София Волгина - Екатерина Великая. Завершение Золотого века

— Не сумневайся. Все у нее ладно, — уверила ее Перекусихина.

Протасова, вдруг вспомнив что-то, остановила гостью:

— А вчерась был любопытный анекдот, Анна Никитична. Послушай вот.

Нарышкина, коя была уже в дверях, остановилась:

— Анекдот? Охочая я к анекдотом. Рассказывай, Королева.

Протасова, улыбаясь во весь свой усатый рот, доложила:

— Вчерась, в кабинете государыни представили известного генерала Федора Шестакова. Он, прослужив сорок лет в армии, приехал оформлять документы об отставке.

Перекусихина уточнила:

— Самое главное, в Петербург он попал впервые.

— Так вот, — продолжала Анна Степановна, — Екатерина Алексеевна изразила свое удивление, что впервые увидела столь заслуженного военного и спросила, как же так случилось, что она до сих пор ни разу его не видала?

Протасова замолчала, выдерживая паузу.

— Ну и что дальше, — с нетерпением поторопила ее Нарышкина.

Перекусихина вставила:

— Ты не можешь, графинюшка, вообразить, что ответствовал ей сей неотесанный, необученный этикету, Шестаков!

Нарышкина испуганно расширила глаза. Протасова поспешила закончить:

— Он, не долго думая, отвечал: «Да ведь и я, матушка-царица, тоже вас не знал!»

Испуг у Нарышкиной прошел, но она даже не улыбнулась.

— И все? — спросила она разочарованно. Перекусихина перехватила инициативу:

— Послушай, графинюшка, как ответствовала ему наша императрица.

Сказав оное, она кивнула Протасовой. Та, тоном Екатерины Алексеевны, промолвила:

«Ну, меня-то бедную вдову, где же знать! А вы, Федор Михайлович, все же генерал!»

Анна Никитична взорвалась смехом. Засмеялась и хмурая Голицына. С трудом успокоившись, выпив стакан воды, Нарышкина, все еще хихикая, услышала примечание Королевы:

— Вообрази, как все присутствующие давились смехом, они ведь не имели возможности посмеяться, при императрице. Зато ты нахохоталась от души, душенька!

После незабываемого праздника, императрица встретилась с Потемкиным через два дня. В последний апрельский день в Санкт-Петербург прибыл курьер с известием от Чрезвычайного посла Семена Романовича Воронцова, что Британия, по-видимому, в войну с Россией не вступит.

Безбородко, чуть согнув свое крупное тело, улыбаясь толстыми губами, преподнес императрице стенограмму заседания правительства Уильяма Питта.

— Ваше Величество, — молвил он, подобострастно передавая бумагу — чаю, вам оная бумага от графа Семена Романовича Воронцова, поднимет дух и настроение.

Екатерина, недоверчиво приняла ее и, надев окуляры, принялась за чтение. Безбородко наблюдал, как каждые полминуты, губы императрицы все более расплывались в радостной улыбке. Наконец, она взволнованно воскликнула:

— Как же месяц апрель насыщенн событиями! И, как после сей стенограммы, не уважать труды нашего посла в Англии! — воскликнула она.

— Я и не ожидал, что он сможет сломить упрямство премьера Уильяма Питта, — признался граф, довольный радостью государыни. Екатерина обратила раскрасневшееся лицо к Храповицкому, Моркову и Безбородке:

— Теперь вы видите, господа: в бою побеждает тот, кто упорнее и смелее, а не кто сильнее. Я ведь, начиная с марта, доденже здесь Светлейший князь, не успевала отбиваться от аглинских и прусских претензий. Я даже написала им, с сарказмом, что они хотят меня изжить из европейской политики, и испрашивала, что, может статься, они разрешат мне удалиться в Царьград?

— Им явно, Ваше Величество, не понравился таковой подход к делу! — льстиво подхватил ее иронию Аркадий Морков. — Как мне стало известно, Семен Воронцов несколько раз встречался с премьер-министром Питтом и понял, что у того одна, но пламенная страсть: проучить Россию. Тогда Воронцов встретился с его оппозиционером — министром иностранных дел герцогом Лидсом. Тот пообещал учинить все, чтоб помочь нашему Воронцову и посоветовал ему, как действовать. В конце концов, благодаря связям Воронцова с оппозицией к непопулярной войне с Россией, аглинское правительство, как мы теперь зрим, отступило от своего ультиматума.

Екатерина, не выпускавшая из рук письмо и протокол, поминутно просматривая их, как бы не веря своим глазам, с удовольствием выслушала Моркова и изволила приказать:

— Александр Андреевич, немедленно разыщите Светлейшего князя Потемкина. Надобно обсудить с ним сии аглинские новости.

Безбородко вызвал Василия Степановича Попова и, через час, князь Григорий Александрович был в кабинете императрицы. Екатерина гордо передала ему бумаги.

И письмо графа Воронцова, и стенограмма заседания аглинского правительства говорили от том, что двадцать девятого марта сего года премьер-министр Уильям Питт на собрании в Палате лордов был поражен, что в оппозиции, за одну ночь, появилось около сотни новых антивоенных голосов, а, следовательно, правительственное большинство в парламенте стало катастрофически уменьшаться. Возражения противу войны с Россией появились на страницах газет. Докеры и моряки, имевшие твердый заработок благодаря торговле с русскими, выражали свое отношение к войне надписями на стенах домов. Оппозиция, во главе с сэром Джоржем Фоксом, воспользовалась, переданными ей через Воронцова, документами. Посему, во время заседания парламента, к примеру, Лорд Фитцвильям неожиданно обратился к премьеру с вопросом: «Каким образом потеря Турцией Очакова, Аккермана и других крепостей влияет на жизнь Англии?».

Следом Лорд Лафбаро спросил, почему они должны менять столетнюю практику торговли с Россией, коли она не задевает их интересы и не оскорбляет их честь?

Лорд Почестер заявил, что война с Россией потребует много затрат, кои тяжелым бременем ляжет на народ, кроме того будут потери из-за прекращения торговли с Россией.

Лорд Уикомбл напомнил, что в двадцатых годах Английский флот уже побывал в водах Русской Балтики и ничего хорошего из того не получила.

Лорд Норфолк заговорил о войне, как о новых налогах, а в стране и так сложно.

Выступали и другие лорды, говоря о нежелательности направлять флот на Россию, с которой столетия вела торговлю.

Поднялся и лидер оппозиции, Джорж Фокс, и заявил, естьли Англия хочет вернуть Крым и Очаков, то им надобно вести свои корабли в Средиземное, а не в Балтийское море. И что будет им за выгода, коли они отдадут туркам все это? Фокс не преминул предложить себя в Премьеры и повести правильную союзную политику с Россией, что, вестимо, не могло понравиться теперешнему премьеру Питту. К тому же, он ни на один вопрос и ни на одно замечание не смог ответствовать внятно, как подобает руководителю страны.

После ознакомления с бумагами и короткой беседы на сей счет, Екатерина, победно взглянув на Потемкина, гордо изрекла: