Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

На пятнадцатый день работы по прокладке дороги Ли Чи известили, что на рассвете путь выведен в ущелье, где обнаружены кизяк и следы скота. Значит, оттуда можно выйти на кугартскую дорогу! Взвесив все, Ли Чи не стал посылать сотню на разведку. Не надо обнаруживать себя у выхода на большую дорогу! Иначе тысяча, даже две-три сотни даваньцев могут закрыть путь из каньона всему войску! Тогда тысячу раз прав окажется зарубленный сяовэй!..

Ли Чи готовился к прорыву со всеми предосторожностями: он вызывал нужных людей по двое-трое и велел им собираться под покровом ночи. Пуститься в путь предстояло на рассвете. Шатры до самой темноты оставались раскинутыми, чтобы даваньцы ничего не пронюхали.

Большие яркие звезды горного неба мерцали, посылая на Хайлому свои белые, холодные лучи. Огни, зажженные шэнбинами, мелькали меж беспорядочно раскинутых шатров и юрт, захваченных в свое время у хуннов. К шатру, где лежало около десятка больных и раненых, подошли четверо здоровых шэнбинов.

— Лекари велели вам выпить вот это! — сказал вошедший в шатер первым.

— Оставь, Жэн Чэ, потом выпью, — отозвался лежащий с краю.

— А, это ты, десятник? Получай от меня подарок!

— Что это? Лекарство или яд?

— Хватит болтать. Открывай свою пасть!

Жэн Чэ кинулся на раненого десятника и силой влил ему жидкость в рот. Тот старался выплюнуть яд, но от удара в живот вскрикнул. Яд прошел в горло.

— Каким ты был мерзавцем, таким и остался! Ведь я наказывал тебя за дело!

Шэнбины во главе с Жэн Чэ силой вливали яд в рот больным и тяжелораненым. Отравленные задыхались, стонали, произносили невнятные слова. В шуме голосов вдруг отчетливо послышалось:

— Меня покарало небо!.. Дух отца мстит за себя!.. Я убил своего отца!.. Отец, прости меня!..

Десятник-отцеубийца наконец затих. Постепенно замолчали и другие.

Когда в шатер ворвались убийцы, Ань-ши не было на месте, он вышел на самодельных костылях наружу. Он уже начал поправляться. Его рана была более легкой, чем у других, ютящихся в шатре. Войдя, Ань-ши ужаснулся. Два-три шэнбина в красном одеянии собирали вещи больных и раненых, а те молчали.

— Что вы делаете?! Дунь, Ли, почему молчите, бейте их палками!

— О, честный нунфу Ань-ши! И ты здесь?

— Да, и я здесь! Когда ты станешь человеком, Жэн Чэ?

— Ты этого уже не увидишь! Лучше выпей вот это! Все равно не доберешься до Поднебесной. Не мучай себя, не кради еду у здоровых. Пожертвуй собой за Сына Неба. На, пей! Душа твоя раньше наших достигнет подземного царства желтых источников!

— Я знал, что ты, Жэн Чэ, прирожденный «негодяй». Но не знал, что ты можешь поднять меч даже на своего товарища по десятке, делившего с тобой последнюю пригоршню риса.

Ань-ши повернулся к выходу.

— Куда ты?

— К сяовэю! Скажу, чем ты тут занимаешься!

Два «негодяя» набросились на Ань-ши и уволокли его в глубь шатра. Жэн Чэ, схватив его за горло, заорал:

— Ты думаешь, это мы сами? Нет, нам приказали! Больных и раненых невозможно увезти. Ты понял?

— Я сам… сам доберусь! — еле выговорил Ань-ши, стараясь освободить свое горло от рук Жэн Чэ.

— Все больные так говорят. Никому не хочется умирать!

Ань-ши весь напрягся и чуть отстранил руки Жэн Чэ.

— Пощади, Жэн Чэ! — умолял он. — Пожалей хоть моих малолетних детей. Они останутся сиротами!

