Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

— Ни за что не брошусь! — выкрикнула она в темноту.

Ботакуз вернулась в юрту. Поправив старое стеганое одеяло, укрывавшее спящих детей, она села подле них, обняла руками колени и предалась горьким раздумьям. Где та гордая и бойкая Ботакуз? Неужели плен сломил ее? Оказавшись в плену, она убедилась, что сеча не дело женщины, и поклялась, что, если живой вернется домой, к детям, всю жизнь будет сидеть у семейного очага. Оттого она и не поехала вместе с другими молодыми женщинами в Эрши, чтобы присоединиться к чакирам, нападавшим на шэнбинов извне. Оттого еще вчера она отказалась вступить в отряд вооруженных женщин — «неуловимых ведьм», как зовут их чинжины. Такие женщины, одетые в вывернутые тулупы, чтобы выдать себя за мужчин, нападают на обозы врага, отходящего по кугартской дороге. За эти полтора месяца, что она просидела у юрты, Ботакуз заметно изменилась, часто плакала. Она чувствовала, что увядает, но мирилась с этим ради детей. И вот участь подавленной, плачущей женщины — любимый муж отверг ее! Да, он еще молодой, крепкий и после, когда даваньцы выгонят чинжинов, наверняка легко сможет догнать коня другой девицы! Тогда что? Опять позор, позор на всю жизнь! На Ботакуз — вдову при живом муже, на Ботакуз с запятнанным именем будут показывать пальцем. «За что, о великий Ахурамазда, все это обрушилось на мою голову?!»

Услышав громкий плач матери, проснулись дети, прибежала из соседней юрты тетка Камчи, а потом мужчины — дядя и старик свекор.

В предрассветной мгле около десятка женщин и стариков направлялись со стойбища в сторону реки Йенчу Огоз. Их догонял одинокий всадник. Его конь игриво заржал, будто радуясь, что настигает знакомых скакунов.

— Это пегий Ботакуз! — обрадованно сказала молодая женщина едущей рядом подруге.

— Давно бы! Ведь и ей досталось от чинжинов не меньше нашего.

Стекавшиеся со стойбищ и из горных аулов «неуловимые ведьмы» устраивали набеги на обозы и на отделившиеся группы шэнбинов. Потом они исчезали, расходились по домам и вновь появлялись в самых неожиданных местах то днем, то ночью. Старики, знавшие горные тропинки, перевалы и ущелья как свои пять пальцев, были проводниками женщин-лучниц, зорко следили за ними и в пути, и при нападении на шэнбинов, прикрывали их при отходе, а когда становилось необходимо, громко кричали, чтобы шэнбины всех нападавших приняли за мужчин.

За рекой Йенчу Огоз «неуловимые ведьмы» вместе с сотней мужчин, прибывших со стороны Алайкуля, напали на хвост вражеского обоза. Сторожившие обоз шэнбины, оставив на обочинах дороги и в окружающем ее кустарнике много убитых, пустились бежать. В руки даваньцев попали навьюченные ослы, мулы и быки. В кустах нашли спрятавшуюся раненую женщину.

— Кто знает их язык? — закричали мужчины. — Интересно поговорить с их женщиной!

Туда поспешила Ботакуз вместе с подругами со своего стойбища.

— Твоя что работает? — пыталась Ботакуз расспросить ее при помощи немногих ханьских слов, которые ей запомнились.

— Латаю одежды шэнбинам. Кипячу им воду.

— Муж есть?

— Там, впереди.

«И ее оставил муж, спасая себя!» — с горечью подумала Ботакуз.

— Сын, дочь?

— В Дуньхуане.

— Сколько?

— Двое! — Пленница показала два пальца.

— Ведь она не по своей воле приехала сюда. Ее заставили, — сказала Ботакуз подругам. — Поможем ей! Я видела, как трудно там живется таким…

— Поможем! Поможем! — почти одновременно произнесли женщины, окружившие раненую пленницу.

Ботакуз и еще две женщины спешились, но нечем было перевязать рану пленницы. Тогда Ботакуз сняла свой платок и туго обмотала ногу женщины. Кровь остановилась.

— Снимите вьюк с того мула! — попросила Ботакуз мужчин.

Женщины осторожно посадили раненую на мула. Ботакуз сказала ей:

— Домой!

Пленница, не поняв в чем дело, испуганно смотрела на них.

— Домой! — повторила Ботакуз.

Другая женщина сунула в руки пленницы веревку, заменяющую поводья. Третья слегка хлестнула плетью по крестцу мула. Когда мул двинулся вслед за бежавшими шэнбинами, послышался голос пленницы. Неловко оборачиваясь назад, она кланялась и плакала, произнося какие-то слова.

— Плачет от радости. Благодарит нас, — сказала женщина, подавшая веревку.

— Вот как воюют женщины! — усмехнулся один из мужчин.

— Нужно было дать еще и подарки для ее детей! — пошутил другой.

Раздался дружный смех. За последние полтора с лишним месяца даваньцы, наверное, смеялись впервые.

Лупа взошла поздно, около полуночи. Тень зубчатого хребта падала на верхнюю часть левобережной долины Хайломы. При лунном свете стали видны спящие под открытым небом шэнбины, кто как мог устроившиеся на голой земле. Из глубины густой тени вылетели всадники, направляя скакунов прямо на храпевших шэнбинов. Ханьцы, застигнутые врасплох, всполошились, засуетились. Вскакивая на ноги, они метались в разные стороны, иные спросонья бежали прямо к даваньцам, попадая под их мечи. В панике все смешалось. Ругань и плети сотников, окрики сяовэев не могли успокоить шэнбинов и навести порядок.

Перебороздив полусонный стан врага, даваньские смельчаки ускакали обратно, в темноту гор. Прошло несколько мгновений, и вновь нахлынули всадники. Теперь шэнбины разобрались, что даваньцы нападают на них с нескольких направлений небольшими группами по сорок — пятьдесят человек в каждой. На этот раз всадники неистово выкрикивали какое-то короткое слово: «Ур! Ур! Ур-ха!» Толмач-уйгур объяснил Ли Чи, что ур на языке даваньцев означает бей.

Едва отхлынула вторая волна нападающих, как нагрянула следующая. «Почему они нападают мелкими группами? — недоумевали сяовэи. — Возможно, хотят завлечь нас в засаду?»

Недоумевал и Чагрибек. Кто эти молодцы, так смело нападающие на врага? Не вольные ли сотни раштцев? Но посланный к раштцам десятник, вернувшись, сообщил, что все они на месте и не собираются самовольничать. Возможно, спускающиеся с дальних высокогорных пастбищ табунщики нарвались на врага? А не караульные ли сотни Кундузбека, охраняющие подступы к перевалу Кугарт, вступили в сечу с шэнбинами? Нет, они не будут так удаляться от своих. Тогда кто они? Может быть, здешние горцы, решившие дать знать о себе?

Чагрибек послал сотню, чтоб узнать, кто эти ночные богатыри.

В предрассветной мгле чакиры наблюдали, как неизвестные всадники перебираются на другую сторону реки. Где-то выше по течению был спущен на воду крепкий плот. На нем приплыло несколько человек. В удобном месте плот при помощи арканов удержали и привязали к валунам. По перекидным мостикам, спущенным с плота, всадники переехали на другой берег.