Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

Утолив свою ярость, У-ди держался с прежней невозмутимостью, как будто до его ушей не доходили слухи, заставлявшие в ярости метаться чэнсяна и высокопоставленных вельмож. О таких мелочах должны заботиться сановники. Сын Неба в эти дни мало кого допускал к себе. Никто не мог предположить, каким будет его следующий шаг. Двор, вся Чанъань, вся обширная Поднебесная ждали его слова. Что он скажет? Нетерпеливее всех ждал Ли Гуан-ли, ибо он хорошо понимал, что его дальнейшая судьба зависит от этого слова. Даже Ли Ши, его прелестная племянница, наперсница, У-ди, ныне вряд ли сможет что-нибудь сделать. Ли Гуан-ли не надеялся на ее помощь. Спасти его может только одно: Сын Неба осознает причину случившегося, поймет, что Давань не такая беззащитная страна, какой изображали ее безответственные болтуны-послы.

Неожиданно у Сына Неба был созван совет. На нем присутствовали все высокопоставленные сановники и военачальники, не было лишь Ли Гуан-ли. Чэнсян Гун-сунь Хэ по знаку У-ди открыл совет.

— Сын Неба желает знать, что думают вельможи. Посылать ли повое войско в Давань или нет? — произнес он.

Все молчали. Чэнсян взглянул на Дунго Сянь-яна. Богач, успевший приобрести немалый опыт в дворцовых делах, не торопясь, встал, отступил на два шага назад, поклонился У-ди:

— Для процветания Поднебесной необходима торговля. Но какая может быть торговля без спокойствия на караванных дорогах? Только шэнбины способны сделать дороги спокойными!

Многие не поняли, что же он предлагает: пойти войной на Давань или нет?

С места встал худощавый, подвижный Дэн Гуан. Пятидесятилетний вельможа Дэн Гуан был решительным человеком. Он рассуждал так: если бы Сын Неба хотел продолжать даваньскую войну, он не стал бы созывать совет. У-ди нужно заручиться поддержкой вельмож, чтобы отложить поход на Давань.

Обрадовавшись возможности поразить всех своей проницательностью и еще выше подняться в глазах императора, Дэн Гуан выступил со свойственной ему смелостью:

— Большое войско дойдет до Давани лишь за год! Уставшие шэнбины вынуждены будут биться со свежими силами врага. Хорошо, если война кончится летом. А если она затянется до зимы, что тогда? Покорение Давани можно пока отложить! Все силы надо бросить против сюнну. Они опять поднимают голову. Нельзя забывать о гибели войска Чжао По-ну.

Как это Дэн Гуан не побоялся произнести такие слова? Ведь никто при Сыне Неба не смел даже заикнуться о гибели войска Чжао По-ну.

Почувствовав недоумение продолжавших хранить глухое молчание вельмож, Дэн Гуан вдруг сбился и побледнел. Он обвел взглядом сидящих — ни один из них не посмотрел ему прямо в глаза. Но У-ди был невозмутим и неподвижен, как статуя. Приняв это за добрый признак, Дэн Гуан воспрянул духом и продолжал:

— Со странами Запада и с Даванью мы выгодно торгуем вот уже более двух десятков лет. Торговлю на Длинном пути можно продолжать, не покоряя Давани. Достаточно увеличить число охранников для караванов!

Кое-кто из присутствующих на совете начал думать: «Раз Дэн Гуан так смело предлагает отложить даваньскую войну, значит, он что-то знает… Возможно, чэнсян потихонечку намекнул ему…»

— Небесные кони обходятся нам слишком дорого! — сказал вельможа, взявший слово после Дэн Гуана. — Чтобы добыть даваньских аргамаков, мы теряем в несколько раз больше сюннуских лошадей!

Охотников выступить на совете больше не нашлось. Опытные сановники не верили, что Сын Неба откажется от давно задуманной и долго готовившейся войны с Даванью. Дороги, проходящие через эту страну, нужны ханьцам не только для торговли. По ним пойдут шэнбины покорять земли западного мира. А это заветная мечта Сына Неба. Завоевав Запад, ханьцы приобретут многочисленных рабов, золото и различные товары, диковинные вещи, драгоценности, быстрых скакунов, барыши от торговли шелком и железом и распространят власть Хань на весь мир! Везде и всюду на дверях храмов и дворцов подчиненных правителей будут вырезаны изображения Желтого дракона — символа ханьского могущества! Отказаться от этого нельзя.

Чэнсян Гун-сунь Хэ не стал подытоживать мнения говоривших. Значит, на этот раз несколько слов скажет сам Сын Неба.

— Если мы не сможем покорить небольшое владение Давань, — начал У-ди, чеканя каждое слово, — что подумают правители стран Запада?! Дася, Аньси и другие государства перестанут уважать нас! Усунь и Луньту [123] Луньту — владение в районе озера Лобнор. с пренебрежением будут встречать наших посланников. Мы сделаемся посмешищем в глазах чужеземных владык! Длинный путь окажется в чужих руках! Мы потеряем все выгоды, которые сулит покорение Давани, и у нас никогда не будет даваньских аргамаков. Не посадив шэнбинов на небесных коней Давани, невозможно полностью покорить сюнну и подчинить Запад… — У-ди остановился. Сановники замерли, ожидая, скажет ли еще что-нибудь Сын Неба или на этом закончит. У-ди продолжил: — Людей, готовых променять славу Поднебесной на несколько тысяч сюннуских кляч, предать суду!

Тут же Дэн Гуана и поддержавшего его вельможу увели ланчжуны. Удивительно! Почему Сын Неба сам не определил наказания этим государственным чинам, а предал их суду? Смышленые вельможи уже догадались, что Сын Неба хотел таким образом положить конец зловредным слухам о даваньской войне, свалив их на противников ее продолжения. Это очень разумно! Люди будут думать, что эти слухи лживы, сочинены противниками даваньской войны, получившими теперь по заслугам! И на этот раз Сын Неба поступил так, как подобает великому правителю. Да, никто ни в чем не может сравниться с императором, ведь недаром он избранник самого Неба!

— Кого пошлем в Давань цзянцзюнем? — неожиданно спросил У-ди.

Вельможи опустили глаза и затаили дыхание. После случившегося с Дэн Гуаном никто не решался и слова промолвить. Более того, кое-кому из вельмож стало казаться, что он сидит не так, как полагается. Они боялись даже шевельнуться, с трудом удерживали дрожь. Молчание затягивалось.

— Победа подготавливает поражение, — изрек наконец У-ди, — а поражение — победу! Если мы назначим цзянцзюнем нового человека, ему придется долго изучать дорогу и вооружение чакиров Давани. Ли уже был там, знает врага и проглотил горькую пилюлю. Поражение его в прошлый раз будет матерью победы в новом походе!

И это решение У-ди было неожиданным для присутствующих на совете. Они были уверены в том, что если Ли Гуан-ли даже не был приглашен на совет, то уж, конечно, цзянцзюнем в Давань поедет другой человек. После слов Сына Неба все вдруг поняли, что он нашел единственно правильное решение. Впрочем, если бы Сын Неба сказал: «Ли один раз уж посрамил и себя и нас. Человек, однажды проигравший дело, не способен найти в себе отвагу», тогда это было бы самым мудрым и поэтому единственно правильным мнением! По всей широкой Поднебесной всегда и при любых обстоятельствах правильно мыслит лишь один человек — Сын Неба! Мудрость других в том, чтобы учтиво молчать.