Василий Логинов - Бублики-нолики

Модест Эдуардович любил разводить грибы, и это было не сиюминутное хобби, а давняя всепоглощающая страсть. Два года назад в подвале булочной он оборудовал целую плантацию, где в ящиках с землей и перегноем росли корявые вешенки, конусообразные веселки и плотненькие шампиньоны. Все свободное время и даже обеденные перерывы он проводил в сыром, пахнущем прелой листвой подвале. Здесь у него была своя установка по поддержанию постоянной влажности, терморегулятор и даже воздушные фильтры. Бизин растил грибы не для продажи или пропитания, а исключительно ради удовольствия. Весь регулярный урожай он отвозил теще в Бибирево на переработку, но никогда не ел приготовленных ею многочисленных грибных салатов и рагу.

Модесту Эдуардовичу безумно нравилось наблюдать, как появляются сначала чуть приметные белесые бугорки, потом они становятся белоснежными шариками, шарики удлиняются, наливаются и становятся плотненькими конусами, потом эти конусы раскрываются, почти как зонтики, и на свет появляется Его Величество Гриб. Бизин каждый раз тщательно прослеживал весь путь развития от малюсенького плодового тельца до половозрелого гиганта и никогда не уставал восторгаться синхронностью и быстротой происходящих изменений. «Ведь все само, само! Само растет! Я только выключателями орудую», — думал Бизин, когда входил в подвал и включал рассеянный свет над рядами ящиков с землей.

Но сегодня, в обеденный перерыв спустившись в свое поддомное святилище, включив освещение и начав традиционный осмотр ящиков, Модест Эдуардович громко ойкнул от неожиданного зрелища. В самом урожайном ящике, состав почвы в котором он кропотливо подбирал несколько месяцев, среди густой поросли двухдневных веселок торчали два необычных одинаковых гриба. Были они ростом около двадцати сантиметров, с изумрудно-зелеными шляпами, на которых редким ежиком торчало множество тонких булавчатых выростов с сиреневыми нашлепками на концах.

Модест Эдуардович достал из кармана белого халата складной нож с коричневой костяной ручкой и раскрыл его. Он подвел широкое лезвие вплотную к ножке одного из необычных грибов, воткнул острие в землю, быстрым кругообразным движением выковырял плодовое тельце и положил его в полиэтиленовый мешочек. Так же он поступил и со вторым грибом, а затем заровнял образовавшиеся лунки. Еще раз по-хозяйски оглядев плантацию, он выключил свет и поднялся в пекарню.

Аллочка еще не приходила: в обеденный перерыв она бегала к своему знакомому продавцу из соседнего гастронома и часто задерживалась у него в подсобке. Остальные служащие сидели в соседней комнате, пили чай и громко смеялись. Модест Эдуардович взглянул на чан с тестом. «Вроде все в порядке, поспевает», — он положил один из мешочков с изумрудным грибом на полку, где в гнездах размещались деревянные лопатки для перемешивания опары, а другой сунул в коробку из-под мака, коробку — в карман пиджака, скинул халат и выскочил на улицу. Путь директора булочной лежал на Новинский бульвар, в музей Общества охраны природы. Там работала его давняя знакомая, несостоявшийся в прошлом кандидат наук по микологии, а ныне пожилая библиотекарша Николетта Николаевна Хват, регулярно консультировавшая Бизина по выращиванию грибов.

— Ну, что же вам сказать, уважаемый Модест Эдуардович, — Николетта Николаевна щелчком закрыла лупу, через которую она почти десять минут тщательно рассматривала принесенный гриб, и поправила очки в массивной оправе, — это очень редкий экземпляр. По латыни он называется Редуктус Абсурдикум, а поскольку в наших краях не произрастает, то и русское название отсутствует. Грибы эти североамериканские, шаманские. Они использовались индейцами сиу для ритуальных целей, чтобы вызвать галлюцинации на празднике посвящения в мужчины. Удивительно, каким образом они выросли у вас? — библиотекарша задумчиво почесала большую родинку с длинным седым волосом на левой щеке. — Впрочем, на свете множество чудес случается. Хочу вас со всей ответственностью предупредить: грибы эти очень опасны. Индейцы всегда относились к ним уважительно и никогда не использовали целый гриб. Лишь примерно двадцатую часть и только после суток вымачивания в бизоньем молоке. Будьте осторожны, умоляю вас. Хорошо, что вы упаковали его в пакетик. Но если вдруг почувствуете себя неважнецки, то сразу же пейте молоко, много молока, ибо не нашла еще наука противоядия от содержащихся в Редуктус Абсурдикум хитрых веществ, а молоко очень смягчает жесткие галлюцинации, ими вызванные.

— Алка! Алка! Где ты там? Ну-ка иди сюда быстро! — нехорошее предчувствие всколыхнуло сердце Модеста Эдуардовича, когда он, наконец-то завершив все служебные дела, не нашел оставленный на полочке пакетик с зеленым грибом-ежиком. Тот, первый из них, показанный Николетте, он сразу же по приходе бросил в электрическую печку, оборудованную мощной тягой, а о втором экземпляре Редуктус Абсурдикум Бизин, обремененный множеством забот, напрочь забыл.

— Шо таке, Модест Эдуардыч? Шо хотэли? — Алла появилась в дверном проеме с пузырьком из-под французского лака для ногтей в одной руке и губной помадой в другой.

— Опять мазалась, свистуха! Сколько можно? — Директор принялся остервенело крутить левый ус. — Ну-ка, признавайся быстро: куда с этой полки дела гриб?

— Так шо, то хриб быв? А я не разумев, думала че так, приправа кака. — Алла убрала макияжные принадлежности в карман халата. — Так шо, Модест Дуардыч, уронив я в тесто ваш пакетик. Но вы не серчайте, мешалка наша борзая, промешала и промелила усе как исть. Бубличков напекли.

— Куда бублики делись из того теста? Вечером же почти не торговали! Говори, дуреха! — Бизин подскочил вплотную к Алле и навис над ней усатой скалой красного гранита.

— Так шо, вы ж сами инкассаторам давали.

— А еще?

— Так шо, з Белого дома буфетный снабженец быв. Ой, много узял! Дак я бумаги его проверила, шоб чево не вышло. У порядке усе. Так шо, вин для депутатов узял, им вечером заседать долго и покушать надо, чайкю попить…

— «Сирень-62»! «Сирень-62»! Ответьте «сирени-50»!

Равиль открыл глаза и увидел полукруглый кусок черной пластмассы. Это был руль их служебного «форда». Пошевелив ногами, водитель почувствовал какую-то преграду — внизу, на резиновом коврике, валялись три пустых пакета из-под молока. Рядом, на сиденьи, постанывал Алеша, а сзади, за перегородкой безопасности, кашлял и кряхтел старший инкассатор Зализняк. Равиль взял микрофон.

— «Сирень-62» на связи.

— Равиль, ты, что ли? Ну, наконец-то! Куда вы пропали? Почему не отвечаете? Где находитесь?

— Да здесь мы, — Равиль посмотрел в окно, — на набережной стоим, напротив Белого дома.