Карлос Оливейра - Современная португальская повесть

— Читайте «Богородицу» и «Отче наш» в память бедных усопших! Спасайте их души!

В несколько минут от почтового отделения не осталось камня на камне. А несколько десятков человек, забрызганных жиром и кровью, в панике разбежались по городу. Одновременно, в тот же самый час, бесчисленные очереди в разных частях света подняли такие же мятежи, без сомнения, тщательно подготовленные в ходе страшных предшествующих им заговоров.

Все нападали и действовали одинаково. Сначала какой-то старик выступал с речью против плесени, которой покрываешься, когда живешь и умираешь в течение бесконечных лет (а в чистилище — порою и веков), и немедленно остальные недовольные рьяно брались за дело и принимались усердно разрушать, кусать, жевать, резать одно стекло за другим, одно лепное украшение за другим, одни весы за другими, — все, что казалось им местом или же орудием скуки. Ничто не могло ускользнуть от методической ярости тех, кто уже целые недели, целые месяцы, целые десятилетия стоял, стоял до боли в ногах за билетом на метро или в театр, за половинкой листочка голубой бумаги для письменного прошения, за печатью нотариуса.

Правительства обменивались нотами, обвиняя соседние народы в бестактном вмешательстве в дела чужих стран, призывая к беспорядкам. «А что же полиция?» — спрашивали себя немногочисленные холоднокровные животные, сохранявшие спокойствие в самом разгаре этой жуткой, буйной сарабанды. «Чем занимается полиция?» Она никогда не появлялась вовремя, чтобы успеть помешать очередям глотать кондукторов автобусов и почтовых чиновников, которые после апофеоза оргии были публично сожжены на кострах, подобно тому как в средние века на вольном воздухе жарили домашних быков под звуки флейт, сопровождавших лихорадочную ходьбу взад-вперед Дона Педро Жестокого [143] Дон Педро Жестокий (1334–1369) — король Кастилии и Леона. .

И в самом деле: можно было подумать, что полиция не появлялась вообще (в минуты опасности телефоны переставали работать), даже в тех случаях, когда жертвы принадлежали к высшим кругам. Другими словами: вместо нападений на явных марионеток, на жалких, ни в чем не повинных бедняг, ненависть к которым возникала только как следствие ежедневного общения с населением, начались прямые нападения на подлинных столпов Скуки и Угнетения мира: на банкиров, собственников, спекулянтов, крупных землевладельцев и т. д.

Но что же в самом деле происходило на планете? И если заглянуть вглубь, то на что была ответом эта вакханалия вспоротых животов и каннибализма — престранного каннибализма, который распространялся даже на те вещи и предметы, которых касались только тени людей? Мы уж не будем говорить о том, что воцарилась чудовищная распущенность, когда даже самые целомудренные люди потеряли последние остатки стыдливости. Люди сходились открыто, у всех на глазах. Действия, прежде считавшиеся жестокими, теперь никого уже не волновали, как если бы человечество не замедлило покончить с моралью и на небе огненными письменами появилось нижеследующее объявление, где разрешалось все: «Нет ни неба, ни ада, ни Страшного суда. Нет ни бога, ни дьявола. Будь свободен и откажись от того, чтобы священники ходатайствовали за нас в коленопреклонных молитвах, напечатанных на бумаге. Все прошения считаются удовлетворенными без печатей и штемпелей». Зачинщики мятежа (если таковые имелись) уже не властвовали безраздельно. Представители другой, стихийно возникшей, секты — секты «реконструкторов былой Мглы», повинуясь принципам, более могучим, нежели те, что прививают в институтах, охваченные светом пламени убийства, грабили города, насиловали женщин, устраивали чудовищные дебоши.

Однажды днем — дата не установлена — сотни тысяч волков с горящими шкурами появились среди воплей ужаса последних борцов, которые боязливо подсматривали из окон за этой вакханалией разврата, — волки зажигали черный огонь в уцелевших зданиях. Они проникали в школы, в приюты, в монастыри и держали страшное слово, данное Никем, — слово навести порядок: они поджигали волосы у всех людей, главным образом у женщин, которые бегали по улицам и по дорогам, словно живые факелы гнева, а в это время из подземелий и туннелей выскакивали фаланги сумасшедших гигантов, которые поливали бензином из чудовищной величины шлангов дороги, быстро превращавшиеся в реки пляшущего огня.

Земля озаряла вселенную светом нетерпения. Правительства одно за другим начали подавать в отставку, предварительно опубликовав невообразимые революционные законы, как, например, законы об уничтожении библиотек, музеев и бесполезных пыльных архивов и об упразднении расписаний (Коста, состоявший при Контрольных Часах на пропускном пункте, был посажен на кол на площади Террейро-де-Пасо [144] Террейро-де-Пасо — одна из центральных и красивейших площадей Лиссабона. ); эти же законы по всей строгости наказывали тех, кто являлся на службу вовремя. Одновременно некоторые почтенные, укоренившиеся обычаи исчезли по непонятным историку причинам. В качестве примера приведем то презрение, с каким в Англии стали относиться к котелкам и к сложенным зонтикам. А также то отвращение, которое стали обнаруживать немцы к пиву — они пренебрежительно называли его мочой кобыл Валькирий.

В конечном счете: были чудеса и необычайные явления, которые, быть может, предвещали конец света и за которыми Ты-никто и Мы-я в волнении следили из своего убежища — из «иной мглы», — особенно когда животные и растения, движимые диковинными, недавно открытыми силами земли, тоже вышли на арену Нетерпеливой Революции сквозь абсурдную тревогу Мечты.

Случались чудовищные происшествия. Так, например, в последних газетах, выпущенных последними мужественными журналистами, можно было прочитать, что ряды деревьев в аллеях и парках добровольно нарушали порядок, выходили из строя, бесцеремонно прорастали в домах, разрушали крыши и губили людей своими листьями, превращавшимися в металл и приобретавшими форму мечей.

Кроме того, утверждали газеты, целые эскадроны слизняков, увеличенных с помощью линз, помещенных благодаря премудрой науке в хорошо найденные стратегические пункты, захватывали города и села, поднимались по лестницам, пожирали двери, деревянные полы, потолки…

Все, что до сих пор отличалось терпением, теперь щеголяло своим неистовством, торопливостью, разнузданностью.

Вместе с тем не было недостатка и в подлинно оптимистических и благоприятных известиях, таких, как, например, известие о разгроме счетно-вычислительных машин благодаря действиям некоторых отважных ученых, которые сумели окончательно утвердить власть человека над техникой, уничтожая атомные бомбы, бомбардировщики, ракетные снаряды и спутники, обнаруженные специалистами с тонким чутьем — этим универсальным оружием, — не считая автоматического уничтожения множества роботов, которые, вместо того чтобы помогать людям, готовились к тому, чтобы их заменить.