Юлиу Эдлис - Ждите ответа [журнальный вариант]
- Название:Ждите ответа [журнальный вариант]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Дружба Народов №4
- Год:2007
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юлиу Эдлис - Ждите ответа [журнальный вариант] краткое содержание
Из журнала «Дружба Народов» № 4, 2007
Ждите ответа [журнальный вариант] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Но этих его слов Иннокентий Павлович уже был не в состоянии не то что уразуметь, но и просто расслышать, и последнее, что ухо запомнило, это наказ Петра Ивановича все тому же Михеичу:
— Накинь-ка тулуп, Михеич, да отведи гостя домой, он уж и на ногах не стоит…
Шофер его дожидался, похрапывал, откинувшись на спинку сиденья, было раннее, в кисейной позолоте солнца августовское утро, возвращаться домой не было смысла, и Иннокентий Павлович велел везти себя в банк. И, странное дело, после двух бокалов крепчайшего пунша голова его была чиста и свежа, и, главное, все произошедшее с ним этой ночью словно бы выветривалось из памяти дующим в открытое боковое окошко машины утренним прохладным ветерком, казалось уже полузабытым, совершенно недостоверным сном. Единственное, что его волновало, — как он объяснит жене свое отсутствие этой ночью.
Дело в том, что Иннокентий Павлович был женат и вполне счастлив женой и вообще своей семейной жизнью.
Он женился еще в Америке на сокурснице по Гарварду, изучавшей, как и он, финансы, менеджмент, мониторинг, банковское дело и прочие в этом же ряду науки, о которых в России еще вчера и слыхом не слыхали, но уже входившие и у нас в обиход.
Грачевский-старший, ставший к тому времени владельцем одного из первых и самых крупных столичных коммерческих банков, решил, как уже было помянуто, приобщить к делу и сына и тем самым начертать его жизненный путь по собственным стопам. Сын не стал оспаривать решение отца, хотя и не испытывал поначалу никакого влечения к этому роду деятельности: его, как и всех его сверстников в России, манила просто-напросто заграница, возможность на воле пожить там и повидать мир, людей и вообще все то, что еще недавно было на родине запретным манящим плодом. Но аппетит, как известно, приходит во время еды, и вскоре Кешу увлекла и учеба, поскольку он довольно быстро сообразил, что ни на какой другой ниве не произрастают так обильно и щедро деньги, как на банковской. А что деньги одни дают свободу выбора в приложении собственных сил, то есть именно что волю, — это он на примере отца понял еще подростком на родине. В колледже и в университете был он не единственным молодым русским, и его одногодки-соотечественники разделяли те же взгляды и быстро освоились и прижились на чужбине, а некоторые не скрывали своего намерения и вовсе не возвращаться домой.
Вначале он, как и многие из его русских сверстников, полагал, что кратчайшим путем к деньгам, с которых можно бы было начать свой собственный бизнес, была бы женитьба на них же, на деньгах, то есть на какой-нибудь американочке с богатыми родителями и маячащим рано или поздно наследством. Он знал, что нравится девушкам, особенно коренных американских кровей, своей чисто славянской внешностью — русоволос, синеглаз, будто прямо с палехской шкатулки, еще в Москве хорошо играл в теннис, а в университете увлекся и американским футболом, — жених, как ему самому казалось, которому отказать грех и глупость.
Но влюбился он в русскую девушку Катю — по-здешнему Кэт, — правда, полукровку: от матери-американки и отца-эмигранта в третьем, послевоенном поколении, которая и говорила-то на таком нью-йоркском расхристанном арго, что ее и по-английски не всегда можно было понять, а по-русски и того труднее. Но это-то и нравилось в ней Кеше: русская, а вместе и американка, своя, да не совсем, как гречневая каша, приправленная кетчупом. Была она из семьи, как и большинство выходцев из России, принадлежащей к вполне среднему классу, так что о наследстве и речи не могло быть, но Кеше, встретившему ее в университетском кампусе и разом в нее влюбившемуся, это и в голову не приходило. Тем более что, по ее словам, заветной ее мечтой было поехать в Россию и остаться там навсегда.
