Дэвид Гилман - Бог войны

От Мёлона ни слуху ни духу.

Он внезапно ощутил себя совсем брошенным, и в душе вспыхнул страх, но Блэкстоун выплюнул его, вкладывая еще больше веса в десницу.

– Ко мне! – крикнул он, и люди сгруппировались плотнее, образовав как можно более тесный строй, чтобы противостоять нападению.

Пожар еще полыхал, но пламя врезалось в каменные стены и, не находя питания, начало угасать. Видя, что пожар не распространяется, некоторые горожане принялись таскать воду, заливая огонь, но остальные еще паниковали, опрометью мчась к воротом, чтобы избежать бойни. Они-то и задержали группу Мёлона на подступах к площади. Вопли женщин смешивались с криками тревоги – это наемники Сакета мечами прокладывали путь сквозь толпу. Под напором яростной атаки Томас и остальные начали отступать. Блэкстоуна ударили по плечу, но пробить кольчугу меч не смог. Томас двинул противника плечом, оттолкнув в сторону, а затем, обрушив Волчий меч сверху вниз, сокрушил ему ключицу. Быстро переступил в сторону, вонзил меч наемнику в грудь, а потом снова развернулся, чуя новое нападение, и увернулся, когда другой наймит нанес удар из верхней позиции. У Блэкстоуна было лишь мгновение, прежде чем клинок достанет до его открытого плеча. Не имея времени на разворот собственного оружия, он сжал рукоять обеими руками и врезал ее яблоком врагу под нос. Разгон собственного движения атакующего сложился с силой Томаса, и двуручный удар, сокрушив его череп, отшвырнул назад, на залитый кровью снег. Драгоценные секунды утекали прочь. Они проигрывают. Больше им строй не удержать.

А затем через площадь ринулась толпа теней, и люди Мёлона начали безжалостное избиение.

Вокруг Блэкстоуна воцарилась кутерьма. Один из нападающих нанес ему удар вскользь по голове, и на шрам сбежала струйка крови, сделав его лик еще более устрашающим. Он рванул к себе перепуганную женщину, пробежавшую между ним и атакующим наемником, заметив ее неподдельный ужас при виде его изувеченного шрамом лица, когда он оттолкнул ее прочь от удара. Он слишком открылся. Клинок уже не отбить. Мёлон широко шагнул вперед, держа меч низко, и с высоты пояса ударил наемника в живот.

Нападавший запнулся, и Томас сделал вперед шаг, за ним другой, тесня врага, рассекая белую пелену, сыплющуюся с небес, и людей, с прищуром вглядывающихся сквозь слепящие хлопья – ветер дул ему в спину. Один из наемников с бородой, слипшейся от снега и крови и диким, сосредоточенным взором ринулся на него с секирой. В его лице было что-то знакомое, но Блэкстоун не понял, пока не увидел сшитую кожаную повязку на культе, где несколько недель назад были отсеченные пальцы.

Топор ударил Томаса сбоку по голове плашмя, подошвы скользнули по мокрому снегу, и земля ушла у него из-под ног. Успех воина с топором ободрил остальных, готовых контратаковать, но люди Блэкстоуна быстро образовали барьер вокруг оглушенного командира, наставив копья на наемников. Их выпад захлебнулся. Томас уставился на однорукого, вдруг сложившегося пополам, когда копье пропороло ему живот. Он рухнул в снег на расстоянии древка стрелы от Блэкстоуна. Мгновение спустя из его перекошенного рта хлынула кровь, глаза остекленели, а солдат, убивший его, наступил сапогом ему на грудь и выдернул копье.

Медвежий силуэт склонился над ним, из-под шлема с планкой для защиты носа сверкнули глаза, и темная борода раздвинулась в ухмылке.

– Неужели мне вечно заниматься этим? – проворчал Мёлон, поднимая Томаса. – Ради Христа, держитесь на ногах! – и двинулся вперед вместе с солдатами, защитившими англичанина.

Он уже знавал боевое изнурение – усталость, способную исчерпать человека настолько, что он уже не способен поднять меч для следующего удара, но тут было нечто совсем иное. Схватка была короткой и свирепой, истребление – быстрым и результативным. Не прошло и часа, как все было позади. Уцелевшие наемники сложили оружие, и их, согнав на площадь, заставили преклонить колени на снегу, орошая его белизну алыми каплями из своих ран. Некоторые простерлись в его холодной сырости, понемногу истекая кровью до смерти.

Когда рассвело окончательно, снегопад почти прошел, лишь изредка налетая порывами. Пленных сковали теми же кандалами, которые прежде были на Гино и его людях, теперь освобожденных из ямы. Обугленные бревна погоревших домов еще дымились, смердя, как шерсть мокрой собаки. Всего в городе оставалось сорок три наймита. Люди Блэкстоуна убили тридцать семь, потеряв четверых, и это, понял Томас, благодаря способности Мёлона изыскивать способ причинять врагу наибольший урон. Однако Мёлон просил простить его за то, что они вступили в бой с опозданием, объяснив, что удирающие горожане преградили ему путь, а причинять им вреда он не желал. В этот миг Блэкстоун понял, что Мёлон стоит перед ним как подчиненный, и хлопнул извиняющегося капитана по плечу.

– План был хорош, Мёлон, и вы подоспели вовремя. Остальное ерунда. И клянусь, сделаю все возможное, чтобы в следующий раз удержаться на ногах.

Мёлон смущенно улыбнулся из-за слов, брошенных в пылу боя, но заодно отметил про себя, что Томас опять был щедр на похвалы.

Снег скрипел под сапогами Блэкстоуна, шагавшего вдоль трупов, уложенных на площади в ряд. Гино и его товарищи, бывшие пленники, перебрались в здание, где горел огонь и готовилась еда. Они ослабели, но Томас послал в монастырь всадника, чтобы привез брата Симона с его лекарствами. На обыск квартиры Сакета много времени Блэкстоуну и Мёлону не потребовалось. Дом, некогда хорошо меблированный – символ успеха владельца в собственном ремесле, – теперь больше напоминал бордель. Повсюду следы пролитого вина и эля, обрывки подпаленной материи в тех местах, где на нее уронили горящий светоч, устилающие полы всех комнат настенные ковры и матрасы наводили на мысль, что Сакет со своими клевретами валились спать где попало. Двери подвала были заперты, но взломать их не составило труда.

Мёлон только рот разинул при виде накопленной там добычи.

– Надо быть, ограбил каждый монастырь и каждого дворянина на мили окрест, – сказал он, опрокидывая открытые сундуки с монетами и золотой утварью.

– Кроме аббата Пьера, – уточнил Блэкстоун.

Они видели здесь громадное богатство, трезво прикинув, что этого более чем достаточно, чтобы купить людей и поддержку на многие месяцы вперед.

– Запри дверь на засов и запечатай, Мёлон, и затем перекрой вход. Я хочу, чтобы все это здесь и оставалось до нашего возвращения.

Делегация мещан почтительно дожидалась аудиенции у солдата со шрамом, явно командовавшего теми, кто теперь захватил их город. Люди Блэкстоуна вовсе не сыпали угрозами и даже поощряли за выдачу тех, кто удрал от схватки обратно в город. Из шестерых оставшихся в живых наемников Гино и старейшины города опознали четверых, особо изощрявшихся и наслаждавшихся пытками.