Вольдемар Балязин - Посох пилигрима

Так вот, когда я жил в Бруссе, туда пришла весть, что некий князь Отман осадил город Сивас, расположенный далеко на востоке, в горной стране Севастии, на берегу реки Кызыл-Ирмак, что означает «Красная река».

Отман взял в плен и затем убил законного правителя Сиваса — некоего Бурхан-Эд-дина, а потом разгромил и его родственника царя Белых Татар, который пошел на выручку Сивасу. Наконец, жители Сиваса попросили защиты у султана Баязида, и он сначала послал им на помощь своего сына с двадцатитысячным войском, а потом пришел и сам с армией в сто пятьдесят тысяч человек.

В походе под Сивас, в войске султанского сына, принимал участие и я. Мы отогнали Отмана, присоединили Сивас к державе султана и ушли в новый поход — на Евфрат, в Малую Армению. А тем временем Отман добрался до Тамерлана и попросил у него помощи против султана Баязида.

Тамерлан потребовал от султана добровольной сдачи Сиваса и всей Севастии. Однако «Молниеносный» не привык, чтоб с ним так разговаривали и ответил амиру, что Севастию он завоевал мечом и отобрать ее у него можно только мечом, тем более, что эта страна пригодится и ему самому не хуже, чем Тамерлану. Ну, а Тамерлан и подавно не привык, чтоб ему так отвечали. Он тут же двинулся к Сивасу и осадил его. Я сам под Сивасом не был. Мой отряд все еще стоял на Евфрате. Но то, что произошло в Сивасе мне хорошо известно, — я слышал это от очевидцев.

Когда войска Баязида подошли к городу, он уже был взят, сожжен и разрушен и Тимура там уже не было. Он ушел восвояси. Чудом уцелевшие жители рассказали нам, что Тамерлан стоял под Сивасом всего три недели, а потом подкопал стену, обвалил ее и потребовал сдачи крепости.

Начальник города попросил о пощаде. Тимур приказал защитникам города сложить оружие и пообещал, что если гарнизон сдастся, то он не прольет ни капли крови. Жители и воины поверили ему и сдались.

Тамерлан сдержал свое слово. Он не пролил ни капли крови. Всех сдавшихся воинов, а было их пять тысяч, он закопал живыми. Жители Сиваса рассказывали воинам Баязида, что еще целых пять дней доносились из-под земли стоны заживо погребенных и вздымалась земля над огромной могилой, в которую их зарыли.

Но воины Тимура десять дней не подпускали к страшной яме никого из жителей Сиваса, и лишь когда Тимур ушел, они раскопали могилу, но в ней все до единого были уже мертвы.

Коварство и жестокость Железного Хромца произвели впечатление на моих слушателей.

Но, странное дело, мне показалось, что у всех них, кроме Томаша и Ульриха Грайфа, вспыхнул в глазах огонь восхищения, жестокости и болезненного интереса: а что будет дальше?

— После этого, — продолжал я, — Баязид вторгся в Малую Армению и захватил ее столицу — Эрцингиан, пленив правителя этой страны Тагертена, который признавал своим сюзереном амира Тимура и, что самое главное, исправно платил ему налоги и подати. Вот тут-то и началась настоящая война: захватив Тагертена, Баязид не просто оскорбил Тимура, он, кроме того, залез к нему в карман. Тамерлан двинул на нас войско в миллион шестьсот тысяч человек. Наша армия, как говорили, была на двести тысяч меньше. Зная это, Баязид собрал все войска, какие только мог. Он даже снял осаду с Константинополя, хотя его войска были близки к победе, потому что уже семь лет осаждали столицу Византии. Как и в битве под Никополем, турки заняли оборонительные позиции, разбив лагерь у подножия лесистых гор неподалеку от Ангоры.

Теперь я смотрел на подходящего неприятеля со стороны турок. Тимур не побоялся разделить свои силы. Частью своих войск он осадил Ангору, а большую часть армии завел к нам в тыл. Мы не знали этого. И Баязид, думая, что все силы Тимура стоят под Ангорой, покинул укрепленные позиции и двинулся на выручку городу.

20 июля 1402 года оба войска сошлись на равнине возле Ангоры. Сеча была страшной. В пылу сражения тридцать тысяч Белых Татар, поставленных султаном в первый ряд, изменили Баязиду и перешли на сторону Тимура. Турки дрогнули, но продолжали сражаться. И тогда Тимур бросил в бой тридцать боевых слонов.

Я был уверен, что мои слушатели, кроме Томаша, может быть, не знают, что такое боевой слон. И потому, не ожидая вопросов, сказал:

— Слон — самое большое сухопутное животное. Его высота восемь-девять локтей.

— Значит, слон величиной с дом? — воскликнул Тилли.

— Да, с крестьянский дом. Со спины слона можно легко прыгнуть на конек крыши. А кроме того, у него впереди торчат изо рта очень большие клыки. Раз в десять больше бычьих рогов. И еще: у слона, как ни у какого другого зверя, есть длинный и толстый нос. Этот нос больше напоминает огромного змея и спускается до самой земли. Тамерлан захватил этих слонов в Индии. Там их приручают с младенческого возраста и обучают либо работе, либо войне. Слоны Тимура были обучены воине. Приручившие их люди сидели у них на спинах в маленьких башенках и управляли слонами, покалывая их острыми топориками. Кроме того, в башенках сидели лучники и копьеметатели, которые стреляли и бросали копья, будто со стен крепостных башен. Только таких башен было тридцать, и все они мчались на нас. Задрав кверху свои змееобразные носы, слоны трубили так громко, будто созывали на страшный суд и живых, и мертвых.

Они опрокидывали и людей, и лошадей, пробивая клыками насквозь даже лошадей. Они перебрасывали и тех и других через себя, затаптывали их ногами насмерть. А в это время лучники и копьеметатели делали свое дело: мы побежали. Битву завершила конница Тимура.

— Простите, господин маршал, — проговорил Освальд, — вы сказали, что этих слонов Тимур захватил во время завоевания Индии. Как же он мог победить индусов, если вначале слоны были в их войске, и у Тимура их не было?

— На то он и Тамерлан, — печально улыбнувшись, сказал я, ~ что ему по плечу то, что никому другому не под силу. Когда в первом бою с индусами воины Тамерлана увидели боевых слонов, то и они дрогнули, а еще больше, чем воины, испугались слонов кони. Кони не шли вперед и либо вставали на дыбы, либо мчались назад, не слушая всадников. Тогда Тамерлан приказал отступить. И, отступив, собрал военный совет.

«Что делать? — спросил он своих темников. И некто из них, по имени Сулейман-шах, посоветовал навьючить верблюдов хорошо просмоленными сухими дровами, поджечь эти дрова и погнать верблюдов с горящими поленьями на слонов. И когда так сделали и двадцать тысяч обезумевших верблюдов ринулись вперед, то слоны обратились в бегство. Ибо, хотя они и сильнее любого другого животного, однако и они не более, чем животные. И как и другим живым существам, им тоже свойственен страх за свою жизнь. Они тоже боятся боли и страшатся неведомого.