Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

— И на этом ты можешь крест целовать? — усмехнулся вазир.

— Да.

Вазир рассмеялся дробным смехом:

— Ну, в наше-то время крестоцелование не многого стоит, перестали люди гнева господнего опасаться! Но у меня есть для тебя кое-что получше… Вечером снова встретимся, князь. В другом месте!

Не раз посещал Самшвилдскую цитадель ее грозный владелец и хорошо знал все помещения обширной твердыни. Здесь некогда хранились сокровища богатейшего рода Орбели, а в глубоких подвалах томились преступники и смутьяны. Но когда тюремщик ввел князя Иванэ в глубокий подземный зал, необычайное зрелище его поразило. Огромное подземелье далеко протянулось под крепостными зданиями; на его каменных стенах во многих местах проступали зеленые пятна сырости. Дымно чадили смоляные факелы, прикрепленные железными скобами к толстым колоннам, своим кровавым светом озаряя низкие своды. В дальнем кодце зала стояла группа людей; кожаные передники и большие ножи у пояса придавали им вид обычных мясников. «Но откуда столько палачей нагнал подлый Чиабер, их не было в Самшвилде! Верно, прислали из Тбилиси…» — промелькнуло в разгоряченном мозгу. Холодный пот выступил на лбу узника, когда он огляделся по сторонам. С потолка свешивались веревочные петли, большой железный крюк с темными кровяными пятнами. На толстом бревне в образцовом порядке были разложены прочие орудия пытки. В углу помощник палача усердно раздувал большой мангал — там на раскаленных добела углях лежали большие клещи.

— Сюда, поближе!

Чиабер сидел в кресле строгий, подтянутый, в длинном черном кафтане и мерлушковой шапке на голове. На дубовом столе перед ним стоял медный шандал. Тусклый свет восковых свечей отбрасывал блики на листы пергамента, на пенал с каламами и небольшой чернильницей. Рядом с вазиром на скамье примостился низенький писец с лисьей мордочкой — ему надлежало вести запись допроса.

— Стань передо мной, Иванэ, сын Смбата, и отвечай нелживо на вопросы, — продолжал бесстрастным голосом Чиабер. — Записывай, Петре!.. Вопрос первый: Иванэ, сын Смбата, признаешь ли себя виновным в том, что, по побуждению дьявольскому и осуществляя давно задуманное зло, ты подговорил некоторых мтаваров и азнауров на мятеж против украшенного скипетром, пурпуром и короной повелителя Востока и Запада царя царей Георгия Багратуниани, тем самым причинив нам великие бедствия?

— Да, признаю! — понурив голову, ответил Иванэ.

— Вопрос второй: Иванэ, сын Смбата, признаешь ли себя виновным в том, что, презрев клятву и уподобившись Каину и Иуде, ты призвал на помощь мусульманские войска из Тавриза, тем самым обрекая царство наше на разграбление и многих подданных наших на смерть?

— Нет, не признаю! — твердо ответил Орбели.

Чиабер откинулся в кресле:

— Опять упорствуешь, Иванэ! Но посмотрим, что ты сейчас запоешь, старый упрямец.

К старшему палачу:

— Введите преступников.

Иванэ весь затрясся от жалости и гнева, когда увидел, как из глубины подземелья палачи вытянули его троих сыновей. Изможденные лишениями зимней осады и долгого тюремного заключения, закутанные в лохмотья, они еле держались на ногах.

— Начнем, пожалуй, с Симоника — он самый младший, — с усмешкой произнес Чиабер. — Для начала — дюжина плетей!

Старший палач поднес на руках юношу к дыбе, ловко захлестнул петлю на кистях рук и подал знак помощнику. Тот завертел колесо ворота, и княжич поднялся на локоть от пола. Одним движением толстого пальца палач разодрал ветхий кафтан с ворота до низу и, отбросив одежду в сторону, оголил тело княжича, затем сильно дернул его за ноги. Симоник безжизненно повис на дыбе. Взяв в руки длинный бич из буйволиной кожи, палач нанес первый удар. Кровавый рубец пересек наискосок худую спину. Снова удар, еще… Симоник захлебнулся в детском плаче:

— Батюшка, спаси!

Иванэ кинулся было к сыну, но два дюжих палача грубо отбросили его назад. Чиабер недовольно покачал головой:

— Теперь давайте на дыбу второго княжича, вон того! — показал пальцем на Кавтара. Обращаясь к Иванэ, он сказал укоризненно: — Сам видишь, Иванэ, к чему приводит твое ослиное упрямство — губишь и себя и детей!

Чиабер странным взглядом смотрел на княжичей, залитых кровью. Совсем недавно в Дорийском замке он обучал их грамоте вместе с царевичем Демной, водил на прогулку, купал в замковой бане, а сейчас… Демна томится в темнице, ожидая приговор, а он, Чиабер, велит терзать палачам нежные юношеские тела… Очнувшись, бросил:

— Хватит с этих сосунков! Ты все молчишь, Иванэ, не жалко сыновей! — И, махнув рукой, отдал новое приказание:

— Подвесить повыше старика… вместе с первенцем!

Обнаженное старческое тело князя Иванэ вытянулось на дыбе. Рядом с ним висел нагой Смбат. Чиабер, с загоревшимся взором, крикнул:

— В последний раз спрашиваю тебя, Иванэ, почто зло умыслил на государя своего, врагов вызвал против нашего царства?

Иванэ гордо поднял седую голову:

— Почто, спрашиваешь, убийца? Пиши, писец, все пиши. Я, амирспасалар Иванэ, сын великого Смбата, поднял мечь на узурпатора Георгия за права законного наследника престола царевича Демны Багратуниани! Грузия слишком благородное государство, чтобы сажать на трон девчонку!

Вазир зашелся от ярости. Выхватив кнут из рук палача, он наотмашь хлестнул старого князя по лицу:

— На, получай!

К палачам:

— Огня под ноги! Выжигайте кресты у христопродавцев!

Палачи быстро поднесли на жаровнях горящие угли под ноги обоих Орбели. Потом один из них раскаленным добела железным прутом провел по мускулистой спине Смбата. В воздухе запахло горелым мясом. Смбат глухо застонал. Старик шептал молитву, вперив полные слез глаза в своего любимца.

— Мы сейчас из твоего сынка евнуха сделаем! — хрипел Чиабер. — А тогда и царская милость тебе не поможет, поздно будет, старый осел!

Старший палач выхватил из мангала раскаленные клещи и вплотную подошел к обнаженному княжичу, оглянулся — ждал знака. Смбат закрыл глаза.

— Стойте, палачи! — с обезумевшими глазами выдохнул Иванэ. — Снимите меня с дыбы — я все подпишу!..

Предутренний туман, клубясь, медленно втекал в подземелье через окошко с толстой железной решеткой. Усталые палачи равнодушно поглядывали на валявшиеся на полу окровавленные тела, слегка прикрытые дерюгой. Их мускулистые, волосатые руки по локоть были забрызганы кровью, и они не спеша вытирали их паклей. Чиабер бросил острый взгляд на лежащего без сознания князя Орбели и, встав с кресла, прошелся по подземелью. Его огромная тень, подобная нетопырю, медленно ползла по серой стене. Вернувшись на место, вазир придвинул к себе шандал и стал перечитывать записи допроса. Внизу последнего листа стояла подпись Иванэ Орбели. Царь мог быть доволен началом работы своего министра.