Вадим Живов - Двойник

Интересный мужчина. Лет сорок, не больше. Высокий, подтянутый.

Смуглое узкое лицо с черными, сросшимися на переносице бровями. Четко очерченный рот. Серые глаза, спокойные, холодноватые. Не красавец, но что-то в нем есть. Много летает. Стюардесса определила это по тому, как после взлета в Монреале он снял плащ и пиджак, бросил их на соседнее кресло, потом машинальным движением распустил галстук и ослабил шнурки на туфлях, чтобы дать отдохнуть ногам во время многочасового перелета.

Лейбл на пиджаке — «Canali». Галстук от Brioni. Небольшой серый кейс «Монблан». Неслабо. Часы не выпендрежный «роллекс», а «Патек Филипп». Нормально. Обручальное кольцо? Ну и что, кому это мешает? Наоборот. Значит, не извращенец, потому что в его возрасте все нормальные мужики женаты, а многие не один раз.

— Чем могу быть полезна, сэр?

Герман внимательно на нее посмотрел. Коленки точеные, личико свежее. Веселые чертики в глазах. Интересная девочка, не пустышка. В другое время Герман охотно поболтал бы с ней и даже, может быть, взял телефончик, но сейчас ему было не до этого. Предстояла серьезная разборка с Хватом, нужно быть в форме. Так что мысль о приятном вечере и ночке с этой малышкой как появилась, так и исчезла.

— Почему не принимает Москва?

Она с сочувствием развела руками:

— Гроза!..

Неприятности всегда происходят не вовремя. Если вовремя, то это не неприятности, а плановые мероприятия вроде ремонта.

Герман рассчитывал сегодня же встретиться с Кругловым, закрыть тему и завтра утренним рейсом вернуться в Канаду. Задержка из-за непогоды поломала все его планы. Можно было расслабиться. В ресторане Мурманского аэропорта он выпил водки, плотно пообедал, в самолете сразу заснул и проснулся только перед самой Москвой.

Гроза ушла, закатное солнце удлиняло тени, блестел мокрый асфальт Ленинградского шоссе, по нему двигались крошечные, словно игрушечные машины.

Как водитель, проезжая по дороге, на которой у него случилась авария, всегда невольно вспоминает эту аварию, так и Герман, подлетая к «Шерметьево-2» и глядя на желтеющие поля, извилистые равнинные речки и золотые березовые перелески, вспомнил, как он первый раз прилетел в Москву из Канады — уже не как москвич, возвращающийся домой, а как житель Торонто, получивший право постоянно жить и работать в Канаде по программе «бизнес— иммиграции». Это программу приняла палата общин для привлечения в страну квалифицированных специалистов и активных предпринимателей. Герман стал одним из первых экономических иммигрантов, потянувшихся в Канаду со всего мира, и самым первым — из СССР, доживающего последние месяцы, о чем тогда никто не догадывался.

Как и все крутые повороты в его жизни, решение переехать в Торонто было предопределено интересами дела. Мысль об этом, мелькнувшая в те дни, когда он ожидал возвращения Берга из Гонконга, очень быстро превратилась в практическую задачу. Главным было понимание того, что невозможно вести серьезный бизнес в Москве из самой Москвы. Его можно вести только из-за границы, где ты надежно защищен от экспроприаций и национализаций, на которые так падки большевики. Это со своими можно делать что хочешь, а поди тронь западного бизнесмена, неприятностей не оберешься. И чем больше Герман об этом думал, тем явственнее вырисовывалась необходимость иметь на Западе человека, в котором можно быть уверенным на все сто процентов.

А таким человеком был только он сам.

Решение было принято. Узнать условия получения права на жительство и работу в Канаде не составило труда. В офисе департамента по делам гражданстве в Монреале Герман получил весь пакет документов и поговорил с молодым компьютерщиком-филиппинцем и геологом из ЮАР, только что получившими документы. Обязательные требования к претенденту: образование, знание языка

— французского для Квебека или английского для провинции Онтарио, имущественный ценз — не менее трехсот тысяч канадских долларов, доказательство их легальности, бизнес-план. Документы можно оформить в любом из консульств, но обязательно за рубежом Канады.

Образование у Германа было, английский он знал, деньги были. Загвоздка оказалась в том, где оформлять документы. Филиппинец ждал приглашения на интервью одиннадцать месяцев, геолог из ЮАР — девять. Столько Герман ждать не хотел. Москва отпадала. Хотя Герман не работал в МВД уже около года, могли возникнуть проблемы: как старший оперуполномоченный УБХСС он имел допуск к секретным материалам, в основном регламентирующим нормы и методы работы органов внутренних дел Советского Союза. Да и не известно, захочет ли канадский консул в Москве впустить в свою страну бывшего офицера московской милиции, структуры, представляющей часть репрессивного коммунистического аппарата. В разговоре филиппинец сказал, что его товарищ прошел интервью в Бельгии, из которой в Канаду никто не иммигрирует. Это заняло у него всего несколько дней.

Герман вылетел в Брюссель.

Беседа Германа с бельгийским консулом Канады продолжалась три часа. Консул знал одиннадцать языков. Русским владел в совершенстве, говорил практически без акцента. Его очень интересовала ситуация в СССР, взбаламученном горбачевской политикой перестройки. Как и все дипломаты его ранга, он профессионально, как опытный разведчик, владел методами политического зондажа. Отвечая на его вопросы о жизни СССР, Герман словно бы видел, как к общей картине в его сознании добавляются мозаичные детали.

Готовя документы для интервью, Герман испытывал большой соблазн умолчать о своей службе в милиции. Но решил, что не стоит. Если у консула возникнут какие-нибудь сомнения и будет послан запрос в Москву, это откроется и вызовет отказ в разрешении на иммиграцию. Он оказался прав. Служба в УБХСС привлекла внимание консула, Герман объяснил, что за этой аббревиатурой скрывается экономический департамент Министерства внутренних дел, не имеющий никакого отношения ни к политике, ни к преследованию инакомыслящих. Объяснение консула удовлетворило, к этой теме он больше не возвращался. В то время русские, ходатайствующие об им миграции в Канаду, были большой редкостью, а по бизнес-им миграции вообще не было никого. В появлении в СССР таких предпринимателей, как Герман, заработавших даже по западным меркам большие деньги законным путем, консул видел новую тенденцию в развитии советской России и пытался понять, что это: случайность или закономерность, с которой придется считаться при определении отношений СССР и Канады. Советский Союз ежегодно покупал у Канады по сорок миллионов тонн пшеницы твердых сортов. При том, что это была далеко не главная статья канадского экспорта, консула интересовало, не приведет ли проводимая Горби перестройка к возрождению сельского хозяйства России и не сократится ли вследствие этого экспорт канадской пшеницы.