Владимир Сорокин - Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль

— Сергей Николаич! — закричал из-за станка полный лысоватый рабочий. — Ты потряс бы Кузовлева, пусть нам еще пару наладчиков подкинут, а то вон фрезерный как стоял, так и стоит! Потом руками разводить начнут!

— А что — сломался? — нахмурился Румянцев.

— Еще вчера. А их недопросишься, бригада Габрамяна заарканила и привет!

— А что ж вы Бахиреву не скажете?

— Так он к ним ходил — отмахиваются, и все.

— Ладно, я разберусь.

Марина осторожно шла по цеху, разглядывая станки.

— Что, дочка, подмогнуть пришла? — улыбнулась ей полная розовощекая женщина, ловко вынимающая из лап станка обработанную деталь и вставляя новую.

Марина подошла ближе.

— На практику? — еще шире улыбнулась женщина, пуская станок.

— Да нет. Я просто так, — пробормотала Марина.

— Я уж думала — студенты. Только они ведь обычно летом приходят.

— Я не студентка, — рассмеялась Марина и добавила: — Какой хороший завод у вас.

— Да. Завод хороший, — с гордостью согласилась женщина: — Хоть и небольшой, а передовой. А цех наш — образцовый. Лучший цех. Видишь — светлый какой, любо-дорого здесь работать.

— Да. Здесь мило, — вздохнула Марина.

Солнце уже взошло, длинные лучи протянулись от высоких больших окон, упали на станки и рабочих, смешиваясь с холодноватым неоновым светом.

Подошел Сергей Николаич.

— Товарищу Румянцеву привет! — улыбнулась женщина.

— Здравствуй, Зиночка, здравствуй. Вы уже знакомы?

— Да… то есть… нет… — забормотала Марина.

Но работница просто протянула ей руку:

— Зина Космачева.

— Марина Алексеева, — пожала руку Марина.

— Вон на том станке я работал, — показал пальцем Сергей Николаич. — Правда, его обновили, мой старого выпуска был. Но операция та же. Пошли покажу.

Они двинулись меж рядов и свернули к двум одинаковым станкам.

Один пустовал, за другим работал молодой коренастый парень.

— Здрасьте, Сергей Николаич.

— Здравствуй, Володя. Как работается?

— Спасибо, хорошо. Что-то редко заходить стали к нам, — улыбнулся парень, подвозя поближе тележку с необработанными еще деталями.

— А что ж, вы без меня пропадете? У вас свое начальство есть.

— Начальство начальством, а вы уж не забывайте, — парень склонился над станком.

— Не бойсь, не покину, — пошутил Сергей Николаич и подвел Марину к свободному. — Это расточный станок чешского производства. Очень путевая машина.

Он любовно похлопал станок ладонью.

— Помнишь, мы в литейке были?

— Помню.

— Там корпуса льют, а в этом цехе их обрабатывают, делают другие детали и собирают все вооон там, в сборочном.

— А почему этот станок не работает? — спросила Марина, с интересом разглядывая необыкновенную машину.

— Он-то работает, да рабочего нет.

— Почему?

— Рук не хватает. Работал тут один, да ушел потом. Так что теперь Володька за двоих пашет.

— Тяжело ему?

— Ничего, он парень крепкий. Тем более платят у нас сдельно. Не жалуется. Ну что… тряхнуть стариной, что ли?

Сергей Николаич быстро снял пиджак, передал Марине:

— Ну-ка, подержи…

Она приняла этот пахнущий табаком и мужчиной пиджак, повесила на руку.

— Ну! Сергей Николаич! Теперь живем! — задорно подмигнул Володя.

Румянцев засучил рукава, нажал красную кнопку и рывком придвинул к себе одну из переполненных заготовками тележек.

Подхватив деталь, он одел ее на два штырька, повернул рычажок. Металлические лапы намертво прижали, рука повернула другой рычажок. Ожили два валика, завертелись и двинулись. Вскоре они коснулись детали, послышалось шипение разрезаемого металла, на брезентовую ленту посыпалась мелкая стружка.

Через минуту Сергей Николаич заменил деталь, и снова резцы с жадностью врезались в нее.

Марина смотрела, затаив дыхание.

Его мускулистые смуглые руки с каждым новым движением обретали изумительную ловкость и проворство, детали послушно одевались на штырьки, рычажки мгновенно поворачивались, резцы яростно крутились, стружки струйками сыпались из-под них.

Руки, крепкие мужские руки… Как все получалось у них! Как свободно обращались они с грозной машиной, легко и уверенно направляя ее мощь. Лоб его покрылся испариной, губы сосредоточенно сжались, глаза неотрывно следили за станком.

Марина смотрела, забыв про все на свете.

Ее сердце радостно билось, кровь прилила к щекам, губы раскрылись. Перед ней происходило что-то очень важное, она чувствовала это всем существом. Эти мускулистые решительные руки подробно и обстоятельно рассказывали ей то, что не успел или не сумел рассказать сам Сергей Николаич. Монолог их был прост, ясен и поразителен.

Марина поняла суть своим сердцем, подалась вперед, чтобы не пропустить ни мгновения из чудесного танца созидания. А танец длился и длился, груда обработанных корпусов росла, казалось, она займет все пространство вокруг станка, но вдруг, сняв последний корпус, руки нажали черную кнопку, гудение оборвалось, резцы стали крутиться медленней, а когда остановились, Марина подняла голову и удивленно вздрогнула: станок со всех сторон окружали люди.

Все они смотрели на Румянцева.

— Все… — устало выдохнул он, тяжело дыша и вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.

— Ну, ты герой, Сергей Николаич! — нарушил тишину пожилой седовласый человек в элегантном сером костюме и, улыбаясь, захлопал в ладоши. — Вот как работать надо, товарищи!

Все оживленно зааплодировали, только Марина как завороженная смотрела на груду деталей.

Румянцев вытер руки протянутой кем-то тряпкой и взял у Марины пиджак.

— Забрали у нас такого парня! — смеясь, обратилась к седовласому Зина. — Он бы нам один полплана дал!

— Это кто ж забрал-то?! — по-петушиному тряхнул головой седовласый. — Сами выбрали секретарем! А то — забрали! Раньше думать надо было!

Обступившие их рабочие засмеялись еще сильнее.

Седой хлопнул Сергея Николаича по плечу:

— За таким секретарем — в огонь и в воду! Молодец!

Сергей Николаич примирительно поднял руки:

— Валентин Андреич, не сглазь. Да и я… я ведь просто, чтобы человеку показать, как станок работает. Кстати, познакомьтесь: Марина Алексеева. Первый раз у нас на заводе.

Все повернулись к Марине, а седой протянул свою сухонькую, но крепкую руку:

— Черкасов Валентин Андреич. Главный инженер завода.

— Марина…

— А по-батюшке?

— Ивановна.

— Совсем хорошо! — улыбнулся Черкасов и быстро спросил: — Просто полюбопытствовать пришли?

Она замялась:

— Я… я вообще-то…

Все кругом смотрели на нее.

Она глянула в глаза Сергея Николаича, он ответил сосредоточенным серьезным взглядом.

Сдерживая внезапно охватившую ее дрожь, Марина набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула: