Франтишек Кубка - Избранное

В мгновенье ока вылетел он на равнину и утонул в море колосьев.

До него донесся скрип колес и конское ржание. Дорога повернула. Он въехал на луг и словно очутился в раю. Перелески над косогором зеленели свежестью, и глаз различал, где растут пихты, где начинается ельник, а где развеваются русалочьи волосы берез. Он увидел убранные поля и стога на них. Снопы ячменя, расставленные по жнивью, напоминали светлые и темные фигурки на шахматной доске. Одно поле было коричневым, другое — красноватым, а прочие — желтые с зелеными полосами. У самого леса еще продолжалась жатва, а рядом снопы из крестцов укладывали на телеги. Груженая телега, тяжело раскачиваясь, отъезжала, а ее место занимала новая, запряженная парой сивых меринов.

— Поеду посмотрю поближе!

И конь понес его полем по дороге. В канавах благоухали ромашки. Куропатки разлетелись из-под копыт.

— Э-ге-гей! — громко закричал Иржик.

Жницы в длинных синих юбках выпрямились и замахали руками:

— Иди помогать!

Он подъехал к жнивью и остановился у телеги. Похлопал меринов по бокам и заявил, что желает грузить снопы.

— Коли справишься, так мадемуазель, наверное, позволит.

Кто из них мадемуазель, можно было угадать по двум надетым одна поверх другой красным юбкам и золотому крестику на загорелой шее.

Иржик соскочил с коня, поклонился и спросил мадемуазель, позволено ли будет рыцарю д’Оржу приложить свои руки к делу. Та кивнула, сверкнув в улыбке белыми зубами. Но тут же отвернулась и, размахивая белокурыми косами, убежала к жницам на нескошенное поле.

Иржик сбросил камзол и отстегнул шпагу. Взял вилы. И, как умел еще с детских времен, стал широким взмахом подавать сноп за снопом на телегу. Руки стоящих на возу девушек не поспевали укладывать снопы. То была сноровистая, настоящая мужская работа.

— Ну как, получается? — удовлетворенно спросил он.

— Хорошая работа, — похвалил наблюдавший за ним управляющий.

— Ничего парень! — захихикали жницы.

Он даже не заметил, как снова подошла мадемуазель.

Дело быстро шло к концу, и вскоре был загружен последний воз. Иржик воткнул вилы в сноп, огляделся, вытер со лба пот и улыбнулся мадемуазель.

Та подошла ближе:

— Смею ли я, месье, пригласить вас к нам в дом? Виконт д’Арки, мой отец, будет рад вашему визиту.

Она была так мила, что отказаться было невозможно. Мадемуазель засмеялась и радостно захлопала в ладоши:

— Мы тут месяцами не видим новых людей, а я так люблю гостей!

Она залезла на воз и по-крестьянски уселась на уложенные снопы, расправив сборчатую красную юбку и став похожей на маков цвет.

Иржик надел камзол, прицепил к поясу шпагу и расположился возле кучера. Жнецы и жницы забрались на воз, облепив его, словно осы спелую грушу. Кони тронулись, воз заскрипел, работник повел коня Иржика на поводу. Запели песню. Иржик и мадемуазель пели со всеми. Как похоже это было на песню жнецов на Гане!

Они въехали в березовую рощу, показавшуюся им зеленой триумфальной аркой на стройных белых колоннах. Дорога была сухой и неровной в негустой тени берез. Воз раскачивался, и ветви выхватывали из снопов пучки колосьев.

А за рощей взору Иржика предстала хропыньская усадьба с прудом под липами, низкой башенкой и косым фронтоном, с ригами, конюшнями и хлевом. Кукарекали петухи. Но это была не Хропынь, а имение виконта д’Арки, и сам виконт, краснолицый и пузатый, со шпагой на перевязи и в шляпе, стоял, расставив ноги, и, размахивая руками, кричал, будто командовал целым полком мушкетеров.

Когда воз остановился перед ригой, виконт уже был тут как тут. Грозя кулаком, он завопил:

— Ленивое отродье, я из вас кишки выпущу! А ну, живо разгружайте!

