Виктор Солодчук - Совпалыч

«Утром получил платиновый кубик, — написал он, — днем заработал двадцать пять тысяч долларов».

— Подружке стихи пишешь? — поинтересовался Мандарин. — Лучше купи ей кольцо с бриллиантом. Или машину. Знаешь, как будет любить? Я своей в прошлом месяце «Дименцию» подогнал — кожаный салон, все навороты. Так она гляди — что мне подарила.

Кондратьев показал синюю кружку с золотой надписью «Таких мужчин как ты — один на миллион».

— Видишь — как ценит. Один на миллион!

— Это значит, — подсчитал Романов, — что таких, как ты — тридцать тысяч человек.

— Как так? — нахмурился Мандарин.

— Если на планете примерно три миллиарда мужчин, то по одному на миллион столько и получается — тридцать тысяч.

— Тебя Дамианский уже проинструктировал насчет командировки? — поспешил сменить тему Кондратьев.

— Да, только я ничего не понял, — ответил Романов. — Завтра вылетаю в Каллипсо, оттуда еду в какую-то глушь, чтобы отвезти семьдесят пять тысяч долларов наличными какому-то Капитону. Неужели нельзя перевести деньги через банк?

— Это не какой-то Капитон, а очень авторитетный человек, — шепотом сказал Мандарин. — Председатель Совета директоров «Невесомость Инвестмент». Наша крыша, понимаешь? Есть такая традиция — лично отвозить ему деньги. Я тоже ездил. Только с Капитоном надо очень осторожно, следи за каждым своим словом, иначе могут быть неприятности, — Кондратьев поморщился, видимо, вспомнив что-то плохое. — Так что сочувствую. Хотя во всем остальном поездка тебе понравится: к морю едешь. Я зимой был, а там… ну, сам увидишь. Ты сейчас куда? Я подвезу.

— Не знаю, — сказал Арсений. — Наверное, по магазинам пройдусь. Перчатки надо купить.

Если в городе двадцать миллионов жителей, то все развлечения в нем приспособлены для одинокого человека или большой компании. Для двоих придумано немного — поесть в ресторане, побродить по тропинкам Ботанического сада, пойти в кино или театр. Это логично — зачем двоим развлечения, если им и так неплохо?

Условившись с Мандарином встретиться ближе к вечеру и отметить первую зарплату, Романов позвонил Кузе.

— Я на Смоленской, — сказал он не здороваясь. — Если хочешь, приезжай, купим тебе перчатки.

А если двоим вместе ни плохо, ни хорошо, то в большом городе для них остается единственное развлечение — обменивать деньги на цветные тряпочки в модных магазинах. Кузя приехала очень скоро, однако Арсений уже успел выпить двести грамм «Леприконса» шестидесятилетней выдержки, после чего принимал в процессе шоппинга пассивное участие, компенсируемое Кузиной активностью.

Перед осоловевшим Романовым пронеслись и исчезли: пиджак «Биенале» — 12 000 рублей, брюки «Оскар Уальд» — 5000 рублей, рубашка «Супервайзер» — 3000 рублей, туфли «Фродо» — 7500 рублей, галстук «Пьер Аронакс» — 3000 рублей, летние ботинки «Рокоссовски» — 10 000 рублей, костюм «Дефолтъ» — 40 000 рублей, рубашка «Фон Штирлиц» — 4500 рублей, галстук «Карл-Густав» — 6000 рублей, часы «Бригадирские» — 20 000 рублей, носовые платки «Masha Narka» — 2500 рублей за дюжину, летний костюм от Франкенштейна — 100 000 рублей, рубашка «Киплинг» — 15 000 рублей, галстук «Муравьев-Апостол» — 10 000 рублей, туфли из шерсти кенийского паука — 55 000 рублей, платиновый хронометр «Левша» — 500 000 рублей, рубашка «Pierro» — 8000 рублей, брюки от Бровкина — 30 000 рублей, запонки белого металла с васильковыми сапфирами — 100 000 рублей, зажим для галстука белого металла с васильковыми сапфирами — 25 000 рублей, часы желтого металла «Rabbit» — 300 000 рублей, валенки летние «Carbonari» — 35 000 рублей, брючный костюм «Левински» — 45 000 рублей, цепочка белого золота и кулон «Волки да вороны» — 15 000 рублей, костюм «Эскобар» — 50 000 рублей, рубашка «Килиманджаро» — 5000 рублей.

Приобретение всех этих вещей Романов остановил у самой кассы, но какие-то другие тряпки все же были куплены.

Часа через четыре они отвезли на Оловянную улицу несколько десятков килограммов ярких бумажных пакетов Кузи, оставили в Варсонофьевском романовские обновки и отправились в «Бесплатный сыр», где в никелированной клетке ждал Мандарин.

Окончание вечера Арсений помнил обрывками — звон задетого локтем бокала, птица с яркими перьями, целующиеся на брудершафт Кузя с Кондратьевым, выброшенный в окно лимузина пакетик с блевотой. Очнулся он от холода на мраморной лестнице Варсонофьевского. До вылета оставалось три часа, и он успел подняться к себе и собраться. Не желая больше возвращаться, Арсений захватил с собой ноутбук и переданный Иванычу футляр. Антикварная вещь показалась ему достойной компенсацией за обман.

В тот самый момент, когда по пути в аэропорт Романов отметил, что заработанная вчера пачка похудела не более чем на толщину Кузиного мизинца, пенсионер Крутов получил из рук сонной барышни в окошке кассы Ленинградского вокзала билет в спальный вагон поезда «Красная стрела». Вечером того же дня поезд умчал пенсионера из Москвы в направлении, противоположном тому, в котором утром вылетел Романов, а именно — в Санкт-Петербург, колыбель трех революций и по совместительству — город на Неве.

«Восточный ветер приносит жажду, северо-западный — ложь и неправду, — белыми поплавками всплывали в омуте памяти слова рыбацкой песни, — южный приносит траву и рыбу, ветер в сердце приносит силу». В низких широтах ветра задувают со всех сторон и приносят косые порывы дождя, режущего острыми струями лицо и руки. Быть окруженным в океане проливным ливнем — что может быть страннее? Хочется нырнуть в кипящую поверхность за бортом, чтобы скорее укрыться под водой от воды.

С каждым днем «Гаммарус» был все ближе к Ленинграду и теперь шел полным ходом вдоль португальских нейтральных вод. Берег был невидим, но пикирующие за кормой бакланы являлись бесспорным подтверждением тому, что материк находился, самое дальнее, в двадцати милях.

На палубе гостили полярные крачки. Эти удивительные птицы каждый год проделывают путешествие из Арктики в Антарктику и обратно. В последние дни субмарина шла в надводном положении, и крачки использовали «Гаммарус» в качестве попутного транспорта. До определенного момента всех удивляла миграция с полюса на полюс, по фантастической версии курсанта Саблина, птицы доставляли пингвинам приветы от белых медведей и наоборот. Выкурив трубку с наветренной стороны, я поспешил спуститься в теплую каюту.

Кроме меня, в Индии на борт взошел еще один пассажир. У Левона возникли важные дела в Москве, и капитан легко согласился взять его с собой. У меня сложилось впечатление, что мой друг уже бывал раньше на «Гаммарусе». Он быстро сошелся с командой и стал участником вечеров в кают-компании, которые в последнее время бывали более поэтическими, нежели музыкальными.