Дэвид Гилман - Бог войны

– Впрочем, настоятеля они вроде бы слушаются, – подтвердил Перенн.

– Хорошо. Вы довольны их работой?

– Сами видите, сэр Томас, – указал Перенн взмахом руки. – Ночная работа удвоила наши старания. Истинно, они работают на славу.

Блэкстоун был доволен не меньше строителей стены.

– Тогда подбодрите их. Не бейте.

Нормандцы переглянулись.

– Стегнуть веревкой по ленивой спине и не наказание вовсе, сэр Томас, – возразил Талпен.

Блэкстоун кивнул.

– Я работал в каменоломне с семи лет от роду. Камнелом лупил меня что ни день, пока мастер-каменщик, заметив мое усердие, не попридержал кнут. Порадейте, чтобы мы поступили с ними так же. Похвалите их работу. А за каждый лишний ярд, уложенный раньше срока, мы будем выдавать людям и братии дополнительные пайки хлеба, в конце каждой смены добавку вина или эля. Обязательно передайте кухарю.

Мгновение казалось, что Талпен и Перенн хотят оспорить его приказ, но они понимали, как ценен для человека свежий хлеб, а уж обещание добавки эля – получше, чем яблоко перед носом у осла. Обещаний их владык сполна заплатить им за службу Блэкстоуну и возможность заработать на этой авантюре еще больше хватило с лихвой, чтобы они выступили вперед и принесли клятву молчания и повиновения. Во-первых, не раскрывать, кому они верны на самом деле, а во-вторых – исполнять веления юного англичанина. Все эти люди ходили за своими владыками в бой. Видели, как глупость и беззаботное пренебрежение их жизнями уносит многих из их товарищей. Пока что Томасу удавалось избегать обоих промахов. То, что он говорит по-французски, ничуть не отменяет тот факт, что он по-прежнему ублюдочный англичанин и лучник до мозга костей, хотя эти недочеты ему начали мало-помалу прощать, видя в нем такого же человека, как они, – солдата, добившегося высокого положения своим искусством и доблестью.

Это они уж как-нибудь переживут.

Перед наступлением сумерек Блэкстоун повел двадцать человек в лес. Десятерых солдат он оставил охранять монастырь и следить, чтобы монахи не покидали дормитория. Отправившиеся с ним несли две штурмовые лестницы, чтобы перебраться через стены под сенью черных кудлатых туч, кувырком гонимых по небу студеным ветром. У основания стены зиял тьмой овраг, выстуженный оттого, что солнечный свет никогда туда не заглядывал, где туман застаивался не только ночью, но и почти на весь день и вечно тянуло сырым могильным духом.

Блэкстоун принял решение, которое Мёлон счел глупым и заспорил натужным шепотом, чтобы его голос не долетел до часовых. Томас собирался перелезть через стену в одиночку, чтобы провести в городке разведку. А затем, как только получше сориентируется, вернется, чтобы забрать людей с собой. Это безумие, твердил ему Мёлон, и уже перебираясь через край между зубцами стены, Блэкстоун начал задумываться, так ли уж не прав был Мёлон. Может, было бы разумнее привести людей с собой и искать врагов в тесноте городских улиц. На углу площади покачивался фонарь, своим тусклым светом едва обрисовывая три тени, неподвижно стоящие ближе к центру открытого пространства. Томас скорчился, взглядом прослеживая линию стены и силуэты часовых на каждой сторожевой башне. Мёлон был прав минимум в том, что оба кутались в плащи, повернувшись к ветру спинами. Быстро двинувшись вперед, он спустился по лестнице, ведущей на площадь. Город выглядел беспорядочным скопищем различных строений, разделенных тесными переулками. Тут и там попадались дома в два этажа, лучшей постройки из камня и дерева, а остальные были приземистыми курными хижинами под соломенными кровлями с дымоволоками.

Стелясь в тени вдоль стен, чтобы не быть увиденным, он обошел главную площадь по периметру. Сердце билось часто-часто при мысли, что в любой момент он может наткнуться на спящего или потревожить часового, будет поднята тревога, и волей-неволей придется во весь дух бежать обратно к лестнице на стену, где Мёлон с солдатами, скорчившись у основания стены, дожидаются его команды снова приставить лестницу и идти на штурм. Один-одинешенек в этом враждебном окружении, он костерил себя за безрассудство. Но удача всегда потворствовала ему, и когда он подумал о серебряном талисмане на цепочке у себя на шее, то уже обогнул заднюю часть площади, приблизившись к трем теням, оказавшимся столбами, к каждому из которых был привязан безвольно обвисший человек.

Подобравшись поближе, он попытался расслышать, дышат ли они, но ветер и бряцание фонаря заглушали все звуки, какие могли от них исходить. Приложил ладонь к лицу каждого по очереди. Двое были холодны как лед, но у третьего шея была теплой. Ощутив пальцами что-то липкое, Блэкстоун тотчас же понял, что это кровь. Должно быть, тот самый, которого пытали раньше и чьи крики они слышали. Жизнь в нем едва теплилась, и помочь ему Томас ничем не мог. Вдруг порыв ветра загасил фонарь. Ближайший часовой крикнул, но его голос унесло ветром. Блэкстоун представил, как тот, ругаясь под нос, покидает пост и спускается по деревянным ступеням, которые привели на площадь и его самого. Быстро отступив спиной к стене ближайшего здания, Томас наблюдал, как силуэт часового ныряет во тьму стен и выныривает, пока тот наконец не заколотил гневно в дверь и распахнул ее, крикнув находящимся внутри, чтобы снова зажгли фонарь. Должно быть, в этих комнатах спит караул, подумал Блэкстоун, и действительно, мгновения спустя, когда часовой уже направился обратно к лестнице, из двери, зевая и почесываясь со сна, вышел человек, чтобы зажечь уличный фонарь.

Как только светильник снова закачался на ветру, дверь за караульным захлопнулась и свет внутри погас. По крайней мере, удалось обнаружить местонахождение хотя бы некоторых наемников. Осмелится ли Томас углубиться в переулки, рискуя наткнуться на пса или горожанина, которые могут поднять тревогу? Мгновения нерешительности было довольно, чтобы чья-то рука ухватила его за лодыжку.

Блэкстоун чуть не вскрикнул, но сумел совладать с испугом. Упав на спину, перекатился по земле, выхватывая нож. Но не успел еще подняться на ноги, как услышал отчаянный шепот:

– Чужак, помоги нам! Ради всего святого, помоги нам!

Томас быстро бросил взгляд в сторону часового, не видел ли тот его кувырок, но часовой по-прежнему стоял к площади спиной: разве изнутри может исходить какая-нибудь угроза? Вглядевшись во тьму, Блэкстоун менее чем в шести футах от себя, где стоял мгновение назад, увидел в земле решетку, прикрывающую яму. Ячейки были достаточно велики, чтобы человек мог просунуть сквозь них голову, и Томас увидел, что там кто-то есть и ему машет та самая рука, которая ухватила его за лодыжку. Блэкстоун не знал, как быть. Сколько человек внизу в заточении? Если не подойти, тот может заорать с отчаяния, подняв караул на ноги. Выбора нет. Скорчившись в три погибели, Томас приблизился к человеку, черты лица которого были едва различимы во тьме. Качающийся фонарь давал достаточно света, чтобы разглядеть, что узника били.