Юрий Цыганов - Зона любви

Но ведь и поэты врали, как последняя шпана! И про Вечную Женственность, и про крыла… и вообще — врали отчаянно!

«Дыша духами и туманами…»

Ну! и что это за запашок такой, прости господи, парфюмерно-влажный…

«Ты это о чем поешь… так красиво?» — спросили поэта в лоб.

«О России…» — ответил поэт, потупясь.

О, как! Еще всякие исповеди у них культивировались, да молитвы, да трепыханье свечи на столе… и все в ночи!.. А уж про любовь, какой пурги нагнали!

Прозаики врали реже. Эти норовили правду-матку врезать. Обличали часто… в основном других.

Идейные врали без меры. Вот уж у кого вранье на потоке стояло. Оно и понятно: у них задачи глобальные. Господство — так мировое, разум — так вселенский, а счастье, бля — всеобщее… А на деле, те же тараканы и мусор. Только глобальные.

Даже Бог-человек однажды не удержался, — соврал. У Царя Небесного ему, вишь, вина попить захотелось… Впрочем, он притчами все изъяснялся да иносказаниями… А что он конкретно имел в виду? Лично я до конца так и не понял. Вот ежели б он сам все записывал, да издал потом, без всяких посредников: редакторов, цензоров и прочих жуликов… тогда, быть может, ситуация прояснилась… А так… только общее направление мысли угадывается.

Для того, что бы поврать от души и с пользой, (ради рода человеческого, естественно) искали единомышленников. Объединялись в семьи, кланы, общины и прочие тайные кружки.

Врали годами, поколениями, тысячелетиями…

Врали мощно и убедительно. Целыми народами.

Врали самоотверженно, отдавая судьбы и жизни за чей-то беззастенчивый треп.

И оттого в природе много чего непонятного творилось…

Были, конечно, единичные кладоискатели правдолюбы. Но их тут же обнаруживали и ставили к стенке. Или распинали… или сжигали в костре. А потом, в силу генетики и вышеописанного наследственного груза, все удачно запутывали и толковали по-своему.

Так что, моя интуиция правильно рассудила: нечего тратить лучшие свои годы на всякие выдумки. И без меня, как выяснилось, этих врунов виртуозов выше крыши, а баек-легенд — море разливанное.

Пусть как было, так было. Чего уж. Хуже чем ты есть, наплести вряд ли удастся; лучше — скучно получится. В общем, так: «Молчи, скрывайся и таись» — не наш принцип. Наш принцип: «Хватит, мужик, прикидываться — колись!»

Народ у нас, в общем, и целом, правду все-таки ценит, — поймет. А Бог, вообще, все видит и слышит. Изнутри и снаружи. Мне так кажется… А ему-то к чему твои враки…

Так что, хватит трепаться, выпей пивка и иди работать. Мостить дорожки и возводить стены.

Интуицию назначаю бригадиром.

Начнем с самого удивительного: я родился.

Первые лет пять можно опустить из-за туманной их неопределенности. Дети, конечно, божьи создания, цветочки, ангелочки и все такое… Однако. Я бы не торопился с оценками. По-моему, такие же сукины дети, как их родители, только маленькие. И чего умиляться, что безгрешны они и чисты… Чисты, — потому что мамка купает, а безгрешны, — потому что грешилка не выросла.

И еще… Некоторые граждане любят повздыхать: «Детство… о, детство! Ё-мое! Все мы родом из детства…»

И слеза наготове…

А у меня так ничего особенного там не было — глупое, довольно и бестолковое…

А уж об отрочестве и вспоминать не охота. Тыкался, как кутек, в разные тупики. И из всех чувств сохранилась какая-то тотальная неудовлетворенность и тотальный же стыд. И еще удивление: туда ли я попал?

Единственная радость в ту пору — дрочить научился.

Я всё прикидывал, временное это непонимание, или как?.. Когда же туман рассеется?.. Что там, за горизонтом?

Зря я туда торопился…

Всё проходит. Мир стал раскрываться… и тогда… такое обрушилось! Такие начались открытия!

Не было ни одного, самого завалявшегося комплекса, чтобы я его не подцепил… Букет комплексов! Икебана… Знать бы только, что за умник икебану ту сотворил!

Первый и основной, — это уж как в совковом монастыре завелось — традиционный комплекс неполноценности. Русский народ меня поймет. Этот комплекс, добытый в боях, взлелеянный, вскормленный на груди великодержавной империи, надо давно уже сделать символом нации. Этот комплекс пожизненный великий масштабный и всеобщий. Правда, восславлять и петь дифирамбы ему я не стану. И без меня старателей целые артели. Не одно поколение мастеров российской словесности перья поломали, исследуя его дохлое тельце и темную душу. Все эти Акакии Акакиевичи, да Смердяковы с Фердыщенками и прочими «униженными и оскорбленными» в зубах навязли… И ничего, кроме брезгливости, у меня лично не вызывают.

А комплекс вины… Это ж кладезь бездонный! Какие титаны мысли на него западали! И чем мощнее был дух, тем яростнее они его культивировали. У одного графа крыша просто слетела от такой непосильной работы.

А половой комплекс… (Любит — не любит; даст — не даст… Или даст, но не мне…) Самый, пожалуй, массовый и популярный… А какое разнообразие! Какие оттенки! Какая музыка… и какой беспредел! Какие «Крейцеровы сонаты» разыгрывались! Какие «Отцы Сергии» жизнь свою под откос пускали…

А родовой… Мама — папа… Куда от них денешься… Они-то далеки от совершенства… И у каждого своя икебана…

— Мама, это стыдно!

— Папа, ты же пьян!

А национальный! Папаша, царство ему небесное, еврей-неудачник, наградивший меня гордой и благозвучной фамилией — Эткин. Сумасшедший, всю жизнь сочиняющий философский труд «Государство будущего». К тому же, пьяница беспробудный…

Господи, сколько страданий он приносил нам с мамой — русской красавице, певунье… Вечные скандалы, нужда… Евреи шарахались от него, как от прокаженного; русские — откровенно смеялись:

— Паша, ты еврей какой-то неправильный. Таких непрактичных деятелей и горьких пьяниц не бывает среди вашего брата. Ты ж — без царя в голове!

Философ — называли его друзья, с такой убийственной интонацией, что слышалось — юродивый! А он многозначительно посмеивался в бороду… типа, какие же вы еще пигмеи!

Он им рассказывал… о Христе!

— Я знаю разгадку туринской плащаницы! — вещал он после очередного стакана, не обращая внимания на насмешки. — Христос не вознесся, он — аннигилировал. Его плоть вспыхнула… она не сгорела в привычном понимании, она как бы взорвалась, мгновенно перейдя в иную субстанцию, и отпечаталась на полотне негативом. Он взорвался и сгорел так же, как взорвется когда-нибудь наша Вселенная — ее материя. Материя — фикция! Дух — реален!

Папаша впадал в транс и шаманил, как пророк, устремив свой безумный взгляд в будущее.

— Человечество живет еще в предыстории! Я переверну вам новую страницу истории!