Юрий Вафин - Говорит Вафин [litres]

Но не стоит огорчаться. Из такого носка получится отличная тряпочка. И пока в гаражах есть форсунки и всякие замызганные поверхности, носок будет служить, пока окончательно не слипнется в глиняно-масляную субстанцию, и тогда ловко отточенным движением я вышвырну его с окошка на мостовую. И может, детвора подберет его и соорудит футбольный мяч и состоится увлекательная игра в триста.

Но я вспоминаю тебя юношей, носок. Когда тебя только принесли спеленутым в связку из магазина «трикотаж-престиж». Что за радость схватить такой носок и сразу натянуть на ступню! Тут же хочется выйти на улицу, пофорсить, позвонить девицам, нашептать горячим дыханием в трубку всякого, оповестить бизнес-партнеров, что ты снова готов к сотрудничеству по особо крупным проектам.

Когда я шел в тебе по маю, о носок, весь мир был нашим, все наползающее лето.

А теперь что ты? Ничего более, как дрянная выцветшая тряпка.

Песнь о том, как Юрий якшался с усталой женщиной нулевых

В один кон утомили меня толки о феминизмах, умных домах, заебался я слушать молодых да успешных, у которых аглицкое cv на тильде, свой постироничный телеграм-канал, толки о ворклайф балансах, и решил обратиться к истокам.

Нашел в тиндере женщину лет 34, такую, как надо для беседы – немного истомленную, с хорошими правильными морщинами в нужных местах. С идеологически выверенными фотокарточками – подвид «стремящаяся бикса нулевых, что плясала под akon smack that, пила джин-тоник и пуще всего мечтала о шубе и муже-начальнике» (тут я минут на 7 отвлекся от написания и даже сплясал под хиты нулевых пару па по хате, не обессудь, публика, право не имеешь осуждать!).

Именно такая женщина, из уезда выезжавшая раза 3 – в Турцию и Египет по путевке, развлекла бы меня заветными беседами, что утолят мою печаль – про Виталика, что Соляриса в кредит взял и курил кальян на набережной, выпучив глаза, про Коляна, который бычил на корпоративе, но разок угостившись с ладошки по ебальцу, протрезвел как по звоночку.

Про Людку-блядь, которой в клубе розочку подарили. Вот этого моя душа в огне жаждала. Ебать – отнюдь, такого в планах не было. За что ебать уставшую женщину нулевых? Я и встретить ее планировал в трениках и валенках, даже мыться бы не пошел. Все по-свойски, как со старшей сестрой.

Развязалась переписка. Раз 8 пошутил в понятном ей информационном срезе.

Биксе я решительно нравился. Не спился, не на зоне, работает даже – уже в провинции видный кавалер.

Вздумал я угостить биксу кофием, что мне Саня из Алжира привез, у туарегов выменянным. А у туарегов мужчины в хиджабах, а женщины лицо не скрывают. Короче, кофе с историей. Через Сахару на мулах буквально везли из Эфиопии. Уважить захотел женщину нулевых. Вряд ли она пила что-то такое же пиздатое, согласитесь.

Но сука заерепенилась: первое свидание должно состояться в кофейне, например, в Старбаксе или Кофебине нахуй. Я сделал попытку повторить, что в ебучем Старбаксе ей даже близко не нальют напиток с такой историей, что старбакс – это даже не даунгрейд, это даунда-ундаундаун грейд (тут еще панорама 400 даунов, чтобы вы поняли, насколько это далеко от моего кофейка) от того, что предлагаю я.

Но потом понял, что на том конце тиндера даже не человек, там джава-скрипт. Php-сценарий, йопта, который вызывается по определенному триггеру. Ей этот кофеек-то без надобности, она просто хочет увидеть, как на нее потрачена сумма в 20–30 долларов, и после этого уже можно ставить сп. Ей нужны эти стеклянные бусы в виде окрика баристы: «Анна, ваше латте!»

«Ну ты ворона!» – в сердцах вскричал я и забанил женщину нулевых. После чего запустил ред алерт 2 и въебал всю базу дирижаблями Кирова.

Магическая быль: «На собеседовании»

…и вопросил тогда эйчар громогласно:

– Анатолий, готовы ли вы сосать член ради результата?

И потупил взор Анатолий. И пожевал губы. И зашептал себе под нос тайное наречие.

И поднял ясный взор.

И ответствовал гранитно: «Да, готов!»

И зашуршали эйчары пергаментом. И сухо молвил старшой колдун:

– Этого не потребуется, но порыв оценен.

Листопад сменил листоцвет дважды, и стал Анатолий работником месяца.

И повис его портрет на стенде плексигласовом.

И убоялись стажеры ходить под ним.

И вспыхивал красный огонь в окне кабинета, когда он ваял презентации в павер пойнт.

Помню, в детстве приходил к нам в гости дядя Женя, дальний родственник отца, злой советский мент с опухшим бордовым лицом. Входя в наше обиталище, дядя Женя скидывал маску ментубиса и становился егозливым суетным мужичонкой, который не дурак опрокинуть шальную рюмашку на кухне и повозиться со мною, пиздюком.

Был у дяди Жени настоящий пистолет. Любил он вытащить из него обойму и выдать орудие мне: «Тренируйса, армеец!»

Я принимался цинично целиться в остальных гостей, впрочем, сил нажать на курок мне не хватало. Не то чтобы я рахитик какой, просто года 3–4 мне тогда было. Помню, целился в одну усатую тетку, прямо в шикарные газзаевские усищи, а она ладошкой прикрывалась, с понтом, защитит от пули. Мать тревожилась: «А ежели выстрелит, дядь Жень?» А тот, уже окосевший от дармовой водки, успокаивал: «Не вы-штрелит. Гаррантия!» Ближе к вечеру я бурундучком ластился подле дяди Жени, умасливая его выдать мне обойму, чтобы произвести хоть пару выстрелов. План был прост: садим в стену и прикрываем ковром, чтобы отец не заметил.

Детские планы всегда немного охуевшие.

Дядя Женя на соглашение со мной не шел, пистолет забирал: «Вот окончишь милицейское училище, тогда будет тебе пальба!»

Потом за дядей Женей приходила жена, уводила его за ручку, а я оставался.

Дети благоговеют перед масштабом.

Помню, на даче старшие пацаны запинывали футбольный мяч в стратосферу. А мы, детвора, глаза прикроем от солнца ладонью и смотрим, как удаляется точка, а потом приближается уже митровским мячом. А сам пойдешь пнуть – так еле на метр-то поднимешь, больше смеху будет. Не окрепла нога еще.

Еще один старший пацан, лет 16 от роду, поднимал сторожевую дворнягу. Возьмет за пузо и на руках над собой вытянет и бродит гордый, как Сулейман Великолепный. Сейчас Маек посадит космолет на Марс, я меньше удивлюсь.

Но всех уделывал дядя Талгат. Жил он в сумрачном домишке подле оврага, днем его никто не видывал, удивительно, чем он питался и как в этот домишко угодил. Видимо, сначала стоял на месте дядя Талгат, а уже потом вокруг него выстроили домишко. Но раз в месяц или два дядя Талгат устраивал кострище. С утра стаскивал всех веток, что люди скидывали в овраг, и тогда по поселку шел слух: «Дядя Талгат явился!»