Карлос Оливейра - Современная португальская повесть

Разумеется, и контрреволюционные силы не отказывались от борьбы, используя при этом с тем рвением, которое неизбежно возникает, когда люди начинают все разрушать, некоторые чувства, укоренившиеся в человеческой душе за несколько веков гнета; больше всего использовали они те доктрины и формулы, которые призывали покорно переносить страдания и нищету как единственное средство всеобщего спасения и разрешения серьезных проблем на Планете.

«Скука — это то, что делает блеск звезд еще более ярким. Упразднить скуку — значит уничтожить небо!» — вопиял некий знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии, и эти лозунги немедленно были приняты в тех странах, которые сохранили верность Диктатуре Однообразия как главнейшему условию существования. Но даже в этих странах, где состоялись грандиозные массовые демонстрации, во время которых хором вызевывали священный slogan [145] Лозунг (англ.). «БЕЗ СКУКИ НЕТ НЕБЕС», — даже в этих странах восторжествовал Необходимый порядок. Другими словами: в беспорядок пришло все, и, таким образом, наступила первая фаза Революции-Которая-Не-Лжет, революции, прямо противоположной обыкновенному плюгавому, гнусному мятежу, с его обманчивыми переменами, цель которых — раз навсегда отнять у людей Иное Воображение, предназначенное для того, чтобы облагородить и возвысить все низменные чувства и все ничтожные Вещи на Земле.

— А что теперь? — спросила растерявшаяся Ты-никто, как можно теснее прижимаясь к Мы-я, чтобы ей было слышно, как бьется его чистое, пылающее сердце.

Оба переговаривались в темноте вполголоса: они боялись, что слова, произнесенные громче, утратят свою таинственность.

— А теперь мы опять увидим Обновление.

Вопросительный и нерешительный возглас:

— А эти Обновления уже бывали раньше?

— Такая гипотеза не исключается, — неуверенно сказал Мы-я, двинувшись вперед. — Земля — это шар, знавший немало кораблекрушений, и мне нетрудно предположить, что на нашей планете погребены остатки мертвых цивилизаций, в которых Человек совершенствовался в беспредельном времени посредством ужасающих катастроф… Может, мы вступаем в последние фазы, и как раз самые страшные и трудные. В фазы создания Справедливого Общества, где будут царить Братство и Справедливость, последние и незапятнанные в нашей миссии на этом малюсеньком и бесконечном клочке звезд и туманов, который принадлежит нам по праву борьбы «высших приматов».

— Но ведь это утопия!

— Может быть. Но…

Произнеся это «но», он остановился, боясь сказать нечто напыщенное, чего ему никогда не удавалось избежать именно в те мгновения, когда он больше всего стремился к естественности.

А тут еще Ты-никто недовольно тряхнула головой:

— Послушай! Я хочу сказать тебе, что мы одиноки, Мы-я. Одиноки и молоды.

И тут девушка в первый раз заметила, что тело ее товарища медленно стынет и мало-помалу становится похожим на крупную, чистую слезу, и эта слеза словно усиливала страшный холод, которым веяло от фразы Мы-я; эту фразу он произнес сурово, как приказ:

— С этих пор любовь между нами нежелательна. Она становится временно контрреволюционной.

Ты-никто тихонько заплакала.

— Я чувствую себя такой несчастной! Зажги любое солнце в этой мгле, Мы-я! Или зажги луну! Нет, не хватает у меня мужества для того, чтобы продолжать сражение с Никем. И к тому же я так и не научилась любить абстрактно. Абстрактно ненавидеть — да, могу. А чтобы любить, необходимо чувствовать рядом чье-то тело. Горячее тело. Не такое, как твое: сейчас от него веет холодом и отвращением. Послушай: почему ты не позволяешь мне вернуться к обыкновенной жизни, какой живут все? По правде говоря, у меня никогда не было желания спасать мир. Верни меня в жизнь заурядных людей. К подлинному товариществу и братству, а это и есть любовь к ненависти других. Разреши мне агонизировать с низшими, но теплыми существами — агонизировать тяжело, ежедневно…

— Это невозможно! — желчно ответил ей Мы-я. — Хочешь ты или нет, но должна следовать за мной. Потому что мы любим друг друга. И охлаждение в иные мгновенья тоже становится частью любви. Согрей ее. Очисти ее. Заставь людей отбрасывать длинные тени на снегу…

Ты-никто закрыла глаза, чтобы мгла представилась ей чем-то добровольным и чтобы она могла смаковать ее с обновленным чувством свободы и чистоты.

Потом она покорилась.

— Ты прав, — тихо сказала она. — Веди меня за собой. Но, по крайней мере, ответь мне хотя бы на этот вопрос: куда?

И тут Мы-я произнес эти ужасные слова:

— Разве я знаю? И разве все это не просто сон?

Ты-никто чувствовала, что его обнаженное тело становится все более и более холодным и скользким. И она закрыла глаза, чтобы легче было ползти, двигаться во мгле. Легче ползти. Эти слова в самом деле хорошо соответствовали ритму движений, с помощью которых они передвигались в темноте, а темнота неправдоподобно расползалась через потолок, через крышу, через стены…

— Мы уже летим в пространстве? — тихонько спросила Ты-никто, боясь услышать собственный голос.

— Думаю, что да.

— В Царство Мглы? Кто-нибудь живет в Царстве Мглы?

— Этого не знает никто. В общем, прими гипотезу, что некий человеческий мозг свободно развивался в недрах одного вулкана гораздо более интенсивно, нежели обыкновенный мозг жителей Земли, о чем у нас имеются лишь скудные сведения.

— Это бог?

— Да нет! Речь идет о таком же мозге, как у любого из нас, таком же ограниченном, как у всех людей, только без принижающих нас страстей. Говорят, что в начале Всего Сущего в Царстве Мглы существовали мозги точно такие же, как у тебя или у меня, только, вопреки законам природы, они находились в недрах вулканов, холмов и гор. И как гласит очень распространенная легенда, один из этих мозгов сошел с ума и объявил себя богом, что сбило нашу планету с пути истинного на целые века.

Но вот в один прекрасный день он умер. Совершенно очевидно, что он был убит своим соперником, возможно, ныне здравствующим космическим мозгом, который будет общаться с нами с помощью огромного рта — расселины в Центральной Горе Царства Мглы.

— А покуда мы ждем этого, поцелуй меня, Мы-я. Ужасно ждать. Не дай мне упасть… поскользнуться… Держи меня крепко… Ты такой холодный… Совсем ледяной… Ты меня пугаешь…

— Не смешивай страх с любовью, дорогая.

И они, соединенные друг с другом холодом любви, отправились по пути к небесам вместе с тысячами тысяч призраков на густом облаке с расплывчатыми очертаниями, и тут Мы-я время от времени узнавал то там, то сям старых товарищей по борьбе — по дороге они нашептывали известия о небывалых победах.

— Мы все время побеждаем на всех фронтах. Сегодня ожидается конституция, созданная первым Правительством Земного Шара, наконец-то освободившегося от Фальшивого Света.