— Отпустил бы тебя не ради детей, а за то, что ты благородный дурак. Но… если тебя не убью, то убьют меня самого…

— Жэн Чэ, зачем столько возни с ним? Начинает светать. Пора в путь! — упрекнул другой «негодяй», связывая снятую с мертвых одежду.

Жэн Чэ сел на грудь Ань-ши и, раздвинув ослабевшие руки несчастного, крикнул:

— Давай!

Его напарник нагнулся над головой лежащего и, разжав ему зубы, влил яд. Ань-ши, напрягшись изо всех сил, выплюнул жидкость.

— Кончай с ним! — послышался на пороге шатра хриплый голос третьего убийцы. — На, дай этим булыжником ему по башке. Ничего не случится, если приказ будет чуть нарушен! Кто сейчас будет разбираться, чем он убит?!

Спустя мгновение изо рта и ноздрей Ань-ши струей хлынула кровь и потекла по пальцам Жэн Чэ…

В других шатрах действовали такие же убийцы, как Жэн Чэ. Покончив с больными и ранеными, они сняли и уложили ненужные теперь шатры. Четверка Жэн Чэ направилась к последнему шатру. Его обитатели, заподозрив неладное, сильно встревожились.

— Лекарь велел вам выпить вот эту жидкость!

— Дай-ка сюда! — сказал раненый, вставая с места при помощи соседа.

Один из четверки, держа в руке лучину, протянул другую руку, чтобы передать раненому «лекарство». Тот кинулся на него и вонзил в бок кинжал. Лучина упала на землю. В темноте остальные убийцы ринулись к выходу. После того как принесли другую лучину, палачи вновь ворвались в шатер и прикончили мечами всех больных и раненых, спрятавших головы под рваные одеяла. Подсчитали: лежало восемь трупов, девятый — труп их соучастника, получившего кинжал в бок.

— Куда делись еще двое? — удивился Жэн Чэ.

В это время кто-то закашлял за его спиной, возле двери.

— Ну-ка, лучину сюда!

У выхода, крепко прижавшись друг к другу, стояли двое.

— Не убивайте нас! Это повар Сяо Тан! Он не ранен. Был немного болен, теперь здоров! Мужа уведу я сама! — умоляла шэнбинов Юй.

— Я их видел еще когда строили Длинную стену, — засвидетельствовал один из убийц. — Они и там вот так же держались друг за друга.

— Отпусти-ка, Юй, своего… Какой он тебе муж! Скопец… да и ты сама…

Жэн Чэ отшвырнул маленькую Юй в сторону. Больной повар Сяо Тан без сил повалился на землю.

— Видите?! Разве женщина говорила когда-нибудь правду?! — заорал Жэн Чэ и вонзил пику в спину Сяо Тана. Пошатнувшись, Юй без чувств упала на умирающего мужа.

— Потеряла сознание. Убивать ее не будем, она здорова…

Шэнбины, ничего не знавшие о ночной «работе» палачей, собрали трупы товарищей, якобы отравленных и зарезанных даваньцами, и закопали их.

На рассвете, освободившись от лишнего «груза», войско Ли Чи с опаской двинулось длинной цепочкой по узкой тропе в каньоне Йенчу Огоз. Юй среди ханьцев не было…

— Чтобы убить зверя, попавшего в капкан, нужна смекалка!

— Но небольшая.

— Нет, не скажите…

Марданбек, не зная, что ответить, провел рукой по блестящим черным усам.

— Нетрудно теперь разбить войско Ли Чи. Но как это сделать без потерь для нас самих? — видимо, не для Марданбека, а просто рассуждая вслух, сказал Чагрибек. — Истекающий кровью зверь может сильно поранить того, кто попытается неумело прикончить его…

— Да, в отчаянии он может стать опасным, — согласился Марданбек.

Наступило молчание. Взор Марданбека обратился к горам.

— Если обрушим на них камни, как в тот раз?