Владимир Лорченков - Табор уходит

 Само собой, в целях строжайшей секретности мы их потом умер… — начал был ирландец.

 Впрочем, мы против внесудебных расправ, и этим занимаются специальные люди из молдавских же наемников, — вздохнул он. — И это уже их проблемы, кто там кого среди молдаван убил…

 Тысячам проституток, которые едут из Турции или Италии на побывку домой, мы даром, слышите вы, даром! выдаем розовые сапоги, мини–юбки, блестящие лакированные сумочки, яркие накладные ногти… в общем все, чтобы они выглядели для ваших земляков шикарно!

 Пару лет назад мы даже занялись позиционированием среди интеллигенции и заплатили вашему местному писаке, Лор… Лар… Лоринкову, что ли, за целую книгу про то, что Италия это рай земной, а гастарбайтеры это ангелочки, которые туда улетят!

 Культура, политика, литература, слухи, общество, низшие слои, высшие слои! Мы всех обрабатываем! Мы прилагаем адские усилия! — крикнул Донахью.

После чего закончил:

 Потому что если ты не можешь удержать осла на месте, то надень ему на глаза повязку и заставь крутить мельничье колесо!

Снова сел, опять налил, покраснел еще больше.

 А теперь представьте себе, — сказал он, — что у нас под боком произойдет миграция целого народа, как в поздний римский период, а? И это в 21 веке! Да и куда?!

 Представьте, — продолжал он, — что если ваши четыре миллиона подопечных начнут осознавать что с ними происходит?!

Гимпу кашлянул.

 Я давно хотел спросить, — робко начал он.

 Ну? — разрешил кивком Донахью.

 А что с ними происходит? — спросил Гимпу шепотом.

 Ну в смысле, с нами? — поправился он. — Со всеми нами? Я имею в виду, ведь даже я не очень пон…

 А я откуда знаю? — спросил Донахью и потер глаза.

 Политика это кольцевая линия трамвая, Гимпу, — объяснил он важно и. о. президента Молдавии, — вы садитесь где–то и где–то выходите, и делаете вид, что вы в курсе всего происходящего, и выходите там, где вам надо… но откуда началось движение и где закончится, не знает никто.

 Главное, делать уверенное лицо, — сделал уверенное лицо Донахью.

После чего приблизил уверенное лицо к Гимпу, дыхнул коньяком и сказал:

 Казнить пророка. Сегодня же.

1. …

2. … ему…

3. … овестил лицо и тело и вышел он…

4. … тебя..

5. … в вечной славе Твоей..

6. … устами твоими и глазами…

7. Душу мою Господь превратили в корабль посреди бурного моря, сказал серафим.

8. Словно укрепленная крепость, возвышается она над миром.

9. Как женщина, чье время настало рожать от хозяина на плантациях Средиземноморских…

10. … я стану в тягость и миру и сам себе…

11. Но Господь даст мне вздохнуть и даст мне свободы, и путы я разорву, что на груди моей, словно дьявольские козни.

12. Серафим говорил:

13. … благодарю Тебя, Господи, за то, что избавил душу мою от черной ямы, от могилы и дьявольского огня…

14. Ты поднял меня, как орел своего птенца, ввысь, к сияющему Солнцу.

15. Я пойду по равнинам, плоским, словно степи юга Молдавии.

16. Я познаю Тебя и правду Твою.

17. Ты очистил мой загрязненный дух от грязи, словно химчистка.

18. Ты дал мне основать общину в самом логове нечистых сыновей Диавола и нести правду всем.

19. Ты создал меня из грязи для вечности.

20. Позволил воинство святых возглавить.

21. Одарил даром веры и предвидение, и я вижу, как ты дал нам, людям, вечный выбор зла и добра.

22. Я же лишь сосуд из хрупкой китайской пластмассы. Лопну я через три дня от кипятка и брошен буду на свалку, псам, пожирающим отходы.

23. Ибо я утвердился в границе нечестия.

24. Когда настанет час Истины и народ мой потребует Земли обетованной….

25. … не будет меня рядом с ними в оболочке этого тела, но я буду с ними духом.

26. Духом святым.

27. Реки потекут вспять, разразятся громы, громче криков свергнутого Дьявола.