Иржик спрыгнул на землю.

— А это что еще за непонятная фигура? — спросил виконт, указывая на Иржика пальцем.

— К нам гость, — отозвалась с воза барышня в красном. Она привстала, развела руки и, крикнув Иржику «ловите!», прыгнула вниз.

Тот легко, словно перышко, поймал ее за талию, засмеялся, снова подбросил ее вверх, — есть на Гане такой танец, и поймал опять. Опустив мадемуазель на землю, он подошел поклониться сердитому господину. Но виконт отступил назад и обнажил шпагу.

— Вон с моего двора! — рявкнул он. — Кто позволил тебе касаться моей дочери?

Все прыснули врассыпную. Осталась только причитавшая мадемуазель:

— Не сердись, отец! Это я виновата, папочка!

Но пузатый виконт подпрыгнул как мяч и заревел:

— Защищайся, чертов сын!

Гость и виконт сражались по всем правилам. Иржик проткнул хозяину правое плечо. Тот выронил шпагу и выругался.

Полученная рана явно не охладила его пыл, и он не успокоился. Рана кровоточила, но виконт отогнал дочь, которая с плачем успокаивала и обнимала его. Изрыгая проклятья, он призвал управляющего и работников и, указав левой рукой на гостя, который и не думал спасаться бегством, приказал:

— Схватить этого убийцу, задиру и разбойника!

Не тут-то было. Иржик и не думал отдавать шпагу, отчаянно защищаясь. Только когда мадемуазель, умоляюще сложив на груди руки, обратилась к нему с просьбой не проливать больше крови, он прошел с ней к калитке в воротах. Господина виконта между тем перенесли по винтовой лестнице в спальню, где его раздели и перевязали. Рана была неглубокой. Но виконт, страшно бранясь, послал гонца в Мелён за стражниками, чтобы схватить чужестранца, нарушившего мир и покой. Те вскорости явились вдесятером, вросшие в своих коней как кентавры, и, окружив Иржика, громогласно приказали следовать за ними.

Таким образом, месье Жорж д’Орж, состоявший на службе Венецианской республики, ночевал в подвале ратуши городка Мелён на реке Сене недалеко от Парижа.

Судья и первый городской советник начали допрос чужеземца только к обеду следующего дня. Поскольку тот уверял, что подвергся нападению и не мог не защищаться, ибо, как дворянин, готов сразиться с каждым, кто покусится на его шпагу, они убеждали его войти в их трудное положение, ведь он нарушил эдикт монсеньора кардинала, согласно которому запрещены все дуэли и поединки среди дворян и всех других сословий. Но поскольку он господина виконта только ранил, то не будет повешен, а всего лишь изгнан из города.

— Меня хотят выгнать? — разбушевался Иржик, снова обнажая шпагу.

Те Христом-богом принялись заклинать его убрать оружие и лучше рассказать, каким образом он попал в поместье к виконту.

— Дайте мне есть и пить, иначе вы от меня ни слова не услышите, — ответил Иржик.

Когда его накормили, Иржик выложил все начистоту. Рассказ его настолько походил на роман господина д’Юрфе {152} 152 Д’Юрфе Онорэ (1568—1625) — французский писатель, представитель прециозной литературы, автор романа «Астрея» (1607—1618). , что судья и первый городской советник никак не могли взять в толк, почему этот чешский дворянин носит французское имя, и как это венецианский посол имеет голландские сопроводительные грамоты, и каким образом все это связано с савойским крестом на цепи, который чужестранец везет какой-то королеве в голландской республике. Это можно принять за чистую правду, а можно и за ложь, и могло выйти так, что вместо чужестранца запросто могли бы вздернуть мелёнского судью и первого советника, если б они отпустили незнакомца, а потом оказалось, что он, например, габсбургский шпион из Испании или Германии или черт его знает откуда еще. Скорее всего их отблагодарят за поимку под самыми стенами Парижа опасной персоны. Ведь еще свежа в памяти судьба покойного короля Генриха IV, который счастливо избежал тридцати пяти покушений на свою жизнь, пока его не отправил на тот свет ударом ножа человек по имени Равальяк.