Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

Оставив позади развалины кента Ю, шэнбины держали путь в Аксу вдоль реки Кокшаал. Ли Гуан-ли считал эту дорогу безопасной. Но в ущелье вблизи Синарджара передовые отряды внезапно остановились.

— Путь прегражден людьми, они в белых колпаках! — сообщил цзянцзюню сяовэй, посланный Ван Коем.

— Много их?

— Не менее трех тысяч.

Ли Гуан-ли кивнул старшему буцюю, и охранники, державшие в руках большие деревянные щиты с твердым кожаным покрытием, плотно окружили цзянцзюня.

Пегий аргамак рвался вперед, не давая Ли Гуан-ли сосредоточиться. Кто они, преградившие ему путь? Неужели усуни? Выходит, их послал зять Сына Неба! Ли Гуан-ли с самого начала казалась сомнительной эта затея со сватовством, предложенная и осуществленная Чжан Цянем, но тогда он, разумеется, и рта открыть не мог — ведь сам Сын Неба одобрил выдумку посла. А на днях Ли Гуан-ли почти поверил, что хитрый посол был прав: лазутчик, вернувшийся из Чигу, сообщил, что наследник престола Унгуйми уже выделил две тысячи всадников из своей конницы и отправил ему на помощь. А теперь? Неужели эти всадники ослушались своего правителя и повернули оружие против шэнбинов? Кто еще, кроме усуней, носит белые колпаки? От этого хитрого хуньмо можно всего ожидать: ханьцам он говорит одно, сюнну — другое, даваньцам — третье!

— Они наверху, по обеим сторонам теснины, — сказал Ван Кой подъехавшему цзянцзюню. — Внизу дорога завалена большими каменными глыбами. Река в этом месте несется с бешеной скоростью.

— Отогнать их нельзя?

— Пробовали. Впустую потратили стрелы. Несколько сотен шэнбинов остались под каменным завалом. Чтоб подойти к ним слева, надо объехать хребет, а справа — река.

— Никого из них не поймали?

— Лишь заблудившегося коня. В переметной суме какая-то старая одежда.

— Покажи.

Буцюи Ван Коя принесли старый кафтан с короткими рукавами.

— Да, это их одежда, — сказал Ли Гуан-ли, внимательно осмотрев кафтан. — Переметная сума тоже усуньская.

— Но конь даваньский!

— И у меня даваньский!

— У меня тоже, — смутившись от сказанной глупости, признался Ван Кой.

— Далеко летят их стрелы?

— Не дальше даваньских. Можно еще немного продвинуться. Они не стреляют, пока не подойдешь близко. Потом сбрасывают камни.

Спешившись, Ли Гуан-ли и Ван Кой в сопровождении буцюев, прикрывавших их щитами, приблизились к теснине. Цзянцзюнь пристально осмотрел это место. С обеих сторон теснины на большой высоте виднелись белые колпаки. Они передвигались, то скрываясь за большими камнями, то снова высовываясь из-за них. Ли Гуан-ли старался определить, как далеко растянулась засада. Ему показалось, что противник занял неприступные скалы на протяжении нескольких ли.

— Обидно умереть под камнем, сброшенным зятем Сына Неба! — съязвил Ли Гуан-ли и зашагал обратно.

— Да, наш цзянцзюнь мудр, — шепнул старший буцюй своим подчиненным. — Чтобы сбросить их оттуда, пришлось бы пожертвовать половиной войска.

Шэнбины пустились в обратный путь, снова в сторону кента Ю. Теперь им придется возвращаться в Дуньхуан обходным путем, через Кашгарский перевал.

— Собирайте колпаки! — распорядился Кушак. Это он придумал новую ловушку для врага.

В то время как раштцы, которых он сопровождал, сбрасывали на врага камни, Кушак со своими чакирами, укрывшись за скалами, передвигал с места на место белые колпаки, надетые на палки. Хитрость удалась: пятьсот раштцев ханьцы приняли за три тысячи усуней.

Вернув белые колпаки усуньским всадникам, остановившимся недалеко от Даланского перевала, раштцы поспешили вдогонку за шэнбинами.