Как Кеша будто сошел с палехской шкатулки, так и Кэт, в полнейшую ему противоположность, была совершеннейшим образчиком чистокровных американских тинейджеров: не признавала ни макияжа, ни какой-либо другой одежды, кроме застиранных до белизны джинсов, разношенных кроссовок на босу ногу и маек с кричащими рисунками или левацкими надписями на груди. Но джинсы только подчеркивали ее стройность, длинноногость и складный маленький зад, а из-под майки, не стесненные лифчиком, дерзко, словно обгоняя ее самое, торопились в будущее упругие соски на почти плоской груди. В свои девятнадцать лет она уже имела твердые, по американским стандартам, убеждения и обширные планы на дальнейшую жизнь, да и характером она была не из робких или отягощенных какими-либо комплексами, столь свойственными ее русским одногодкам. На все вопросы и неизбежные препоны у нее было всегда готовое, на все случаи жизни, как бы заклинание, похожее на боевой клич: «Все будет о'кей!» — и она свято и непреложно верила в это «о'кей!» «Крутая» — вот как определил бы ее Кеша, знай он уже тогда, в Америке, это новорусское словцо. Но и женившись и вернувшись после внезапной гибели отца вдвоем с ней в Россию, он день ото дня все больше убеждался, что она именно что «крутая»: решительная, деятельная, волевая, хватающая все на лету и, однажды приняв решение, не отступающая от него ни на шаг. Одним словом, девушка именно что «о'кей», словно рожденная для банковского бизнеса, для хитроумных переговоров с партнерами и клиентами.
Во всем же остальном, как казалось Кеше, была простодушна до наивности, напрочь лишена женского корыстного кокетства или жеманства. К тому же в постели она поражала и даже поначалу несколько пугала не слишком успевшего на чужбине поднатореть в сексе молодого, молоко на губах не обсохло, мужа необычайнейшей и безудержной свободой плоти.
Сразу, с первого взгляда угадывающий в людях их таланты или, напротив, недостатки, умница и преданнейший Иннокентию Павловичу — как прежде был предан Грачевскому-старшему, — Левон Абгарович, приглядевшись к Кэт, посоветовал боссу назначить жену для начала хотя бы менеджером «Русского наследия», на что тот решительно не согласился, хотя Катя рвалась с жаром и чисто американской уверенностью в себе взяться за дело и быть верной и полезной помощницей мужу: он хотел, по русской замшелой традиции, видеть супругу прежде всего хозяйкой дома, матерью детей, добрым ангелом семейного очага, и ничто стороннее ей не должно было в этом мешать.
Левона же Абгаровича Иннокентий Павлович считал лучшим подарком, оставленным ему в наследство покойным отцом, и даже более того — даром судьбы, ниспосланным ему самим Провидением. Тер-Тевосян, хотя был старше Иннокентия Павловича всего на каких-нибудь двенадцать лет, оказался не просто тертым калачом в банковском деле, а личностью, можно смело сказать, из ряда вон. Умный, ушлый, словно напичканный бесчисленным множеством смелых и даже подчас рискованных идей, быстро сделавший умопомрачительную карьеру — из рядовых столоначальников Министерства экономики в одном из первых, промелькнувших, словно кадры поспешной кинохроники, не оставивших по себе ни следа, ни памяти, правительств времен ельцинской чехарды проснулся однажды в кресле замминистра. Но на этом столь же скоропалительно оборвалась, окончательно и бесповоротно, его деятельность на государственном поприще. И вот тут-то его и подобрал по чьей-то вполне себя оправдавшей рекомендации Грачевский-старший, сделав его своим заместителем в совете директоров. Так авантюрная, почти фантастическая его судьба свела, и теперь уж, надеялся Иннокентий Павлович, навсегда, Левона Абгаровича с «Русским наследием».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: