Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

Древние жители огуша аристаев, заложившие первые камни Эрши, видимо, решили построить его на зеленом склоне у подножия горы, чтобы любоваться видом города, утопающего среди фруктовых деревьев и окруженного виноградными полями. Они воздвигли вокруг него двойную стену — внешнюю и внутреннюю, но из-за неудачного расположения крепости лишились возможности скрыть тайны своей обороны от хищных глаз опытного врага!

Ли Гуан-ли впервые увидел город, за который еще три года назад ему был присвоен завидный титул Эрши цзянцзюня. Да, по воле Сына Неба он давно был объявлен покорителем еще непокоренного города. Теперь Ли Гуан-ли оправдает доверие владыки-императора! Шэнбины уже берут в тиски этот город, находящийся в шести месяцах пути от Чанъани! Теперь-то Ли станет истинным Эрши цзянцзюнем! Он смоет пятно, легшее на его доброе имя после неудачного похода в Давань в позапрошлом году — году коровы, и заткнет рот злопыхателям и завистникам в Чанъани. Его имя будет на устах у всей Поднебесной! Для этого надо всего лишь ворваться в город, разрушить его стены, сровнять с землей дворцы, поджечь дома, уничтожить жителей — сделать так, чтобы в лужах крови плавали трупы, а оставшиеся в живых ползали на четвереньках у ног шэнбинов и целовали полы их одежды.

Хорошо знающему искусство войны цзянцзюню Ли Гуан-ли было известно, что покорить главный город Давани не так легко, как кажется некоторым из его приближенных. Ведь он встречался с даваньцами в кенте Ю, в Селате, Дальварзине и возле Аргуана! По приблизительным подсчетам, на каждых двух сраженных даваньцев приходилось три шэнбина, души которых уже переселились в подземное царство желтых источников.

— Ду, или, как они называют, кент, надо сначала как следует разведать и только после этого брать приступом! — сказал Ли Гуан-ли, завершив осмотр Эрши.

Вместе с предводителями войска он объехал вокруг всего осажденного города, обследовал его внешнюю оборонительную стену. Поднявшись на возвышенность, расположенную напротив главных ворот кента, цзянцзюнь приказал главному буцюю:

— Раскинуть мой шатер здесь! — Отойдя немного в сторону, он подозвал стоявшего поодаль сяовэя: — Какова длина вайчэна [128] Вайчэн — внешняя стена. Это слово также означает внешний город. ?

— Три тысячи двести обхватов! — ответил сяовэй, которому было поручено измерение.

— Послы, побывавшие здесь, доносили примерно то же. По вернее всех его измерил бованхоу [129] Бованхоу — высший из титулов Чжан Цяня, присвоенный ему после восстановления в должности. Позже в правящих кругах империи Хань его так и называли. . По его данным, длина вайчэна Эрши — восемь ли, — уточнил управитель войском, коренастый, небольшого роста, облысевший Чжао Ши-чэн.

— На каждый обхват по три, значит, в один круг девять с половиной — десять тысяч шэнбинов! На пять кругов — пятьдесят тысяч! — вслух подсчитал цзянцзюнь и кивнул сяовэю:

— Продолжай!

— Вайчэн сделан из глины и камня в семь толстых слоев. Через каждые сто обхватов бойница, всего их тридцать две. Угловые башни в два раза выше стены. Меткие лучники даваньцев уже взобрались туда.

В соответствии с установленным порядком сяовэй подробно перечислял все, вплоть до мелочей, хотя военачальники во время объезда стены многое видели сами:

— По обеим сторонам вайчэна глубокий ров. Он до половины заполнен водой. Глубина рва от воды до основания стены — три роста человека.

— Как мерили? — оборвал сяовэя цзянцзюнь и испытующе взглянул на него.

— По росту ханьцев, разумеется! — ответил тот, не растерявшись.

— Ты действовал разумно. Продолжай!

— Со стороны реки до самой стены — густые заросли камыша, там топко.

— Твои сведения будут учтены, — заключил разговор цзянцзюнь.

