Кэти Остлер - Карма

Пагаль! – Мокрый конец сари ударяет Майю сзади по бедрам. – Ты чокнутая!

Майя, низко склонив голову, отбивает о камни что-то из красной материи.

Сучайт хона! – Женщина кидает пригоршню грязи на только что постиранную рубашку. – От тебя надо держаться подальше!

Я сбегаю по ступеням, но амма удерживает меня.

Нет, Сандип!

Женщины смеются над Майей. Она выжимает гору красных вещей. Выкручивает и выкручивает их, пока стекающая с них вода не окрашивается в цвет крови.

_____________

Их жестокость такая хладнокровная.

(Они в жизни не видели никого похожего на тебя.

Майя еле-еле стоит на ногах. Отказывается от еды. Целыми днями лежит на кровати и смотрит на небо в зазор между стеной и крышей. И не моргает.

Мы с Бариндрой пришли поговорить с аммой.

Мина, ребенок измучен.

Женщины ведут себя отвратительно!

Скоро ей станет легче, – говорит амма. – Сразу, как только научится правильно отжимать.

Но она худеет, амма. Становится все тоньше и тоньше. Как будто съеживается после каждой стычки.

Ты не замечаешь, амма, как она носит стирать белье. Как будто несет покойника.

От этого твоего сочинительства, Сандип, у тебя настоящая каша в голове. Выдумываешь, чего никогда не было. А ты, Бариндра, что ты вообще знаешь о женской работе? Майя должна перестать бороться с судьбой. Забыть пережитую боль. Как все мы забываем.

_______________

Да. Забыть. Уже забыла.

(О чем?

Парвати говорит, что надо поторопиться.

– Я понимаю, прошло всего десять дней. Но если Майя не расскажет тебе про себя, она так до конца жизни и будет стирать на пруду! Ты ничего нового не узнал?

Мой голос звучит подавленно.

– Иногда она вот так постукивает пальцами. Как будто играет на музыкальном инструменте вроде пианино.

Парвати какое-то время молчит.

– Это никак не поможет нам определить, откуда она. Что-нибудь еще?

О том, что происходит на страницах моего дневника, я ей сказать не могу. Но и врать я стараюсь поменьше.

– Не сдавайся, брат. Я в тебя верю. Как у тебя со сном?

Парвати каждый раз задает мне этот вопрос. Она врач и считает, что мои сны порождены воспоминаниями, которые были вытеснены из сознания и теперь пытаются пробиться обратно.

– Твой организм хочет вспомнить, – говорит она.

Школу мне пришлось бросить из-за того, что я ни на чем не мог сосредоточиться.

– Сплю я хорошо, диди.

Это очередная неправда.

Что может помнить шестилетний ребенок? Колени матери? Ее лицо? Но она могла ходить с закрытым. От песка и пыли.

Парвати рассказала мне, что все погибли. Все семь человек. Тела были найдены в нескольких сотнях шагов от лагеря. Каждый понадеялся на себя и погиб в одиночестве, кроме меня. Козы сбились в кучу. Я, судя по всему, заполз под них.

Такое случается редко. Кочевники знают, как защититься от песчаной бури. Но мою семью она, видимо, застала врасплох. На голом, открытом месте.

Как, по-твоему, все произошло? – спросил я Парвати.

Может быть, ты сам это когда-нибудь вспомнишь, Сандип.

_______________________

Я слышу тебя по ночам.

(Не знаю, что заставляет меня выкрикивать твое имя.

Ты мужчина и не понимаешь, что женщины не могут быть каждая сама по себе. Мы все вместе. Мы работаем сообща. И да, мы сплетницы. Но поодиночке мы погибнем! Это только мужчины живут для себя. И сердца у них бьются у каждого по-своему.

Амма продолжает спор, не отпуская моего запястья.

И ты, Сандип, не слушаешь никого. Живешь, как будто тебе и дела нет, что у нас дома поселилась странная девушка. Как будто уверен, что уж тебя-то сплетни не коснутся.

Мина, постой! Оставь мальчика в покое! Дело не в нем, а в женщинах, которые чешут своими злыми языками. А ты их никогда не одернешь!

Но я-то сама молчу, Бариндра. Это все женщины, которые стирают на пруду.

Со стиркой покончено. Майя тебе не прислуга, и ты больше не будешь заставлять ее стирать рубашки, юбки и дхоти [25].

Не хочу с тобой спорить. Но согласись, в ней же есть что-то потустороннее?

Бариндра темнеет лицом, словно вместо крови у него по венам потекли чернила.

Ты про ее нездешнюю красоту?

Не только. Женщины поговаривают, что за ней не остается следов.

Дурацкое суеверие. Мы-то с тобой это отлично понимаем.

Легко тебе говорить. А люди боятся, как бы она не навлекла на город беду.

Не слушай этих людей. Никому из них не приходит в голову, что ей больше некуда деться?

А тебе не приходит в голову, что родные не просто так выгнали ее из дома?

Никто ее не выгонял. Она потерялась. И домой возвращаться ей наверняка опасно.

Не знаю, Бариндра, не знаю. Что-то не видно, чтобы она по кому-то скучала. Как будто она с рождения одна.

Мина, кое в чем ты права. Более одинокого существа я в жизни не встречал.

Подожди, вот увидишь, с ней случится что-то ужасное.

Да уж, беды следуют за этой девочкой тенью.

____________________

Разве кому-нибудь есть дело до судьбы какой-то девчонки?

(Есть. Мне.

Амма говорит, что мы с каждым днем теряем свой социальный статус.

Дадима говорит, что толпа выволочет девочку из дома, разденет догола, заставит есть дерьмо, а потом насмерть забьет камнями.

Бариндра говорит, что мы теряем здравый смысл и нравственную стойкость.

Сестра говорит, что Майя словно бы несет на себе общую вину и поэтому ее сторонятся. Того, кто один отвечает за всех, объясняет Парвати, называют козлом отпущения.

– Диди, а что с этим козлом потом происходит?

– Его отсылают в пустыню.

А Майя отказывается вставать с кровати.

У аммы не получается выманить Майю из кровати. Даже своим знаменитым карри с барашком.

Бариндра приглашает врача послушать ей сердце.

Оно разбито, – говорит врач. – И с этим ничего не поделать.

Дадима тайком приводит в дом старого сморщенного колдуна. Эта девочка – ведьма?

Не могу сказать ни да, ни нет, – говорит он. – Я просто указываю людям, на что обратить внимание. – (Трус.) Он берет Майю за руки, поворачивает их ладонями кверху. – Слишком много линий, – говорит колдун, тряся головой. – В ней живут две души. Избавиться от второй она не может.

Он капает ангеликовым маслом ей на третий глаз [26].

Дадима спрашивает шепотом: Если она умрет, у нас, что ли, поселятся два привидения?