону озера, покрытого птичьим пухом и заросшего кувшинками, откуда пахло тиной и курятником. Здесь было шумно, как в морском порту. Покачивались на мелкой волне пеликаны, утки чистили жесткие перья на островках с деревянными домиками, над озером кружили чайки. Собирая дань с посетителей, береговую линию патрулировала пара лебедей — белый и черный.

— Лебеди создают пару один раз и навсегда. В зоопарке около двух десятков лебедей: черный австралийский, лебедь-кликун, лебедь-шипун, тундровый лебедь и другие, — вдохновенно рассказывала экскурсовод. Сразу было видно, что лебедей она любит больше чем волков. — При таком разнообразии видов, сами лебеди не особо обращают внимания на цвет перьев, выбирая спутника жизни по иным признакам.

— Как их зовут? — спросила пожилая женщина.

— Их зовут Сара и Мира, это самки, — захлебываясь от нежности, ворковала экскурсовод. — С момента первой встречи они неразлучны.

— Скажите, а есть здесь хотя бы одна нормальная пара? — подал голос Арсений.

— Что значит, «нормальная пара»? — недовольно спросила желтоглазая.

— Ну, где один самец и одна самка, и дети у них, и дом, и все хорошо, — Кузя поддержала вопрос. — Как у людей.

— Таких семей в зоопарке много. Вот, например — Амор и Морда. Живут дружно, и родители образцовые. Пойдемте, здесь недалеко.

Носом уткнувшись в передние лапы, белоснежная Морда лежала в тени сугроба. Время от времени она нежно отпихивала двух расшалившихся медвежат. Третий малыш стоял у бассейна и внимательно наблюдал, как огромный Амор, отталкиваясь то от одного края, то от другого, совершенствует в прозрачной воде и без того блестящие навыки подводного плавания.

— Как видите, условия для белых медведей созданы идеальные, — гордо прокомментировала экскурсовод. — У них есть бассейн, большая каменная пещера, разделенная на три части с отдельными выходами, и даже машина для искусственного снега. Эти медвежата — дети Амора и Морды, они растут быстро и не болеют.

— Малыши уже такие большие, — сказала Кузя. — Зачем надо было разделять пещеру на три части?

— Потому что белые медведи в естественных условиях не создают ни устойчивых пар, ни даже неустойчивых, никаких. Они стопроцентные одиночки и устраивают берлоги далеко друг от друга, но в условиях зоопарка прекрасно уживаются. Дети до определенного момента живут с мамой.

— Тогда на кой три пещеры, если дети с мамой? — спросила пожилая женщина.

— Ну, мало ли, — вместо экскурсовода ответил ее спутник. — Сдают.

Отбившись от экскурсии, Арсений и Кузя бродили по зоопарку еще около часа. Соблазняли фисташками жирафа с двойным именем Алекс Смолл, подсматривали за пингвинами с поднятыми крыльями, выполняющими упражнения птичьей йоги, дразнили свистом красных шакалов и любовались голубоглазым тигром.

В парке имени Дарвина они съели по мороженому и даже выпили на скамейке полбутылки теплой противной «Сангрии». На первом свидании не совсем удобно расспрашивать друг о друге, но Романов успел узнать, что Кузя живет одна и хочет стать певицей или кем-нибудь в этом роде. Ему уже представлялся неправдоподобным тот факт, что он видит ее второй раз в жизни. Казалось, он всегда знал эти исцарапанные котенком пальцы и капризную нижнюю губу, которая почему-то была чуть светлее верхней.

— Давай сыграем в игру, — сказал Арсений, когда на набережной Шпеера они спустились на предпоследнюю гранитную ступень.

Легким облачком Кузя присела к нему на колени:

— Какую еще игру?

— Игра называется «совпалыч», то есть поиск неслучайного совпадения. Когда мы находимся в разных местах, с нами происходят всякие случайные вещи. Что угодно — встречи, наблюдения, даже сны. Мы их запоминаем и сравниваем.

— Интересно, — сказала Кузя. — Рассказывай дальше.

— За сутки можно выбирать только четыре события. Одно утром, второе днем, третье вечером, и четвертое — ночью. Самое сильное впечатление. Если мы на одной волне, то события у нас будут похожими. То есть, мы поймаем совпалыч. К примеру, меня в зоопарке больше всего удивила машина для искусственного снега.

— И меня тоже, — удивилась девушка.

— Совпалыч! — объявил Романов. — Но если бы ты сказала, что запомнилось мороженое, это совпалыч, потому что искусственный снег и мороженое — почти одно и то же. Вот видишь, мы сейчас на одной волне.

— Да, — торжественно сказала Кузя. — Совершенно на одной. А кем ты работаешь?

— Консультантом, — неохотно ответил Арсений.

— И в какой области консультируешь? Финансы?

— Что-то типа того. Так вот. Один раз в сутки мы сравниваем свои события и находим неслучайное совпадение, когда мы на одной волне.

— Как две половинки? — спросила Кузя.

— Мы живем в трехмерном мире, — возразил Арсений. — В системе с нечётным числом измерений поиск половины — задача невозможная. Три на два не делится. Тем более, что измерений не точно три, а чуть больше. Я читал недавно, — стал он сочинять на ходу, — что количество измерений равно числу «Пи», три целых четырнадцать сотых. Та часть трехмерной реальности, которая после запятой, — это вообще отдельная тема.

— Мне пора домой, — чужим голосом сказала Кузя.

В небе как будто беззвучно лопнула огромная пластиковая линейка. Арсений ощутил, как окружающая реальность стремительно сжимается до размеров черной точки внутри его сердца.

— Послушай, — слова находились с огромным трудом, — может быть, я не так выразился.

— Да нет, все правильно. Какие половинки? Мы взрослые люди.

— Если честно, я так не считаю, — оправдывался Романов. — Почему-то глупость сказал.

— Да ладно, проехали, — Кузя опять улыбалась. — Все хорошо.

Она поднесла к губам его ладонь и быстро поцеловала каждый палец.

— Все. Пойдем сажать меня на такси.

Мир снова стал теплым и нежным. Пока шли ловить машину, изумленный необычным поцелуем, Арсений молчал. Кузя рассказывала смешные истории, сама над ними смеялась, и все время крепко держала Романова под руку.