Владимир Максимов - Не оглядывайся назад!..

Мне даже показалось на мгновение, что одинокая маленькая звёздочка на поле погона вдруг увеличилась в размерах, став звездой майорской. Да и, сами посудите, шутка ли, в предпограничном районе обнаружить аж самого резидента!

Правда, Ваня Ардамин, о котором вскользь упомянул милиционер, с его простоватым лицом и добродушным характером на эту роль ну явно не тянул.

Я внутренне улыбнулся, предчувствуя какую-то нелепость, и ответил вопросом на вопрос:

– Неужели шпиён?! – И тут же, чтоб не злить лейтенанта, поспешно добавил: – Не знаю, не знаком.

– С кем не знакомы? – сразу же подхватил Серов. – С резидентом?! Значит, вы его всё-таки знаете? Просто пока, – он сделал нажим на этом слове, – не знакомы?

«Какой-то бред, – подумал я. – Но, похоже, лейтенант ко всему этому относится иначе».

– Не знаю я никакого резидента! – уже раздражённо ответил я. Весь этот цирк мне начинал надоедать.

– Странно, – кажется вполне искренне удивился лейтенант. – Ардамина вы знаете, а резидента, с которым он, судя по всему, очень даже хорошо знаком, – не знаете. А может, не хотите знать? – задал он очередной вопрос.

– Объясните, в чём дело? Какие у вас претензии – конкретно ко мне? Иначе я вообще не буду отвечать на ваши вопросы. Я устал и хочу спать. Я прошёл сегодня почти пятьдесят километров, – как минимум, в два раза прибавил я.

– Куда ж это вы так далеко ходили? – вмиг оживился лейтенант, и я понял, что зря сморозил эту чушь.

Я промолчал, а Серов с улыбкой продолжил:

– Вот видите – уже путаетесь, а что касается поспать, то времени у вас в нашей камере на это будет предостаточно. Но, пока что я буду задавать вопросы, – уже со сталью в голосе произнёс он, – вы будете на них отвечать. Ваша фамилия, имя, отчество?

– Санин Олег Васильевич, – чувствуя какую-то безнадёгу от всего происходящего, ответил я.

Серов что-то записал на лежащем перед ним листе серой бумаги и снова спросил:

– А у него?

– У кого? – всё больше раздражаясь, осведомился я. – У резидента, что ли? Если у него – пишите: Арчибальд Подпрыгни. Отчество… – я на секунду задумался, – то ли Дантович, то ли – Алигьерьевич.

– Как? – ненаигранно удивился милиционер.

– Да никак. Кверху каком. От фонаря, – уже не скрывая раздражения, ответил я. – Вы мне задаёте вопросы «от фонаря». Я вам на них – «от фонаря» отвечаю. А если вы спрашиваете имя, отчество отчего-то запавшего вам в душу охотоведа Ардамина, то зовут его Иваном. Отчества – не знаю. Мы друг друга по имени-отчеству никогда не называли. Не принято-с в нашей среде, – снова начал ёрничать я. – С батюшкой же их знаком, увы, не был. Но, судя по сыну, весьма достойный должен быть человек.

Всё это время Серов почти с нежностью и как будто бы даже с восхищением от моего красноречия, смотрел на меня.

– На этом я свой монолог прерываю и больше ни на один вопрос отвечать не буду, – решительно закончил я.

– Ну тогда – пойдём на отдых, – миролюбиво произнёс лейтенант.

Он запер мой карабин в сейф, стоящий за его спиной. Потом, словно спохватившись, вновь открыл его и приказал:

– Нож – на стол!

– А ремень вместе с ножом и штанами не надо? – почему-то мне захотелось разозлить и унизить лейтенанта.

– Надо! Но без штанов, – смягчился лейтенант.

Взяв ремень с висящими на нём ножнами и ножом, он положил всё это в сейф, вновь заперев его и, выйдя из-за стола, указал мне на дверь.

В узком полутёмном коридорчике, куда мы вышли (сначала я, затем он) Серов подвел меня к зарешёченной двери и почти ласково сказал:

– Вам сюда… Извините – комфорт минимальный.

Когда он запирал ключом, которых у него была целая связка, сделанную из толстых арматурных прутьев, приваренных к мощному металлическому каркасу из уголка, дверь – я обратил внимание на то, какие у него ухоженные руки с коротко подстриженными, глянцевыми ногтями.

«Прямо-таки, руки музыканта, а не милиционера, – подумал я. – В таких топор или бензопила лесоруба выглядели бы, пожалуй, инородно. Ими сподручней перебирать на столе бумажки, будучи прилежным чиновником… Могли такие руки принадлежать и… киллеру – человеку, хорошо владеющему оружием и не знающему тяжёлого физического труда».

– Утром позвоним в промхоз – выясним вашу личность, – напутствовал меня на сон грядущий Серов. – А после звонка – решим, что с вами делать…

Он удалился, по пути погасив свет в коридоре, отчего и в моей темнице стало поистине темно. И если б не уличный фонарь, от которого не очень чётко, правда, на полу отражалась решётка окна, то и лавку в углу было бы не разглядеть.

Она оказалась короткой и узкой, а пол в этой комнате-камере – совсем холодным.

Я передвинул лавку от наружной – тоже очень холодной – стены к внутренней и сумел-таки примоститься на ней, подогнув ноги к животу и упираясь спиной в стенку, разделяющую камеру и коридор. Из которого сквозь крупные квадраты дверной решётки от умирающей, казалось, батареи парового отопления сочилось хоть какое-то тепло.

Я даже задремал и уже почти не различал во сне или наяву размышляю о том, что же такое мог натворить Ваня Ардамин и каким боком он может быть связан с каким-то резидентом?!

Проснулся мгновенно от звонкого лязга металлического засова… Дверь-решётка отворилась, и в камере обозначился силуэт человека.

– Ты хоть свет-то в коридоре включи, – попросил вновь прибывший голосом Вани Ардамина. – Вот идиоты, – осторожно шарясь в темноте, выразил своё мнение он, когда дверь в кабинет лейтенанта захлопнулась, поглотив остатки света.

– Иди, садись. Вернее, присаживайся, поскольку сесть ты уже успел, – подал я голос из своего угла, освобождая часть лавки.

Иван обернулся и с прищуром начал вглядываться в полумрак.

– Олег, ты, что ли? – недоверчиво спросил он.

– Я, я, – что по-немецки означает: да, да… А ну, колись теперь по-быстрому, кто такой резидент?!

– Ты чё, сдурел?! – озаботился Ваня, усаживаясь рядом со мной на лавке, – так, что плечи наши теперь соприкасались.

– Представь картинку, – поспешил он поделиться своими впечатлениями. – Не успели мы с Серёгой, придя от Черепанова (мы сначала к нему завернули), снять с плеч паняги – врывается этот конь-тяжеловес – сержант Букашкин и с порога орёт: «Кто тут Ардамин?!» – «Ну, я», – отвечаю. Он: «Пройдёмте!» – «Да пошёл ты со своими дурацкими шутками», – только и успел сказать я. У Черепанова мы малость клюкнули. А он заломил мне руки за спину и – сюда. Серёге, разинувшему «варежку» от всего происходящего, успел на ходу указание дать: «Из посёлка – никуда! До выяснения обстоятельств». Сюда приволок. Чертовщина какая-то. Ни хрена не понимаю. А ты-то как здесь оказался?

– Как пособник мирового империализма и друг шпиёна Ардамина. Вот таки дела – подельничек, – попытался я юморить, но понял, что это выходит у меня сейчас неважно.