Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

— Почему это они мои?! — зло, но с еле скрываемой тревогой бросил Сиртланбек.

— Вы до сих пор держите чинжина у себя в доме! — последовал резкий ответ.

Нишан угрюмо молчал. С самого начала стычки между Кундузбеком и Сиртланбеком он опустил глаза и не поднимал взгляда от кончика сапога. Нишан хотел показать, что ему стыдно за перебранку беков; на самом же деле он прятал глаза, чтобы не выдать собственного замешательства. Не намекает ли и на него Кундузбек, не смея прямо обвинить наследника престола?

— Говорите о деле! — властно произнес ихшид.

— Враг попробует опять напасть ночью, это несомненно, — начал Чагрибек. — Но будут ли такие попытки и в дальнейшем — это зависит от нас самих.

Все удивленно посмотрели на него.

— Как так?! — пробормотал кто-то из беков.

Надо отучить шэнбинов соваться сюда ночью!

— Как отучить? Денно и нощно думаем об этом! За тем и собрались… — Престарелый бек Неката Эльбек не успел договорить, его нетерпеливо прервал ихшид:

— Говори, Чагрибек!

— Враг пойдет на приступ со стороны главных ворот: там нет ни рва, ни болота. Преодолеть ров, до половины наполненный водой, пройти по топкому месту через камыши, а потом взобраться на стену под стрелами и под ударами мечей и копий невозможно. Шэнбины это прекрасно знают. Чтобы держать нас в страхе, они будут кидаться со всех сторон, поднимая при этом как можно больше шума. Основные же силы направятся к главным воротам и постараются перебраться здесь через стену и открыть ворота изнутри.

— Откуда все это тебе, такому молодому, известно? — не вытерпев, спросил Эльбек. На этот раз ихшид не прервал его. Он и сам хотел задать такой вопрос Чагрибеку.

— Просто на месте предводителя шэнбинов я поступил бы именно так.

Беки согласились с мнением Чагрибека и решили усилить оборону главных ворот.

Едва начало смеркаться, Чагрибеку, находившемуся на высокой башне, сообщили, что внизу его ждет заутар. Чагрибек поспешно спустился и, почтительно поклонившись, недоуменно посмотрел на белобородого старца. «Что нужно святому здесь в эту пору? Ведь вот-вот начнется атака шэнбинов!» — подумал Чагрибек.

— Ты знаешь уста [130] Уста — мастер. Турана? — Заутар кивнул на стоящего справа от него человека.

— Я слышал о нем. Это он?

— Да, я кузнец Туран, мое прозвище «балга».

— А это, — заутар повернул подбородок влево, — Оробаз.

— Знаю, тоже мастер, из Вабила.

— Да, меня подарил ихшиду купец из Вабила в тот год, когда Чжан Цянь прибыл сюда. Я раб ихшида.

— А это уста Джувдар, тоже хороший кузнец, — по-прежнему не торопясь, представил заутар стоявшего за спиной Туранбалги мастера.

Чагрибек с трудом сдерживал нетерпение: «Зачем, о небо, они мне сейчас?» Словно прочитав мысли Чагрибека, заутар объяснил:

— Эти люди, исполняя волю Ахурамазды, смастерили сотни факелов, чтобы ты мог сбрасывать их на голову врага! Я ухожу. Буду молиться за избавление от проклятых чинжинов.

Заутар, опираясь на длинный посох, в сопровождении двух престарелых служителей, удалился. Чагрибек взял в руки один факел и осмотрел его.

— Чем пропитали паклю?

— Окунули в прозрачное масло [131] Так в древности называли нефть. , — ответил Туранбалга.

— Где взяли столько прозрачного масла?

— В мастерской ихшида.

— Мы попробовали там один факел. Загорается сразу! — произнес мастер-раб Оробаз.

Сотники и десятники раздали факелы чакирам в бойницах. По указанию Чагрибека два десятка факелов оставили внизу.

В полночь шэнбины вновь зашевелились и начали осыпать осажденный город камнями и стрелами. Когда нападающие, как саранча, кинулись на стены со всех сторон, чакиры сбросили первые горящие факелы и при их свете осыпали ханьцев тучей метких стрел. Чагрибек оказался прав: со стороны главных ворот шэнбины начали приставлять к степе лестницы, забрасывали на выступы стен арканы.

