Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

— Выходит, вы разбойники? — спросил Модтай.

— Мы стали разбойниками против своей воли и хотим теперь искупить свою вину.

— Как это — против своей воли?

— Нас вынудили к этому несправедливость и оскорбления.

— Какая несправедливость? Разве грабили вас, а не вы?

— Это слишком долгий разговор…

— Да, сейчас не до этого, — невольно согласился ихшид.

Когда Модтай разрешил пропустить к нему неизвестных, он не предполагал, что они могут оказаться разбойниками. Он думал, что это люди бека какого-нибудь кента, посланные к нему с важной и тайной вестью. А теперь ихшид Давани вынужден был вступить в разговор с разбойниками! Ну и наглецы! Их посланник разговаривает с ихшидом, как с равным!

Наступило напряженное молчание. Разбойники ждали ответа. Беки подозрительно разглядывали их. Почуяв опасность, разбойники невольно положили руки на ножны кинжалов и мечей.

— Не бойтесь, посланники неприкосновенны! — внушающим доверие голосом ответил Модтай. — Мы сами разрешили вам войти сюда!

— Мы бы не пришли, если бы были трусами! Но перерезать себя, как овец, не дадим! Давно просим мы у Ахурамазды смерти льва, — смело ответил разбойник, видимо старший среди них.

Модтай сделал знак придворному, тот увел разбойников в соседнюю комнату и велел там ожидать ответа. У ихшида остались одни беки. Модтай сказал:

— Эти разбойники — закаленные воины, каждый из них в бою стоит десятка обычных чакиров! Но что скажут люди? Захотят ли идти на смерть в одних рядах с разбойниками? И беки заходных депар, узнав об этом, могут отвернуться от нас. Хотя ныне нам не следует отказываться от любой помощи, но надо все хорошенько взвесить, чтобы не повредить делу. Мы не должны ошибиться! Как думают беки?

— Вы же знаете, кто они такие, эти разбойники. Они воруют и грабят, поджигают дома, насилуют женщин! Это преступники, убийцы, двуногие звери! — возмущенно заговорил Кундузбек, всю жизнь, будучи ясаулбеги, боровшийся с разбойниками. — С начала воины с чинжинами день и ночь я думаю о том, как победить врага, и обязан заботиться об умножении чакиров. Но… Если эти люди окажутся среди чакиров, то испортят и их. Плохой пример заразителен! Если среди фруктов окажется несколько гнилых плодов, то и остальные быстро начинают портиться. Думаю, что та небольшая польза, какую мы получим от разбойников сегодня, может завтра для нас обернуться большим злом.

— Года три назад разбойники посылали своего человека в Аташкаду, к заутару. В тот день я находился там, исповедовался, — сказал престарелый бек Неката. — Устами своего посланца разбойники умоляли простить их. Но заутар отверг их раскаяние. Потом заутар объяснил, что носитель Зла Ахраманью, лютый враг Ахурамазды, заколдовал души разбойников. Зло проникло в их плоть и кровь. Даже после смерти их кости надо класть в каменные костехранилища и закрывать в отдельном астадане, поодаль от других. Если хоть щепоть гнили от костей разбойников попадет в почву, осквернится все вокруг на расстоянии дневного пути.

Посовещавшись, правители Давани решили, что число чакиров и без того изо дня в день растет, пополняется подъезжающими из заходных кентов и депар, так что нет надобности принимать помощь разбойников. Не следует бросать тень на честь трона!

Придворный снова привел разбойников к ихшиду.

Модтай сказал:

— Нам не нужна ваша помощь. Обойдемся без разбойников!

Широкоплечий разбойник, разговаривавший с ихшидом, снял с себя доспехи — меч и кинжал в ножнах, положил их на ковер поодаль от себя и сказал хрипло, еле сдерживаясь:

— Я и есть атаман разбойников, мое имя Бургут. Свяжите мои руки, убейте меня, я не в силах так мучиться! Все отвергают наше раскаяние, все брезгуют нами! Мы ведь просим только дать нам умереть вместе с чакирами в сече. Мы докажем, что любим свою страну не меньше, чем другие даваньцы!

Ихшид и беки молчали. Бургут продолжал изливать все, что накопилось в душе, не заботясь, интересует ли это присутствующих:

— Я стал разбойником, чтобы отомстить старосте деревни, когда у меня отняли мою любимую Айтуккан! Если бы не чинжины, я успел бы вовремя вернуться домой и спасти ее. Чинжины украли наши деньги, приготовленные для свадьбы! Если бы не они… Я за все им отомщу!.. — Бургуту хотелось еще что-то сказать, но ярость сдавила ему горло.

По знаку Кундузбека несколько чакиров незаметно приближались сзади, чтобы броситься на разбойников. Но Модтай, заметив это, резким жестом вернул их назад.

Бургуту вдруг стало безразлично, что с ним случится сейчас или позже. Он почти перестал понимать, где он и перед кем стоит. Рухнула его последняя надежда вернуться к людям. Не все ли равно, сколько продолжится эта жизнь, потерявшая для него ценность? Неужели борьба Добра и Зла в его душе кончится победой Зла?! Но ведь ученый Заал убеждал его, что нельзя терять надежду: великий Заратуштра учит, что Добро обязательно победит Зло. А в душе Бургута Добро укоренилось глубоко, а наружный налет Зла легко можно счистить…

— Посланник неприкосновенен! — раздался властный голос ихшида. — Атаман разбойников, ты пришел сюда как посланник и уйдешь с миром.

Значит, ихшид отпускает! Двое других разбойников подняли с ковра доспехи своего атамана и, охраняя Бургута спереди и сзади, направились к выходу.

По пути Бургут вновь (в который раз за последние дни!) перебирал в уме все свои поступки — и хорошие, и плохие. Да, он задушил деревенского старосту, укравшего у него Айтуккан, и поджег его дом. Он грабил богатые караваны на дорогах, уводил рабов и отпускал их на волю, даже напал на тюрьму, чтобы освободить ни в чем не повинных узников. Бургут раздавал беднякам часть награбленных вещей, иногда тайком оставлял в нищих хижинах бесприданниц украшения и одеяния, отобранные у бессовестных богачей. Поначалу он старался сдерживать своих товарищей — разбойников: наказал нескольких из них, изнасиловавших случайно встреченных женщин, вернул отобранный у них скарб. Впоследствии же он и сам начал насиловать, но лишь жен и невесток плохих людей! Чтобы искупить свою вину, иногда помогал одиноким старикам, старухам, вдовам убрать урожай, восстановить забор, починить крышу дома… Но… Ах эти люди! Когда скончался его старый дед, односельчане даже не отнесли кости покойного в астадан! Через неделю Бургут пришел домой и сам похоронил деда. Соседи, оправдываясь, говорили, что не знали о кончине одинокого старика, и Бургут сделал вид, что поверил им. Да, у каждого свои заботы. Возможно, соседи в самом деле ничего не знали, но скорее всего они побоялись ясаулов, время от времени посылаемых в село, чтобы обшарить его в поисках разбойников. Но и это еще не все! Бургут хорошо знал, что многие брезговали помощью разбойников. Некоторые из бедняков отказывались от нее или после ухода разбойников полученные от них вещи выбрасывали. Эта брезгливость простых людей, таких же, как он сам, крестьян, чабанов, джигитов, и заставила Бургута еще три года назад послать Заала в Аташкаду, к заутару. Но, увы, их раскаяние было отвергнуто!