Эдвард Резерфорд - Русское

– Как будет называться эта новая крепость, которую возводит царь? – спросил Никита.

– Петропавловская крепость, – ответил Прокопий. – Когда я уезжал, – добавил он, – царь говорил, что надобно вокруг нее основать город. Порой его осеняют самые непредсказуемые идеи.

– Город? Там, в этих болотах?

– Да, звучит немного дико. Возможно, царь передумает.

– А как он собирается его назвать? – продолжал расспрашивать Никита.

– Не иначе как Санкт-Петербург.

И как раз в тот момент, когда они обсуждали эту нелепую идею, пришел человек с известием, которое вышибло из головы Никиты все мысли о маленькой победе Петра.

Это был слуга из Русского.

И кажется, в Русском все поголовно сошли с ума.

Даниил знал, что все к этому идет.

Он понял это до конца еще три года назад, когда умер старый священник Сила. Это случилось летом, через каких-то полгода после того, как сам он вернулся из Москвы.

Уже в то время казалось истинным чудом, что маленькая община продержалась так долго. Без покровительства тайных друзей это было бы невозможно.

Главным образом это был настоятель. Даниил и сам догадывался об этом, но только в последние месяцы Сила прямо сказал ему, что настоятель им сочувствует.

– Он знает, каковы мы, но молчит. Потому-то никто нас и не трогает, – объяснил Сила.

Мог бы причинить бед и управляющий Боброва: но он сам был раскольником и посещал их тайные богослужения.

Третьим и столь же влиятельным другом была Евдокия Боброва.

Ее заботу о маленьком приходе следовало держать в глубокой тайне. Посвящены в нее были лишь поп Сила и Даниил со своим семейством, и так и должно было оставаться. Не стоило и говорить, что догадайся Никита о склонностях жены, он немедленно положил бы этому конец. Но когда бы ни возникала нужда в иконе, молитвеннике, свечах, Сила и Даниил всякий раз чудесным образом – никто в деревне не знал каким – находили деньги, и потребные для богослужения предметы появлялись.

– Мы поминаем тебя на молитве, государыня, – говорил ей Даниил.

В монастыре, хоть и не слишком охотно, все же приспособились к новым порядкам. Если во время прежнего царствования на Бобровых лежала тень подозрения, теперь они считались верными слугами государя Петра. И Русское всегда было тихой заводью. Многие раскольники уехали из центра России в самые глухие ее уголки, и если волнения еще вспыхивали, то разве в Нижнем Новгороде или на ослабевшем Дону. Двадцать лет начальство было уверено: уж в Русском-то все спокойно. А про Грязное и слыхом не слыхивали.

Ранней весной 1703 года Сила сказал Даниилу о том, что скоро умрет.

– Этим летом я отойду ко Господу. Ты должен занять мое место.

– Я слишком стар, – возразил Даниил.

– Но кто, кроме тебя, станет им пастырем? – ответил Сила.

– Но как же я буду рукоположен в священники? – спросил Даниил.

Это была главная проблема раскольников, таковой она и осталась.

Раскольники считали себя истинной Церковью, но вне Церкви. Среди них не было епископов, и потому некому было рукополагать священников. Когда умрет последний священник, который, как старый Сила, был рукоположен до раскола, кто придет взамен?

Некоторые раскольники были готовы принимать священников, перешедших к ним из новой Церкви, если таковые найдутся и пройдут обряд очищения. Другие вернулись к старинной практике, ныне не одобряемой Церковью: избирать приходского священника. В былые дни такой человек рукополагался епископом. Теперь же, в отсутствие епископов, он оставался старейшиной, признанным одними лишь прихожанами.

Официально, однако, было решено, что после смерти Силы приход в Грязном будет относиться к церкви в Русском, но в маленький деревенский храм иногда станет наезжать священник из монастыря и проводить службы, как предписано.

А неофициально – раскольники Грязного, возглавляемые Даниилом, продолжали втайне совершать свои богослужения, всякий раз тщательно вымыв и очистив церковку после приезда монастырского священника.

В конце года пришла новая беда. Умер управляющий.

И как быть, если барин пришлет никонианина?

Даниил сразу же написал письмо, и Никита через несколько дней был немало удивлен, когда Евдокия сказала ему:

– Позволь мне выбрать нового управляющего для Грязного, я гораздо лучше тебя знаю это имение.

Поскольку у Никиты и без того хватало забот, он согласился и вскоре забыл об этом деле, а Даниил на Рождество радостно приветствовал нового молодого управляющего в деревенской церкви.

Но страшная угроза нависала над ними по-прежнему.

Считается, что Петр был либерально настроен во всех религиозных вопросах. До некоторой степени это верно. Год назад, в 1702-м, он не только предоставил протестантам, приезжающим в Россию, свободу вероисповедания, но и провозгласил принцип религиозной терпимости, – разумеется, такое ни одному царю до него даже не снилось.

В том же году, узнав о целой области на севере, населенной раскольниками, он разрешил им поклоняться Богу по-своему, если они будут производить необходимое количество железа для военных нужд государства. Но с течением времени гнев Петра все чаще обрушивался на приверженцев древнего благочестия; демонстрируя свое презрение, царь издавал законы, согласно которым раскольники могли молиться как пожелают, но должны платить двойной налог и носить на кафтане отличительный желтый знак.

Это была хоть и ущербная, но свобода – и некоторым ее вполне хватало. Но с иными из раскольников у Петра разговор был короткий. Потому что от всех без исключения царь требовал одного: безоговорочной верности и повиновения ему, самодержцу, и его государству. Но виданное ли дело повиноваться Антихристу?

Оставалось еще одно неизменное условие, которое они не выполняли.

– Как можем мы возносить молитвы о здравии этого государя? – объявил Даниил. – Не бывать тому. Или Богу молиться, или Антихристу угождать.

Марьюшка вместе с другими детьми из Русского рыбачила на монастырском берегу реки в то утро, когда умер настоятель. Вдруг у ворот засуетились монахи, кликнули работавших в поле послушников: что-то стряслось. Вскоре зазвонил монастырский колокол.

Смерть настоятеля никого не удивила, он дожил до весьма преклонных лет. Но все случилось чересчур внезапно, старец просто упал во время чтения, а потому и началась суматоха. Любопытные ребятишки бросились к монастырским воротам. Взрослым было не до них, но один послушник вскоре растолковал, в чем дело, и Марьюшка тут же побежала сообщить отцу.

Увидев, как Даниил посмотрел на Арину, она поняла: случилось что-то совсем худое.

Новый настоятель Марьюшке поначалу понравился. Немолодой, на шестом десятке, круглолицый, с очень светлыми голубыми глазами. Мог, бывало, остановиться, чтоб поговорить с ребятишками в Русском.