Горан Войнович - Чефуры вон!

А Радован все равно смотрит ВК TV, и опять весь взвинченный, меня даже не замечает, а я у дверей стою и смотрю вместе с ним эту муру. Радован только фыркает да время от времени посылает кого-нибудь к такой-то матери. А потом на спинку дивана облокотился и важно так говорит:

— Мать вашу подлую! Во что страну превратили! Говнюки порченые.

И тут я появляюсь. Делать нечего, программа закончилась, настроение у Радована конкретно хреновое, остается ему только кого-нибудь вздрючить. А он опять молчит. И смотрит так, будто в любой момент готов мне большой бэмс устроить. Ну, к этому я уже привык: он с тех пор, как я попал в участок, так на меня смотрит, — только сейчас еще эти радикалы из телевизора масла в огонь подлили, мать их дегенератскую. Я шатаюсь по квартире, а Радован все время на меня зыркает. Как звери в Animal planet, когда они в засаде поджидают зебр и антилоп. Как все это меня достало! Не могу больше, когда он вот так на меня смотрит. Я точно с ума сойду, если он и дальше будет молчать. Кажется, пусть что угодно будет, но только не это.

— Я перестал тренироваться.

И ничего. Пофиг Радовану. Он встает и не спеша идет на кухню, чтобы типа воды попить. Заглядывает в посудомоечную машину. Кладет что-то в холодильник. Собирается идти спать. Хоть больше не смотрит на меня. Типа он меня игнорирует. Човьек [104] Човьек — человек (čovjek; серб., хорв.). изменил тактику.

— Когда тренер увидел, что я курю, сказал мне, чтоб я больше не приходил. Не пустил меня в спортзал.

Опять ничего. Радован выходит из кухни через большую комнату в ванную. Чтоб почистить зубы. Кран оставил незакрытым, а на меня всегда орет, когда у меня вода просто так из крана льется. Как щенок, бегаю за ним хвостом по квартире. Сейчас вот стою перед открытыми дверями ванной и смотрю, как он зубы чистит. Вода продолжает течь из крана.

— Мне было тяжело, и я напился. Мы слегка побесились в автобусе.

Радован закрывает кран и вырубает свет. В ванной, в моей комнате, в коридоре, везде. Будто меня вообще нет. Радован проверяет, закрыта ли входная дверь. Еще раз поворачивает ключ. Потом смывает воду в унитазе. Я уже конкретно начинаю нервничать. Сейчас уже могу только кричать или реветь. А не хотелось бы.

— Вдрызг пьяный, я сидел в автобусе, даже с места сдвинуться не мог, меня тошнило, а они все равно меня всю ночь били. Мне было тяжело, что я тренироваться перестал, башка совсем пустая была. Как ты не можешь это понять?

Радован закрывает окно в большой комнате и хочет уже идти в спальню. Не могу больше на него смотреть. Тащу его за руку обратно в большую комнату. Ору.

— А ты спросил меня, каково мне было в полиции? Ты спросил, что со мной тренер делал на тренировке, когда не верил, что у меня лодыжка болит? Ты спросил, каково мне было, когда я уже больше видеть не мог этот баскетбол и когда я не играл, потому что мне типа было слишком мало лет?! Ты спросил меня, каково мне, когда ты молчишь и ничего не говоришь?!

Я тащу Радована, а он меня отталкивает. Отталкивает меня Радован, а я держу его за руку и не хочу его отпускать. Кричу, плачу — все вместе. Он отпихивает меня в сторону, но я не уступаю. Не дам ему уйти в спальню, пока не начнет разговаривать! А он тоже завелся и все сильнее меня отпихивает. Но ничего не говорит. Мать его молчаливую! Как так можно?

— Я не отпущу тебя, пока ты что-нибудь не скажешь. Реци нэшто. Скажи что-нибудь. Скажи! Ска-а-а-жи-и-и-и! Ска-а-а-жи-и-и! Ска-а-а-жи-и-и-и-и!..

