Вячеслав Крашенинников - Лев Майсура

Джеймс и Сандерс смотрели на эти приготовления с нелегким сердцем. До сих пор по ним лишь изредка стреляла одна из тринадцати вражеских батарей, расставленных вокруг форта, и здесь было относительно спокойно.

— Открыли каменоломню! — проворчал Сандерс. — Будь уверен, все эти камешки посыпятся нам на голову. Какого черта они ставят эту медную дыру именно против нашего участка?

Мортира заговорила в полдень, когда все вокруг плавилось от жары и площадка позади стены была похожа на раскаленную сковороду: Вражеские артиллеристы отбежали от мортиры и спрятались в ров. Послышался глухой удар. Огромный камень, с визгом описав крутую дугу, тяжко грохнул в верхнюю часть стены.

Стена обвалилась. Ее обломками завалило нескольких кули, которые целыми днями железной бадьей вычерпывали воду из колодца.

— Колодец! Колодец! — пронесся по форту тревожный крик. Команда плотников начала спешно возводить над колодцем деревянное прикрытие: без воды оборона форта была немыслима.

А мортира вскоре послала еще такой же камень. Он упал на крышу лазарета. Солдаты с бессильной яростью смотрели на вражескую мортиру. Но что можно было сделать? Грозить кулаками, проклинать?

Шестое ядро снова угодило в стену. Во все стороны брызнули крупные каменные осколки. Джеймсу показалось, будто кто-то сильно толкнул его в левое плечо... Очнувшись, он увидел над собой лица солдат.

— Живой, — сказал Сандерс. — Дойдешь до лазарета? Или отвести? У нас шестеро убитых...

Пересиливая боль, Джеймс кое-как слез со стены и направился вниз. В душном полутемном подвале лысый санитар наскоро осмотрел его рану.

— Дешево отделался, парень, — сказал он. — Кости целы, а мясо зарастет. Эй, Томми! Наложи-ка ему повязку!

Перешагивая через раненых и больных, явился Томми О’Брайен. Было видно, что ирландец давно не спал и плохо соображает, что творится вокруг. Однако он оживился при виде Джеймса и мигом замотал ему плечо разодранной рубахой.

— Ну как?

— Голова болит, — пожаловался Джеймс.

— Это от контузии. А рана у тебя не слишком большая. Сейчас самое главное — спокойно полежать. Сэм! Куда его?

— А куда хочешь, — равнодушно откликнулся санитар, замывая в кадушке с водой розовый от крови фартук. — Госпиталь у меня прескверный...

Подвал был битком набит ранеными. Тут же лежали больные тифом, который начал косить защитников форта. Многие бредили и просили пить.

— Здесь уже нет места, — сказал Томми. — Новых раненых вытаскивают наверх, на солнце. А это верная смерть. Впрочем, тут есть одно местечко. Полежи пока...

У Джеймса едва хватило сил поблагодарить товарища. Последние две недели он спал лишь по нескольку часов, привалясь к стене. Несмотря на тупую боль в плече, он забылся на соломенной подстилке в прохладной каменной нише, куда привел его Томми.

Разбудила его странная тишина.

— Знаешь, сколько ты проспал? — спросил неизвестно откуда появившийся Томми. — Целых полтора суток! Я забегал сюда раза два.

— Почему не стреляют?

— Перемирие! Пока ты спал — рухнул бастион и засыпало колодец. Ночью человек триста наших пошли за водой к пруду, а Типу подстерег их и расстрелял из пушек. Убитых и раненых — видимо-невидимо, — захлебываясь, рассказывал Томми. — Капитан Макдональд вылез на стену и начал махать белым флагом...

А в это время в одном из немногих уцелевших помещений форта заседал военный совет. Взъерошенный генерал Мэттьюз говорил своим старшим офицерам, число которых сильно уменьшилось за полмесяца осады:

— Положение исключительно тяжелое, джентльмены. Форт почти разрушен. Воды нет. Провиант и боеприпасы на исходе. Под открытым небом лежат пятьсот раненых и больных тифом. Подкреплений ожидать неоткуда. Полагаю, сдача форта неминуема...

Усталые, заросшие густой щетиной офицеры молча глядели на Мэттьюза. Не они, а заносчивый генерал вовлек небольшую бомбейскую армию в столкновение с основными силами Типу.

— Нам нужно прийти к соглашению с майсурским тираном, и как можно скорее! — продолжал Моэттьюз. — Вот-вот придет муссон, и тогда нам не добраться до побережья. Мне кажется, Типу примет наши условия...

— Едва ли, сэр, — усомнился один из офицеров. — Он, вероятно, жаждет мести. Разве он забыл, что произошло в Оноре и Анантапураме?

— Оставьте ваши сантименты! — оборвал его Мэттьюз. — Типу заинтересован не менее нас в скорейшем окончании осады. Ему нужно спешить к Мангалуру, и он тоже боится муссона. Введите майсурского вакиля!

Двое солдат ввели в помещение парламентера Типу и сняли с его глаз повязку. Он щурился и моргал, привыкая к свету, потом, не торопясь, оглядел офицеров и остановил взгляд на Мэттьюзе.

— Мой повелитель Типу Султан принимает ваши условия, генерал-сахиб, — спокойно и с достоинством заговорил он. — Вы покидаете форт и идете с вашими людьми к побережью. Однако вся собственность Типу Султана должна быть оставлена на месте. Ваша армия будет обеспечена прикрытием по пути к Бомбею. Сотня сипаев будет охранять вас и ваш штаб. Армии будет предоставлен провиант и транспорт для раненых и больных...

Вакиль еще раз осмотрел офицеров и снова обратился к Мэттьюзу.

— Но все это при условии, что ваша армия сложит мушкеты не у входа в форт, а перед строем майсурской армии! — твердо закончил он.

Генерал затрясся от бешенства при последних словах майсурца. Сложить британское оружие перед ордами туземного принца — это было немыслимым унижением для бомбейской армии!

— Последнее условие неприемлемо, — кое-как справившись с приступом ярости, холодно бросил он. — Мы оставим оружие на бруствере при входе в форт.

— Мой повелитель велел передать, что без выполнения этого условия бомбейская армия из форта не выйдет. Он готов подождать еще немного... — и вакиль удалился.

На следующее утро майсурские войска еще раз загнали англичан в форт, откуда они двумя колоннами сделали последнюю отчаянную вылазку в направлении главной батареи Типу Султана.

На вновь собранном военном свете Мэттьюз предложил принять все условия противника.

— Клянусь, Типу дорого заплатит за наше унижение, — горячился генерал. — Ему достанутся одни развалины. Мы все уничтожим!

— Простите, сэр, но это будет прямым нарушением одного из условий нашей капитуляции, — запротестовал майор Вильямс.

— Что? — рявкнул генерал. — Вы полагаете, что я выполню и другое условие Типу, о нейтрализации армии до конца войны? Речь идет о тактическом маневре, не более того!

— А как быть с казной, сэр? — спросил главный казначей. — В казне — сотни тысяч золотых пагод...

— Разумеется, для Типу этого многовато. Раздайте офицерам и солдатам. Это будет им наградой за мужество и отвагу. Итак, решено, джентльмены! — заключил генерал.