Александр Кузнецов - Купина

Над каждым проемом ворот полагалась икона. Скажем, на Никольской башне был образ Николая Чудотворца. Над проездом Мостовой башни мы тоже видим каменный киот. В него был вставлен образ Спаса Нерукотворного.

Башня строилась почти одновременно с Покровским собором. Впервые о строительстве моста и башни упоминается в документах Приказа Тайных дел, в записных его книгах за 1673 год:

«26 генваря послана память к стольнику, и полковнику к Юрию Лухотину, велено в село Измайлово к строению соборной церкви Покрова Пресвятыя Богородицы и к башенному делу и мостовому делу к прежним запасам в прибавку против сметной росписи, какова показана в Приказах Тайных дел декабре в 26-м числе, изготавливать по нынешнему зимнему пути 500 коробов песку, перевести на наемных лошадях 300 камней белых длиной по полтора аршина, 500 досок кружальных, 4500 дерев подвязных, 4000 тесин, 1000 лубов, да 300 ужиц, да 15 возов черемухи купить».

Мостовая башня скорее напоминает крепостную башню, чем колокольню. Не важно, что Измайловский остров не был окружен над водой крепостной стеной. Но все-таки въезд на него проходил через мост, мимо стрелецких караулен в проем башни. Может быть, для этой цели не нужно было столь массивное сооружение, но тут уже сыграла роль традиция.

В искусствоведческой литературе почти всегда отмечается, что Мостовая башня построена как звонница Покровского собора. По всей видимости, так оно и есть. Но я долго недоумевал: где же висели колокола? Колокольня должна иметь открытые проемы — «звоны», в которые звук колокола мог бы выходить и разноситься вокруг. Мы видим такие звоны на всех шатровых колокольнях XVII столетия, даже на башнях Государева двора. А в более древние времена колокола подвешивались в ряд на специально устроенных звонницах, открытых с двух сторон. Вспомним звонницы Новгорода, Пскова, Углича, Ростова Великого. Но на всех известных мне изображениях Мостовой башни шатер глухой, вынесенных наружу специальных звонниц тоже нет. Однако в записных книгах 1674 года есть запись об отливке колоколов для колокольни Покровского собора, а в составленной в 1687 году подробнейшей описи села Измайлова имеется описание Мостовой башни и моста, в котором говорится:

«На той башне 7 колокол боевой, а весом неведомо, да часы — у них 8 колокол, что бьют перечасье, один колокол боевой, а весом неведомо».

Я никогда не видел колоколов на башне, а Озябкины их помнят. Они рассказывали мне, что колокола висели в восьмерике. Один большой посередине, два средней величины и четыре маленьких. Оказывается, для звонов использовались окна верхнего этажа — восьмерика, а в шатре, как утверждает Н. И. Иванов, были-таки проемы — «слухи».

На зубовской гравюре мы видим огромный арочный мост, ведущий к Мостовой башне. Многие авторы, в том числе И. Снегирев и А. Некрасов [60] Некрасов А. И. Древние подмосковные. М., 1923. , утверждают, что Мостовых башен было две, и они стояли по обе стороны моста. Но архитекторы-реставраторы считают, что по другую сторону моста стояла небольшая сторожевая башня типа Кутафьей и помещение для стрельцов — стрельни. С восточной стороны к башне подходила плотина и «каменная мельница Серебриха о трех поставах» и шести сливах.

Мост был с парапетами, тоже красного кирпича и «украшенный кахелями и резными камнями». Он составлял с башней как бы одно целое. Тот же резной белый камень и те же замечательные изразцы. Мост можно считать предшественником Большого Каменного (Всесвятского) моста. Он был слегка горбат, имел 15 пролетов, 20 метров в ширину и около 100 метров в длину.

В детстве моем Мостовая башня выглядела развалиной. Углы ее обвалились, шатер прохудился, остатки ржавого кровельного железа срывало ветром. На гульбище быстро, одна за другой вырастали березки. Одно время в нижнем четверике оборудовали магазин. Настелили пол в арочном проеме, сделали двери и начали торговать под его сводами. Слева от входа был мясной отдел, прямо — гастрономия, справа — бакалея. Тут же продавали мыло и всякие хозяйственные товары. Вот не помню, потребовалась ли тогда капитальная перестройка арки. Кажется, нет. Нас это мало занимало, нам гораздо интереснее были две жившие в магазине собаки — гладкошерстные фокстерьеры, которые очень ловко ловили крыс. В то время их водилось великое множество, и никакими силами невозможно было с ними справиться. Потом магазин перенесли в построенное рядом на взгорке деревянное помещение, а в башне организовали склад.

На второй этаж башни через маленькую дверь вел крутой и узкий проход. Ступени его были так высоки, что приходилось, поднимая ногу, держаться за железные перила. Кирпичи в проходе были изъедены временем и осыпались. Этот узкий ход выводил на гульбище, а с него можно было войти во второй четверик. Я помню его всегда разоренным, с грудой кирпичей на полу и остатками каких-то перегородок. Из этих досок мы строили в восьмерике жилье моему бездомному другу Васе Косоурову. Поставили железную печку, и он жил там некоторое время. Эти развалины с неровными щербатыми стенами и торчащими из них заржавленными железными скобами, с узкими таинственными проходами, в которых глухо отдавалось эхо шагов, пожалуй, самые запоминающиеся впечатления детства.

Когда-то здесь располагалась так называемая «думная палата», поэтому помещение утеплено печами, трубы которых видны сейчас по углам четверика. Правда, царская Дума Алексея Михайловича не могла заседать здесь, ибо строительство было закончено незадолго до его смерти. Однако Иван Снегирев утверждает, что «палата эта слывет в предании думной или сенатскою, потому, что во время пребывания здесь царей собиралась в ней боярская Дума, а при императорах Петре I и II, при императрицах Анне и Елизавете бывали присутствия Сената. 1730 г. каждую субботу в бытность императрицы Анны Ивановны в Измайлово велено всему Сенату 5 или 6 членам приезжать для докладу о решенных делах, а другим о тех, которые не могут быть решены без докладу…».

Анна Петровна Озябкина помнит Думную палату круглой. Вдоль стен шли скамьи. Целы были в двадцатые годы и зеленые изразцовые печи с птицами и петухами, Я этого уже не застал.

Одно время в Думной палате располагалось общежитие коммунаров. Коммуна состояла из беспризорников. Потом она переехала в двухэтажный дом у трамвайного круга и стала называться детским домом. Старшим у коммунаров был запомнившийся Измайловским мальчишкам молодой парень Коля Якушев. Выходили коммунары из башни под звуки горна и барабана, одеты были все одинаково — белые рубашки, синие шаровары и красные галстуки.

Позднее в башне несколько раз устраивались какие-то конторы, в течение ряда лет здесь было домоуправление нашего городка.