Тем временем на возвышенном месте, которое указал Ли Гуан-ли, ловкие буцюи поставили шестнадцатистворчатый шелковый шатер, сделанный по образцу хуннских юрт. Над сводом шатра уже колыхалось на длинном древке большое шелковое знамя с изображением Желтого дракона, раскрытая пасть которого была обращена к осажденному кенту. По бокам расположились шатры управителя войском Чжао Ши-чэна и обоих предводителей — Ван Коя и Ли Чи. К шатрам военачальников уже потянулись от войск, окруживших Эрши, конные и пешие гонцы, тысячники и сотники, буцюи и простые шэнбины. Ли Гуан-ли, наблюдавшему сверху за их передвижениями, этот людской поток напомнил огромного дракона, начинающего петлями охватывать и душить свою добычу. «Скоро Желтый дракон проглотит Эрши, — радовался в душе Ли Гуан-ли. — Перед таким множеством шэнбинов не устоит никто».

— У меня двадцать пять тысяч, а вместе с оставленными для осады кента Ю — двадцать девять тысяч шэнбинов! — словно разгадав его мысли, доложил Ли Чи. Он только что привел свое войско от осажденного кента Ю. Внешностью и походкой Ли Чи был похож на Ли Гуан-ли. Многие думали, уж не родственники ли они.

— У нас осталось двадцать две тысячи… — присоединился к разговору Ван Кой. Жилистый верзила, обычно резкий и шумный, он произнес эти слова негромко, будто смутившись.

— Значит, всего сорок семь тысяч, вместе с буцюями сорок восемь — сорок девять. Приступ надо вести с умом! Незачем заполнять рвы трупами и идти напролом, как того хотели бы даваньцы! — резко сказал Ли Гуан-ли.

Враг, осадивший Эрши, не спешил переходить к решительному штурму. Пока он без конца сыпал из камнеметов на город острогранные камни и булыжники.

— Чего ждут чинжины? — недоумевали даваньцы. — Неспроста они ведут себя так!

С крыши дворца Арк, самой высокой точки во внутреннем кенте, ихшид Мугува вместе с праворучным беком Модтаем следил за обороной осажденного города. Воспользовавшись нерешительностью врага, он вызвал к себе Нишана, Чагрибека, туменаг и нескольких беков.

Возле Мугувы находился его сын Мугуглан, как две капли воды походивший на отца, только более рослый и плотный. Получив известие о нашествии ханьцев, он тут же приступил к сбору чакиров в кенте Мугуглан, названном его именем, и прошлой ночью с тремя тысячами воинов отправился в Эрши. На рассвете он натолкнулся на шэнбинов Ли Чи, шедших к Эрши с противоположной стороны. Сообразительный Мугуглан быстро расставил чакиров по обоим склонам теснины в Ассакипском адыре — цепи земляных холмов — и преградил путь шэнбинам. Ему удалось задержать огромное войско Ли Чи до восхода солнца. Потеряв пятьсот человек, Мугуглан успел вовремя добраться до Эрши. Если бы не Мугуглан, случилась бы непоправимая беда: еще до возвращения из Аргуана даваньских отрядов шэнбины Ли Чи заняли бы подступы к Эрши, и чакиры оказались бы меж двух ханьских войск в открытом поле, неудобном для сечи… Еще малочисленное, не успевшее собраться войско даваньцев, теснимое со стороны восхода солнца шэнбинами Ван Коя, а со стороны захода — свежими силами Ли Чи, было бы разбито наголову. Видимо, эту западню придумал Ли Гуан-ли. Случайная встреча Мугуглана с войсками Ли Чи в Ассакинском адыре расстроила его коварные планы. «Сколь большое значение имеет случайность в судьбе не только одного человека, но и целого народа! — рассуждал про себя ихшид. — Хорошо, что на этот раз случайность послужила справедливому делу. Иначе могло произойти самое страшное: в тяжелом ярме рабства оказалось бы не одно поколение свободолюбивых, гордых даваньцев! Пока даваньцы вырвались бы на свободу, много раз зеленые растения гор и долин Давани сменили бы свой покров, много слез народных соединилось бы с прозрачными водами журчащих саев…»