Франтишек Кубка - Избранное

Взяв с собой Хайни, Фридрих сел в карету с одним камердинером на козлах. Даже не попрощавшись, они покинули усадьбу те Вассенар в шесть часов утра. К полудню по промерзшей дороге добрались до Харлема. Фридрих нашел небольшую парусную лодку, но решил, что не станет нанимать ее для себя, сына и лакея, а поплывет в Амстердам вместе с другими мужчинами, женщинами и детьми, которые тоже стремятся увидеть амстердамское торжество. Не ради экономии, а чтобы сесть на одну деревянную лавку с обыкновенными смертными, продемонстрировать тем свою простоту. Все в лодке и на пристани будут его приветствовать. Тогда и в Амстердаме узнают, что среди зрителей есть чешский король.

Переполненный парусник отплыл из Харлема в полдень. Пассажиры узнали Фридриха и его сына, окружили их вниманием. Впрочем, скоро все запели. Поющая лодка плыла по широкому каналу спокойно и беспрепятственно. Ветер дул с запада, и парус слегка раздувался. Они плыли мимо заснеженных берегов, аллей голых тополей, ветряных мельниц и белых верениц гусей, вылетающих из заиндевелого камыша. Хайни вскакивал, радуясь незнакомому зрелищу. Остальных пассажиров привычные окрестности не интересовали. Они ели и пили, с криком опорожняя корзинки и бутыли. Чернь веселилась, потчуя благородных спутников кусками запеченного мяса и уговаривая их выпить с ними домашней водки. Но Фридрих и Хайни отказывались, дескать, сыты и пить не желают.

Чем ближе к Амстердаму, тем больше лодок заполняло канал. Скоро они очутились в длинной беспорядочной веренице. Лодки перегоняли друг друга под пьяную перекличку команд.

На весь край, на канал и Харлемское море уже в пятом часу спустился сумрак. До Амстердама оставалось всего три четверти мили, вдали уже виднелся огонь портового маяка. Пассажиры пытались танцевать. Места между лавками для танцев не было, они с визгом и хохотом раскачали лодку. Испуганные дети подняли плач.

Берега погрузились во тьму, и лодку уже не надо было раскачивать, ее и без того качало. Матросы, а их было только двое, под руководством пьяного кормчего свернули паруса, повторяя со смехом:

— Нам только этого не хватало!

С неба на воду спустилась синяя мгла, подобная синей занавеси, раздуваемой и разрываемой ветром. Лодка въехала в нее, как в пещеру. Всех охватило холодом. Люди приумолкли. Держались за лавки, потому что лодка качалась уже не только с боку на бок, но и с носа на корму. Стало не до песен, веселья и танцев.

Все же кто-то с хохотом выкрикнул:

— Господин король, вам бояться нечего, с вами ничего случиться не может, вы же миропомазанник божий, масло удержит вас над водой. С нами вот дело хуже!

Фридрих начал сожалеть, что связался со сбродом. Он робко улыбался Хайни. А Хайни ничуть не робел. Ему даже нравилось это приключение в тумане.

Вдруг из мглы выплыл высокий нос грузовой баржи. Раздался скрежет. Люди с парусника закричали, стали звать и ругаться. После был слышен только крик тонущих детей. Парусник, пробитый сбоку, набирал воду и со всем и вся погружался в черную холодную пучину.

Фридрих был добрым пловцом. Плавал он даже лучше, чем ездил верхом. С баржи кинули спасательный канат. Он вцепился в него, и его вытащили на палубу. Трясясь от холода, промокший до нитки, он побежал в трюм. И тут среди всхлипов, плача и проклятий тонущих раздался молодой, отчаянный голос:

— Отец, помоги! Помоги мне, отец! Помоги!

Это звал сын. Фридрих содрогнулся от ужаса, но в воду не прыгнул. Он только выкрикнул срывающимся голосом:

— Спасите принца! — и, вбежав в каюту, упал на чью-то койку, прикрылся одеялом и закрыл глаза.

Леди Бесси ожидала мужа и сына, не проявляя нетерпения. Она уже привыкла к их долгим отлучкам, не прощалась с ними при отъезде и не здоровалась по возвращении. У нее были свои заботы. Слабенькую новорожденную она решила кормить сама и испытывала при этом неведомую ей доселе радость. Девочка сосала жадно, захлебываясь.

День клонился к вечеру, нянька только что унесла девочку. За окном чуть снежило. У ворот остановился экипаж. Доложили о визитере. Старый друг лорд Донкастер просил королеву его принять. Леди Бесси знала его еще по Гейдельбергу. Сейчас он совершал поездку по городам на континенте, чтобы ознакомиться с деятельностью английских послов. Леди Бесси слышала, что он недавно прибыл в Гаагу, чтобы выяснить, может ли племянник лорда Карлтона остаться там или нужно послать другого посла. Визита Фридриху и Елизавете лорд Донкастер пока не нанес.

— Пусть войдет, — сказала королева небрежно.

Но поздоровалась радостно, сидя в кресле и держа на коленях золотистую таксу Цорги. Справилась о здоровье леди Донкастер. Вспомнила о счастливых временах в Гейдельберге. Не упомянув, конечно, что тогда за спиной она из озорства называла лорда Донкастера «Верблюжьей мордой».

«Верблюжья морда», однако, был сегодня очень торжественным. Леди Бесси спросила:

— С чем вы пришли ко мне, сэр?

Лорд Донкастер сел в кресло. Усаживался долго. Был он высокий и тощий. Наконец он подобрал ноги, сцепил ладони и склонил голову:

— Мне была поручена печальная миссия, — начал он.

— Я привыкла к горестям, — усмехнулась она. — Кто вас ко мне послал?

— Принц Генри Оранский.

— Как прошли торжества в Амстердаме?

— Конец был печальным…

— Пожар?

— Нет. Потопление лодки. Небольшой парусник налетел в тумане на баржу, груженную пивными бочками. Пассажиры лодки погибли. Все, кроме чешского короля, его камердинера и одной женщины из Харлема.

Леди Бесси слушала, не понимая смысла слов. «Верблюжья морда» стянулась в соболезнующую мину. Как будто издалека долетало до слуха королевы:

— Его королевское высочество принц чешский был найден только сегодня утром. Ветер угнал перевернутый парусник далеко в Харлемское море. Рука принца Фридриха Генриха судорожно вцепилась в проломленный борт лодки. Его лицо под водой примерзло к свернутому парусу. Тело его было бездыханным. Он скончался в жестокой борьбе с враждебными стихиями. Господь послал юному герою геройскую кончину.

— Хайни мертв! — выкрикнула она.

— Вечная ему память, — сказал лорд Донкастер. Встал. Низко поклонился и, выпрямившись, ушел.

Через минуту послышался жалобный лай Цорги. Он лаял и лаял.

Яна нашла королеву на полу в беспамятстве. Цорги стоял рядом с ней и обнюхивал лужицу крови на ковре. Яна побежала за Иржи и нянькой. Они подняли бесчувственную королеву на кровать и послали за доктором Габервешлом. Доктор привел больную в чувство, остановил кровотечение и запретил кормление грудью.

А Фридрих тем временем лежал в Амстердаме в горячке в доме какого-то купца.

Известие принес камердинер, приехавший в Гаагу со свитой принца Генри. Всем, кто хотел его слушать, он рассказывал о катастрофе и о своем чудесном спасении.