— Не бросайте зря факелы, прикрепляйте их прямо к стене! — крикнул кто-то из чакиров. Тут же десятки факелов, воткнутых в щели и висящих на выступах, осветили все вокруг. Стало видно, откуда идут шэнбины, куда направлен основной натиск. Теперь лишь изредка факелы бросали вниз, в гущу врага, чтобы лучше рассмотреть, что там происходит. При свете чакиры пиками, стрелами пронзали бегущих к стене, карабкающихся на нее чинжинов. Все новые и новые сотни шэнбинов бросались на приступ. Между главными воротами и левой боковой бойницей нескольким десяткам шэнбинов все же удалось подняться на степу и сбить с нее даваньцев. Чинжины тут же ринулись в кент, и внизу разгорелась ожесточенная сеча. Бросая под ноги врагам факелы, даваньцы истребляли всех спускающихся со стены. Одновременно была усилена стрельба из боковых отверстий главных ворот и левой угловой бойницы. К рассвету неприятель прекратил приступ.

— Это все их проклятые звезды, слетевшие со стен! Ночь превратили в день! — оправдывал свою неудачу управитель войском Чжао Ши-чэн перед цзянцзюнем Ли Гуан-ли.

Третья и четвертая ночи осады прошли спокойно. Только днем кент обстреливался из камнеметов и луков. Почему шэнбины больше не нападают ночью? Не убедились ли они, что ворваться в кент под покровом тьмы, воспользовавшись смятением среди даваньцев, невозможно? А может, они как раз готовятся к решительному ночному приступу? Намерения врага оставались загадкой. И всякая связь с внешним миром была прервана. Подземный ход, беспрерывно копаемый день и ночь, был далек от завершения. Неизвестность мучила всех. Будут ли ханьцы штурмовать город или думают взять измором? К чему надо готовиться?

Как только над осажденным Эрши сгустилась чернота пятой ночи, ханьцы с новой силой начали осыпать внешний кент камнями и стрелами. Однако на этот раз они не пытались лезть на стену. При свете факелов, брошенных за стену, даваньцы увидели, что шэнбины катят ко рву толстые бревна, тащат охапки соломы и хвороста и сваливают их в ров, стараясь заполнить его. Удалось рассмотреть и несколько таранов, поставленных на катки. Значит, последние три дня захватчики готовились разрушить внешнюю степу кента!

На рассвете шэнбины, громко выкрикивая непонятные для даваньцев слова, начали приступ. Преодолев в нескольких местах ров, кое-как заваленный хворостом и соломой, они под прикрытием своих лучников, осыпавших бойницы стрелами, вплотную приблизились к стенам и подтащили к ним тараны. На этот раз чинжины, как муравьи, полезли на стены сразу со всех сторон. Они явно старались вынудить даваньцев рассеять свои сравнительно немногочисленные силы по всей окружности внешней стены. Ихшид Мугува клюнул на эту удочку, невольно содействуя замыслу неприятеля. Он приказал чакиров, ранее сосредоточенных в наиболее слабых местах, расставить по всей стене. Беки сочли, что шэнбинов, напиравших со стороны болотистых камышей, легко удержат и одни лучники, скрытые у бойниц, но согласились с решением ихшида. Враг быстро и умело воспользовался промахом Мугувы. Почти одновременно в двух местах, как раз напротив наведенных через рвы мостиков, шэнбинам удалось пробить в стене бреши высотой выше роста человека, и нападающие хлынули через них. Пока даваньцы перебрасывали сюда чакиров, враг успел полностью разрушить стену на участках в три-четыре обхвата. У брешей завязался отчаянный бой. До полудня чакиры трижды вытесняли шэнбинов, отбрасывая их за рвы, но те вновь и вновь врывались в глубь кента шагов на двадцать — тридцать. За время сечи переходы через рвы стали шире: к бревнам, хворосту и соломе добавились сотни трупов чинжинов и даваньцев. Когда даваньцы в четвертый раз вытесняли чинжинов через правую брешь, разнеслась весть, что двое из четырех ворот внутреннего кента уже закрыты… Шэнбины снова продвинулись вперед. Сеча стала распространяться на улочки внешнего кента. Чакиры постепенно сосредоточивались в той части города, где еще были открыты ворота внутреннего кента — Арка, опасаясь, что, если и их закроют, путь назад будет отрезан. Уже мало кто верил в благополучный исход сечи. Не воодушевил даваньцев и успех нескольких сот чакиров, которых собрал Кундузбек и послал к левой бреши: они вытеснили оттуда шэнбинов и разожгли там огромный костер, преградивший путь врагам. Задолго до захода солнца закрылись последние двое ворот внутреннего кента, и это привело к смятению среди чакиров, еще способных биться. Распространился слух, что туменага Сиртланбек со своими беками-тысячниками взят в плен; многие беки денар и кентов также попали в руки врага, а несколько тысячников и сотников предпочли вонзить в свои сердца кинжалы… Но по приказу ихшида большинство беков со своими чакирами успели скрыться за толстыми и высокими стенами внутреннего кента.