Всадники, посланные Унгуйми, дождавшись нового снегопада, окончательно закрывшего перевал, возвратились в Чигу. Как было условлено заранее, они доложили уже ставшему хуньмо Унгуйми, что из-за обильного снега не смогли преодолеть высокогорный перевал Далан.

Подъем на Ториартский перевал очень крут со стороны Йенчу Огоз. По ту сторону простираются земли Кашгара, оттого этот перевал называется также Кашгарским. Дорога спускается с него по пологому склону.

Когда Ли Гуан-ли въехал на луг, откуда начинала петлять, поднимаясь вверх, дорога, ему сообщили, что на вершине перевала гаогюйцы. Он еще вчера узнал, что его по пятам преследуют несколько сот всадников. Неизвестно, кто они — даваньцы или их соседи. Только что присоединившийся к нему с остатками своего войска Ли Чи сообщил, что на расстоянии в один переход движется за ним сам Чагрибек с большим числом чакиров. Цзянцзюнь помрачнел: не угрожает ли ему опять окружение, как на земле сюнну, у отрогов Хингана, несколько лет назад?

Ли Гуан-ли стоял на небольшом бугре, в задумчивости разрывая и роняя на землю стебли полувысохшей травы. На лицах Чжао Ши-чэна, Ван Коя и Ли Чи, остановившихся немного поодаль, также печать тяжелого раздумья. Старший буцюй шепнул Ван Кою:

— Лазутчик вернулся.

— Приведи!

— А толмач, что был с ним, убит…

Ван Кой нетерпеливо махнул рукой.

— Сколько их, откуда они? — спросил Ли Гуан-ли вошедшего лазутчика.

— Не меньше пяти-шести сотен! С ними Юлбарсбилка.

— Тот перебежчик?

— Да, тот самый. В окрестностях по ту сторону перевала он собрал множество смельчаков угю [155] Угю — так ханьцы называли сокращенно гаогюйцев или уйгуров. .

— Не смельчаков, а негодяев! — буркнул Ван Кой.

— Я только исполняю ваше повеление, хаохоу! Вы сами сказали: доносить, ничего не искажая…

— Замолчи!

— Немедленно подняться на перевал! От камня к камню передвигаться ползком! — не отрывая взгляда от перевала, приказал Ли Гуан-ли. Он не договорил: «…успеть, пока не подойдет Чагрибек». Но оба хаохоу поняли его.

Шэнбины начали дружно карабкаться вверх по всему склону горы. Но по мере подъема путь сужался, его преграждали отвесные скалы. Шэнбины вынуждены были скапливаться на основной дороге и нескольких узких тропках. Те, кто сумел набросить веревки на торчащие камни и начал по ним взбираться, падали, пронзенные меткими стрелами лучников-уйгуров, укрывшихся где-то недалеко. Шэнбины успели преодолеть лишь половину подъема, когда надвинулись сумерки.

— На ночь расположиться в углублениях под скалами! Тем, кто спустится вниз, отрубить голову! — повелел цзянцзюнь.

Всю ночь со склона слышались крики, ругань, грохот падающих камней…

Шэнбины, еще не взобравшиеся на скалы, дремавшие внизу, на лугу, на рассвете были разбужены протяжными звуками карнаев, наводящими страх. Даваньцы вызывали врага на сечу.

Первая тысяча даваньцев двинулась к середине большого луга. Казалось, и шэнбины соскучились по бою в открытом поле. Последние недели они едва успевали принимать внезапные удары из засад, с гор, часто в темноте… Против конных чакиров Ли Гуан-ли послал своих всадников. Обе стороны осыпали друг друга тучами стрел. Всадники, скакавшие впереди, вскоре сшиблись и пустили в ход пики и мечи. Заржали копи, с криками и стонами начали падать под их копыта шэнбины и чакиры. Схватка разгоралась. Ли Гуан-ли послал на поле следующую группу шэнбинов. Со стороны даваньцев тоже поскакала вторая тысяча. Чакиры в нескольких местах клиньями вспороли строй шэнбинов. Сеча раздробилась на отдельные очаги, где шэнбины вкруговую защищались от натиска противника. Лошади, вставая на дыбы, валились на бок, давя воинов. Копыта коней начали вязнуть в замесе земли и крови.