28. И настанет день Суда.

29. … злетят все стрелы смерти, бесчисленные, словно вши…

30. дети зла стреляют ими и нет надежды на жребий гнева, дети мои.

31. на оставленных, и излияние ярости на скрывающихся…

32. … потекут воды рек Днестра и Прута и Реута на все высокие берега, как огонь пожирающий, и сметут с берегов своих всякое сочное дерево…

33. … сожрет насыпи из глины и мостовые…

34. … бездной будут реветь полноводные реки эти, которые сейчас тянутся, словно обессиленные ручьи.

35. Бог сделает их морями и океанами, чтобы смыть позорную и нечестивую «Республику Молдову».

36. Откроет он пути перед нами и пойдем прямой дорогой и увидим воссиявшую одесную Землю Его, которую даст он нам.

37. Истину говорю вам, кто уцелеет, вытерпит и придет, тот получит все, дети.

38. Там сироты увидят родителей, сгинувших на заработках, там жены простят мужей, а мужья жен.

39. Там земля цветет и нет рабства.

40. Ибо Бог — молдаванин!

41. И загремит он своим громом…

42. И загрохочет Его святой чертог в своей истинной славе…

43. И войско небесное подаст свой голос.

44. Ослабнут и задрожат враги Его!

45. И обратится вспять до полного истребления навеки.

46. Ждет нас Молдавия новая, Молдавия счастливая.

47. Сражайтесь же за нее.

48. Другой такой нет!

— А спляшите–ка мне, родненькие! — воскликнул майор Плешка.

 Гойда, гойда! — понеслось от деревянных, грубо обтесанных столов.

 Гойда! — поддержал коллег Плешка, и вскочил на стол.

В просторном зале дома культуры офицеров лагеря Касауц было жарко и накурено, причем не благодаря отоплению. Помещение согрели винные пары, и жаркое дыхание, что, в принципе, было одним и тем же. Персонал лагеря пировал. Заместитель коменданта, Майор Плешка, дай ему Бог добрых лет здравия, устраивал прощальную пирушку в качестве главы лагеря, потому что этим вечером из отпуска возвращался комендант. Зал Дворца, который еще в смутное Советское время был здесь построен для военного гарнизона, украсили мишурой и елочными игрушками, цветной бумагой и блестками. Пришлось даже провести рейд в деревушку в пятнадцати километрах от лагеря, чтобы разжиться всем, необходимым для праздника. Колхозники, конечно, пытались сопротивляться… Но куда жиденькой толпе деревенских простофиль с вилами против нескольких грузовиков солдат с огнестрельным оружием.

 Порядок, он всегда бьет беспорядок! — сказал Плешка, глядя как солдаты загоняют оставшийся после трудных лет скот в грузовик.

 Так говорил сам великий полководец Суворов! — добавил он.

 А также, — подумав, присочинил майор, — вилы дуры, автомат «Калашникова» молодец.

Здесь майор преувеличивал. Автоматы румынского производства, сделанные безо всякой лицензии еще к первой молдо–приднестровской войне, были ужасны. Даже «Томпсоны» времен «сухого закона» в США были точнее, давали меньшую отдачу и обладали большей кучностью стрельбы. К сожалению, другого оружия у лагерного персонала не было: все самое лучшее отбирала себе президентская охрана, то, что оставалось после нее, добирала охрана парламента, а уж их остатками пировала охрана кишиневской мэрии… Ну и так далее. Охрана Касауцкого лагеря в этой цепи была примерно на месте двадцатого звена, а ведь были и те, кто следовали за ними, так что нечего жаловаться, подумал майор Плешка. Могло бы быть и хуже. Говорят, пограничникам Молдавии вообще выдали винтовки «Мосина» и по три патрона на брата, потому что какая–то светлая голова в Министерстве обороны прочитал, что именно так русские начинали Великую Отечественную войну. И ведь выиграли! Слава Богу, шептались офицеры–пограничники, что в Минобороны не нашли ничего почитать по истории античности и не выдали для охраны границ только вертелы для дичи, серпы и вилы. Ведь только с этим Спартак начинал свое победное шествие по Италии. Впрочем, шептаться было опасно, доносы поощрялись…