Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

На один из последних дней зимы, когда сильные морозы кончились, был назначен редко проводимый имперский совет. Во дворце Вэйянгун собрались самые важные сановники: дахунлу — начальник посольского приказа, юйши да-фу — главный цензор, дасыма — главнокомандующий, начальник военного приказа, цзянвэй — военачальники, чжу-хоу — владетельные князья, а также чиновники с дощечками для записей за поясом. Цель совета подробно изложил чэнсян Бу Ши. Он долго говорил о суровой зиме в северных землях, о падеже скота и трудностях со снабжением войск, но не решился огласить донесение наглого сяовэя. Умолчал он и о главной причине, по которой было временно приостановлено дальнейшее продвижение шэнбинов на север. А истинной причиной оказалась нехватка быстрых коней, на которых можно было бы догнать хуннов в бескрайних северных степях. Это было известно лишь немногим участникам совета, в основном военачальникам. От всех остальных это тщательно скрывалось, чтобы слухи не дошли до длинных ушей хуннов.

— Север слишком суров. Нам нужен Запад с мягким климатом и обильными кормами, — заключил Бу Ши.

Высказались еще несколько человек. В конце совета У-ди произнес лишь две короткие фразы:

— Сюнну получают подмогу с Запада. Мы отсечем им правую руку! — В этих нескольких словах была определена суть политики ханьской империи на долгие годы вперед.

— Надо начать с покорения мелких владений сюнну, лежащих к западу от Лунси! — пояснил Бу Ши сокровенные мысли Сына Неба.

Чэнсян открыто говорил о походе в страны Запада, чтобы успокоить восточных хуннов, которые враждовали из-за престола со своими западными сородичами.

Спустя несколько дней копыта коней шэнбинов, двигавшихся на запад, уже топтали и смешивали с землей еще не растаявший местами снег. Войско Хо Цюй-бина на северо-западе Ордоса, в районе пограничной крепости Шофан, миновало Чанчэн [66] Чанчэн — Длинная стена, то есть Великая китайская стена. и внезапно напало на хуннов. Их западные аймаки начали откатываться вдоль Южных гор — Наньшаня. Хунны были отрезаны от своих южных союзников — цянов в Тибете.

Одновременно с продвижением войск тайные лазутчики ханьцев старались еще более разобщить племена западных и восточных хуннов и тем самым ослабить их сопротивление.

За три года хунны не только были вытеснены с большей части своих исконных земель, по и лишились торговых связей с южными оседлыми пародами, от которых они получали зерно и ремесленные изделия в обмен на скот.

Отобранные у хуннов земли, от Лунси до Соленого озера, были объявлены ханьским владением. Затем к империи присоединились области Цзюцюань, а вскоре, одна за другой, Увэй, Чжанье и Дуньхуан. Эти земли заселялись ханьцами, осужденными за преступления. Озеро Лобнор стали называть Пучанхай. Были построены крепости Юймэнгуань и Янгуань. Чтобы закрепиться на завоеванных землях и подготовить новые захватнические походы на запад, было продолжено строительство Чанчэн. Но это было только начало. Ведь пока лишь незначительная часть дневного пути солнца была присоединена к Поднебесной! Аппетит Желтого дракона разгорался!

— Уж третий или четвертый день еда не похожа на прежнюю, вроде повкуснее стала. Что случилось? Не объедки ли свои бросают в наш котел надзиратели? Или ты кладешь в варево кости сдохших сюннуских лошадей? — насмешливо говорил моложавый на вид человек повару, принесшему похлебку работающим на строительстве Длинной стены.

— Мы нашли дармовое мясо! По ту сторону дороги водятся черепахи, вот и бросаем в котел по три-четыре штуки. Ешьте на здоровье, ханьцы!

— Называй нас, Сяо Тан, как положено! Нечего величать ханьцами или циньцами, говори прямо: «негодяи» [67] Ханьские власти называли «негодяями» беспризорных, бездомных и осужденных. ! Мы и на мужчин сейчас не похожи, еле волочим ноги. Можешь, не боясь, приводить сюда жену.

— Вы делаете ей пакости, а она пошла ловить для вас черепах…

— Поберегись надзирателя! Твоя кобылица помахивает хвостом перед ним, а на нас брыкается обеими ногами.

— Постыдился бы говорить такие непристойности! Она гнушается и его!

Недавно прибывшие сюда люди с удивлением слушали этот странный разговор. Они не знали ни грубияна, ни повара. Откуда у него жена? Об этом неизвестно и многим старожилам. Им не до того.

Сяо Тан принялся молча собирать посуду. Засвистели плети надзирателей, возвратившихся после полуденной трапезы, возвещая начало работы.

Все в мире — и счастье, и горе — познается в сравнении. Осужденным ханьцам, страдающим от непосильного труда и оскорблений, их участь вовсе не казалась совершенно беспросветной. Ведь они могли быть казнены палачом за свои преступления, а вместо этого оставлены в живых и посланы сюда. Здесь они получили даже некоторую свободу: живут в землянках и передвигаются без конвоя, некоторые даже женились на рабынях и лепят хибарки из камыша и глины. Зато пленные хунны, цяны, юечжи, превращенные в государственных рабов, работают день и ночь под охраной шэнбинов. Им дают лишь наспех перекусить и чуточку вздремнуть — тут же, прямо под стенами, — и снова поднимают на работу, а в землянки пускают только зимой и в дождливые ночи.

Управители и надсмотрщики спокойны, их не волнует, что пленные или осужденные ханьцы могут сбежать. Пусть попробуют! Такие случаи были, но сбежавший либо погибал от голода, либо попадал в руки шэнбинов, растянувшихся вдоль всей дороги цепями, а то и просто вынужден был вернуться назад, и его тут же при всех живьем замуровывали в сооружаемой Длинной стене. Остается одно: работать и работать, а когда придет время — умереть. Могила всегда под рукой: Длинная стена строится так, что в середине оставляются проемы для заполнения щебнем, глиной — чем попало. Разумеется, и трупами погибших строителей.

В последние недели «привилегии», которыми пользовались ханьские строители, были сведены на нет. Им уже не позволяли отходить от стены, здесь же, на месте, выдавали просо и воду из-под сваренного риса. Строительство велось непрерывно, днем и ночью. Лето надо использовать сполна, это повеление самого Сына Неба.

Пока повар Сяо Тан собирал посуду, люди принялись за работу. Но один ханец, несмотря на брань надзирателей, не поднялся с места. Он не пошевелился, даже когда его начали пинать ногами.

— Сдох, наверное! — громко сообщил надсмотрщик старшему надзирателю, стоящему шагах в двадцати.

— Сбросьте его! Будет хорошим примером притворщикам, — спокойно приказал тот.

Один надзиратель взял беднягу за плечи, другой — за ноги…

— Пусть сами «негодяи» сделают это! — вновь раздался голос старшего.