Ору как идиот, а Радован молчит. Отталкивает меня в сторону, а я тяну его в большую комнату. Влетает Ранка и встает между нами. Радован не произносит ни слова. Оба меня так отталкивают, что я чуть на пол не падаю. Радован ничего не говорит. Спокойно себе идет в комнату и ложится на кровать. А Ранка подходит ко мне, хочет меня обнять и пожалеть. Вот теперь уж нет, мать твою, Ранка! Где ты была раньше?

— Идиот немой! Пошел ты в жопу и молчи себе там. Слышал?!

Ранка старается меня успокоить, но не может. Что-то вдруг во мне рвется, и я начинаю рыдать. По полной. Ору вовсю, слезы текут — а я их больше сдерживать не могу. Луплю ладонями по стене и ору Никогда в жизни я еще так не плакал. Трясусь весь и плачу, даже дышать не могу. Все, что во мне накопилось, теперь разом наружу вылилось. Тоска страшная, обида — только злости больше нет. Реву, как дитя малое. И разрешаю Ранке меня обнять, и плачу у нее на плече. Конец! Не могу остановиться, никак… Не выдержал, разрыдался. Как дитя малое. На мамином плече. Мокром от моих сузе. [105] Сузе — слезы (suze; серб., хорв.).

Почему мы все время что-то из себя строим? Почему не можем быть нормальными и нормально общаться? На хрена все эти игры, кривлянья и муть всякая. Вот на какой фиг Радовану столько времени чёрти что изображать? Да и Ранка со своей фигней? Давно бы уж послала его куда подальше! Всё терпит: ради спокойствия в доме! Знаю я это! Всегда так было. Только бы дома все было спокойно. Пошли бы они со своим спокойствием и со своим домом! Всё мы чего-то выделываемся, строим из себя что-то, чтоб было это хреновое спокойствие в доме. Можно подумать, если мы перестанем кривляться, сразу война начнется. А что, если наоборот, — лучше станет? Все, ушел ваш поезд, Ранка и Радован! Они-то всё думают, что я совсем сопляк, с которым нельзя по-взрослому поговорить… Некоторым людям нельзя иметь детей. Вот это им хотел сказать доктор Йосип с какого-то острова рядом с Задаром. Только они его не послушались.

Почему каждый раз, когда я что-нибудь сделаю по-своему, обязательно получается какая-нибудь жопа? Почему не может все быть нормально, даже если я перестану тренироваться? Или напьюсь до свинячьего визга? Что я такого сделал, что меня надо наказывать? Я кому-нибудь помешал? Живу своей жизнью. Почему я не могу нормально сделать так, как я хочу? Как мне нужно? Почему у меня все всегда через задницу? Почему у остальных все идет своим чередом, и сопли они не распускают два дня подряд?

Почему Фужины такой отстойный район, что все вечно смотрят на тебя как на преступника, если ты с Фужин? Есть у нас Рашо, игрок НБА, была у нас мэр, был еще один защитник прав человека, а потом футболисты, гандболисты, кандидат в президенты, телеведущая — всё у нас есть, не все мы преступники, мать вашу лицемерную! Фужины — самый большой район во всей бывшей Югославии! У нас тут все: словенцы, хорваты, боснийцы, сербы, черногорцы, македонцы, албанцы, цыгане, да еще какой-нибудь негр найдется, и палестинцы, и смешанные браки — все, что угодно. Здесь нормальные люди. И незачем нас сразу мочить, если мы вдруг слегка выпили. Вы бы дебилов из «Олимпии» также отделали? Нет. Потому что они из Мурглей, мать вашу расистскую!.. Что мы вам сделали? Домобранцы [106] Домобранцы — участники словенского коллаборационистского антикоммунистического военно-полицейского формирования, которое было организовано под эгидой нацистской Германии на территории современной Словении во время Второй мировой войны. хреновы…