Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

Хмурым утром на торговой площади заревели трубы. Городская стража, расталкивая зевак, стала очищать площадь, прибывшие кипчакские всадники оцепили площадь со всех сторон. Позади всадников уже теснилась толпа в ожидании небывалого зрелища — казни надменных хозяев города [73] О казнях рода Орбели подробно сообщают летописцы С. Орбелиан и Вардан. .

Цитадель темной громадой нависала над площадью. Снова пророкотали трубы, и на крепостной стене появилась группа людей в расшитых золотом и серебром одеждах — царь, сановники двора, военачальники. Сильный ветер хлопал полотнищем огромного знамени Багратидов, развевающимся на главной крепостной башне. В воротах поднялась железная решетка, раздвинулись створки и показалось шествие. Впереди в кожаных доспехах и красных колпаках, с блестящими широколезвийными топорами на плечах, шли царские палачи. За ними брела длинная вереница осужденных членов рода Орбели. По обеим сторонам шагали копейщики, держа пики наперевес.

Двое палачей вели под руки князя Иванэ. Разодранная одежда его была в кровавых пятнах, он еле передвигал израненные ноги. Увидав главу славного рода истерзанного пыткой, влекомого палачами, все Орбели поняли: пришел конец!

Руководство казнями было возложено на Афридона. Министр внутренних дел Чиабер сказался больным — он не любил таких зрелищ… С трудом удерживая на месте раскормленного коня, Афридон поднял взгляд на крепостную стену, где стоял Георгий. Высоко вскинул руку со свернутым в трубку пергаментом. Читать приговора не стал — царь уже резко поднял и опустил руку.

Казнь началась.

Пару за парой подводили членов рода Орбели к плахе. Сверкал в воздухе топор, падали головы. Подручные палачи оттаскивали обезглавленные тела в сторону, сваливали в общую кучу. Из-под наваленных человеческих тел растекались по настилу площади кровавые ручьи…

Дюжие палачи крепко держали под руку князя Иванэ, не давая ему сползти на землю. Воспаленными глазами смотрел старый дидебул на гибель рода. Губы его беспрестанно шептали молитву. Но вот к плахе подвели молодого красавца. Смбат шел твердой поступью, гордо подняв голову. Из толпы послышались сочувственные возгласы, заплакали, запричитали женские голоса. Седая голова князя Иванэ мелко затряслась, он весь подался вперед, вырываясь из рук палачей, как бы стремясь к любимому сыну. Но топор уже сверкнул. Красивая голова Смбата упала на мокрые от крови камни мостовой.

Афридон оглянулся на старого князя и сделал знак в сторону. Из-за стены появились новые палачи с большой жаровней в руках. Иванэ поставили на колени и оттянули назад руки. Подручный палач схватил за седые волосы. Главный палач быстрым движением выжег старику глаза.

Царь Георгий до конца бесстрастно наблюдал за ходом казни. А тысячная толпа, подавленная созерцанием долгой кровавой расправы, по окончании молча стала расходиться с залитой кровью площади…

Заал Саварсалидзе окончательно слег. Неукротимый дух пребывал, однако, в его теле, изглоданном смертельной болезнью, и министру двора Афридону то и дело приходилось ездить за советами на дом к умирающему эджибу.

Сегодня оба царских сановника решали вопрос первостепенной государственной важности — участь царевича Демны, который продолжал томиться в Клде-карской крепости в ожидании приговора.

Приговор был утвержден царем Георгием, надо было приводить его в исполнение. Чиаберу нельзя поручать такое дело — все-таки он был воспитателем Демны. Царь хотел назначить исполнителем Заала Саварсалидзе, но тот был уже не жилец на этом свете. Оставался сам Афридон, и это возмущало незлого по натуре кипчака, который никак не мог прийти в себя после массовых казней в Самшвилде.

Саварсалидзе умел читать чужие мысли и превыше всего ставил государственные интересы. Слабым голосом он убеждал министра двора:

— Царевич изнежен, слаб здоровьем. Осада, тюрьма отняли его последние силы. Все согласятся, что не мог он выдержать сие!

Черные глаза Афридона смотрели угрюмо. Пощипывая редкую бороду, кипчак молчал.

— Поверь, патроно Афридон, так лучше будет. Если злосчастный царевич останется жив, не будет нам покоя от князей… — настаивал Заал.

Афридон вскочил со скамьи и, не попрощавшись с эджибом, ускакал в Исани. Немилосердно нахлестывая плетью коня, гневно бормотал: «Пусть этот издыхающий царский пес не рассчитывает на меня… Больше того, что написано в приговоре, я не выполню, провались все они к сатане!»

Демна давно уже потерял счет дням в своей темнице. О гибели рода Орбели ему сообщили сердобольные тюремщики, которые в общем хорошо относились к несчастному царевичу. Но и они ничего не знали о судьбе обеих княгинь. С тоской смотрел Демна через толстую решетку тюремного оконца на пламенеющий над горным хребтом закат. Предчувствие чего-то ужасного не покидало его, хотя Демна старался не думать о мрачном будущем.

Вечерело. Мрак сгустился по углам тюремной камеры. На небе замерцали первые звезды. Скоро тюремщики принесут скудный ужин. А там потянется нескончаемая ночь…

Загремели тяжелые засовы, со скрипом отворилась железная дверь. В темницу вошла группа людей в черных бурках, с окутанными башлыками лицами. Один из вошедших держал в руках большой потайной фонарь. Демна с испугом обернулся. Перед ним стоял хорошо ему известный по былым царским приемам приближенный дяди — кипчак Афридон. Загремев оковами, Демна с надеждой потянулся к нему, широко раскрыв молящие глаза. Афридон отступил на шаг назад и срывающимся голосом произнес:

— Царевич, выслушай волю царя царей!

Демна замер на соломе. Слабо звякнули оковы. Вот он, последний час смертного приговора!

— По решению Сааджо-Кари [74] Верховный суд в средневековой Грузии. ты приговорен за измену и мятеж к смертной казни. Но по неизреченной милости божьей и безграничному милосердию царя Георгия Великого тебе оставлена и сохранена жизнь. Только…

Не дослушав последнего слова, Демна обрадованно перебил кипчака:

— Когда же меня из темницы выпустят? Ведь дядя обещал…

Афридон продолжал с усилием:

— Молись Богу, царевич! Побольше молись. Я подожду.

Демну передернуло от этих слов. Он горестно закричал:

— О чем мне еще молиться? Я и так все дни и ночи в молитвах! Ты ведь сказал — жизнь мне сохранят!

Афридон угрюмо проговорил:

— Приказано ослепить тебя, царевич, и… — кипчак с трудом закончил: — …оскопить.

Демна наконец понял. Закрыв глаза ладонями, он долго молчал. Кипчак терпеливо стоял, ожидая. В темнице было слышно лишь прерывистое дыхание царевича. Но вот исхудалое тело в лохмотьях выпрямилось.

— Расчищаете Тамар дорогу к трону? Что ж, убивайте!