Дэвид Гилман - Бог войны

– Ворота под охраной, и я выставил людей на стены, – доложил Томасу подошедший сбоку Мёлон. – Как быть с пленными?

– Найдите плотника. Строить виселицы, – отрезал Блэкстоун.

Когда прибыл брат Симон под эскортом, Блэкстоун ходил среди людей Гино. Решил, что трое скоро умрут от ран, остальные при надлежащем отдыхе и питании оправятся достаточно быстро. Теперь, по окончании своих суровых испытаний, поправляющиеся после заточения и зверского обращения по большей части просто отсыпались. Он остановился рядом с одним, потом другим, поднимая их руки и проводя подушечкой большого пальца вдоль их пальцев и чувствуя знакомый мозольный гребень. Лиц их он не знал, но готов был присягнуть, что они лучники. У одного бородатого солдата длинные волосы облепили лицо, будто водоросли. Он был едва в сознании. Раны, оставленные кнутом наемников, загноились, его мелко трясло – верный признак горячки. Однако было в его облике нечто узнаваемое – крепость сложения, пласт бугристых мышц на плечах. Блэкстоун отвел волосы с его лица. Этот человек месяцы назад стоял с ним бок о бок, не дрогнув, когда волки войны драли их в клочья под Креси.

Мэтью Хамптон был одним из людей Уорика, верно служившим сэру Гилберту Киллберу в числе лучников Элфреда, и одним из опытнейших ветеранов под командованием Элфреда, оделявшим юного Томаса советом и наставлением. Как же его сюда занесло?

– Мэтью? – ласково спросил Блэкстоун, утирая его лицо влажной тряпкой, смочив ее в ведре с водой и отжав.

– Вы его знаете, сэр Томас? – приподнялся Гино, узнавший имя своего спасителя у Мёлона.

– Это Мэтью Хамптон. Я сражался вместе с ним в Нормандии.

– У нас была дюжина лучников, присланных королем Эдуардом. Мы должны были удерживать города на юге, и пока сюда добрались, думали, что погнали французского короля до самого Парижа, но с наемниками просчитались. Он и пара других лучников – вот и все, кто пережил атаку Сакета. Мэтью добрый человек, и коли он ваш друг, ему повезло.

Блэкстоун подозвал брата Симона и юного монашка, прибывшего с ним в качестве подручного.

– Всем этим людям требуется твое искусство, брат. Когда уврачуешь их здесь, оказав всю возможную помощь, я хочу, чтобы ты взял их в свой лазарет, где сможешь за ними ухаживать.

Прижал ладонь к щеке солдата, едва удерживающегося на грани беспамятства.

– Мэтью, если можешь меня слышать, я Томас. Томас Блэкстоун. Теперь ты в безопасности.

Старик не отозвался ни звуком и даже бровью не повел. Блэкстоун отошел, чтобы дать старому монаху осмотреть лучника. Ему же самому нужно было расспросить Гино, чтобы выяснить, как наемник прорвал оборону города англо-гасконскими солдатами.

Все оказалось просто.

Гино был на посту, когда один из англичан смешанного контингента позвал Роджера Уотермана – латника, приставленного удерживать город силами полусотни человек. Новый аббат Шульонского монастыря явился к воротам с оравой из тридцати селян – дескать, наемники напали на их деревню, порушив и спалив их дома. И от их имени умолял предоставить убежище. Уотерман колебался. Половина его войска отдыхала, и он не доверял этому французскому монаху, которого в пот бросало от вожделения при виде барашка на вертеле. Аббат распинался добрых полчаса, и только когда на дороге появилась шайка всадников, направившаяся прямиком к безоружным селянам, только тогда комендант Шульона приказал открыть ворота, дабы предотвратить бойню. Не успели беспомощные селяне оказаться в стенах города, как тут же выхватили оружие и начали убивать направо и налево, оказавшись наемниками, выряженными в лохмотья погибших от их рук. Всадники, приближение которых и подтолкнуло к сему акту милосердия, въехали прямиком в город. Кошмар продолжался целый день. Уотермана зарубили, а труп его проволокли по городу. Гино и его люди забаррикадировались на улице, но силы противника были чересчур велики, и они один за другим сложили головы. Женщины некоторых из гасконцев были в городе, и их приволокли, чтобы понудить уцелевших сдаться. Из двадцати одного человека, собранных Гино, чтобы оказать сопротивление налетчикам Сакета, в живых остались только он да еще один из сидевших в яме. Остальных забирали по одному, а затем на главной площади избивали и пытали до смерти.

Времени осталось в обрез. Сакет вернется, и Блэкстоун должен быть наготове. Оставив всего десять человек под командованием Мёлона караулить стены Шульона, он собрался отвести остатки своего воинства обратно в монастырь, взяв с собой Гино и выздоравливающих из числа уцелевших.

– Сакет отлучился на три дня, не боле, а потом вернется, – сказал ему Мёлон. – У вас остался день, от силы два. Вам нужны люди на перекрестке. Эти горожане удержат стены с помощью всего, что можно вылить на них сверху, если он разделит свои силы и пойдет на штурм, а он сего не сделает, потому как вернувшись и узревши, что вы учинили в монастыре, ему будет надобно убить вас, всех нас, ежели он хочет взять сей град обратно.

Мёлон принялся развивать свой аргумент. Если Томас собирается возвращаться в монастырь с такой горсткой людей, это рискованная ставка, особенно теперь, когда Шульон у него в руках: на кону сам город и опасность потерять его.

Сообразив, что это не лишено смысла, Блэкстоун приказал призвать к нему старшин гильдий, составляющих совет города. Склады зерна и провианта должны быть открыты и розданы всем поровну. Половина денег и утвари, награбленных наемниками, будет возвращена, а остальное – трофеи его людей за взятие города. Вместо того чтобы сыпать угрозами, он заключил с ними сделку. Готовы ли и способны ли горожане защищать собственные стены в грядущие часы, пока Томас не сможет оставить воинский гарнизон для постоянного удержания города от его имени – само собой подразумевается, что и от имени английского короля? Члены совета, благодарные за избавление от наемников и не питающие особого восторга перед высокими поборами, которыми обложит их французский король, буде они снова окажутся под его правлением, охотно согласились. Англо-гасконский гарнизон, стоявший тут до прихода Сакета, не чинил им никакого ущерба, кроме требования кормить и платить pâtis [29] Плата за защиту населенных пунктов во время Столетней войны ( фр .). .

– Оружие здесь есть? – осведомился Блэкстоун.

– У них припасено полдюжины бочонков с мечами и фальшионами, да и копья найдутся, – ответил один из старейшин.

– И английские луки, – ревностно присовокупил другой, – целая дюжина. Они пытались их натянуть, да втуне.

– А стрелы для луков есть? – подступил к нему Томас.

– Да, господин, – отвечал тот, – но только горстка, самое большее дюжина.