Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

24 сентября (6 октября) Толстой заносит в дневник: «Получил приятное письмо от индуса из Трансвааля» — и пишет В. Г. Черткову: «Письмо трансваальского индуса очень тронуло меня».

Это и понятно, письмо было от великого индуса. Толстой это очень скоро поймет.

7 октября он посылает ответ Ганди.

«Сейчас получил Ваше в высшей степени и интересное и доставившее мне большую радость письмо. Помогай Бог нашим дорогим братьям и сотрудникам в Трансваале. Так же борьба мягкого против жестокого, смирения и любви против гордости и насилия с каждым годом все более и более проявляется и у нас, в особенности в одном из самых резких столкновений закона религиозного с законом мирским — в отказах от военной службы…

Братски приветствую Вас и радуюсь общению с Вами».

4 апреля 1910 г. Ганди отправляет второе письмо, теперь уже из Иоганнесбурга.

«Милостивый государь,

Вы, вероятно, припомните переписку с Вами… Как Ваш скромный последователь, посылаю Вам при сем книжку, написанную мною. Это мой собственный перевод с языка гуджарати. Любопытно, что правительство Индии конфисковало книгу на этом языке…

Остаюсь Ваш покорный слуга М. К. Ганди»

Ганди прислал Толстому свою книгу «Индусский гомруль [101] Самоуправление (англ.). ».

В конце ее Ганди привел список работ Толстого, которые рекомендует читателям. Это: «Царство Божие внутри нас», «Что такое искусство?», «Так что же нам делать?».

В те же дни Толстой читает книгу Джозефа Дока о Ганди.

20 апреля Толстой отмечает в дневнике: «Вечером читал Ганди о цивилизации. Очень хорошо».

21 апреля уточняет свое впечатление: «Читал книгу о Ганди. Очень важная. Надо написать ему».

22 апреля Толстой обращается с письмом к Черткову:

«Сейчас и вчера вечером читал присланную мне с письмом книгу (одну раньше, другую после) одного индусского мыслителя и борца против английского владычества Gandhi, борющегося посредством Passive Resistance. Очень он близкий… мне человек…»

Тогда же Толстой говорит о Ганди в присутствии Д. П. Маковиц-кого:

«…Он сидел в тюрьме. Прежде я получил книгу о нем. Эта книга в высшей степени интересна. Это — глубокое осуждение, с точки зрения религиозного индуса, всей европейской цивилизации… Его презрение к отношению белых к цветным людям. Кроме того, он проповедует, что самое действенное противоядие — это пассивное».

25 мая из Ясной Поляны уходит очередное письмо Толстого.

«Дорогой друг,

Только что получил Ваше письмо и книгу «Самоуправление Индии». Я прочел Вашу книгу с большим интересом, так как я думаю, что вопрос, который Вы в ней обсуждаете — пассивное сопротивление, — вопрос величайшей важности не только для Индии, но и для всего человечества…

Ваш друг и брат»

К исходу близился последний год жизни. В ноябре 1910-го Толстой скончается на безвестной станции Астапово, но пока он жив, и мозг его по-прежнему страстно пытает и пробует мир. За какие-то 12 недель до смерти он заносит в дневник: «Жив. Ходил по елочкам. Прочел и написал письма…»

У людей такого возраста (Толстому 82 года!) в подавляющем большинстве случаев мозг уже давно в спячке или в лучшем случае пережевывает готовое, ничего не выдавая своего, тем более нового, а чаще просто чадит…

Жив…

15 августа 1910 г. Ганди пишет третье, и последнее, письмо (тоже из Иоганнесбурга).

«Милостивый государь,

Очень благодарен Вам за Ваше ободряющее и сердечное письмо…»

7 сентября 1910 г. Толстой отправляет главное и последнее письмо своему индусскому последователю — Ганди Великой Душе. Это уже не письмо, а послание, скорее даже духовная.

«Чем дольше я живу, и в особенности теперь, когда живо чувствую близость смерти, мне хочется сказать другим то, что так особенно живо чувствую и что, по моему мнению, имеет огромную важность, а именно о том, что называется непротивлением, но что в сущности есть не что иное, как учение любви, не извращенное ложными толкованиями. То, что любовь, то есть стремление душ человеческих к единению, и вытекающая из этого стремления деятельность есть высший и единственный закон жизни человеческой, это в глубине души чувствует и знает каждый человек (как это мы яснее всего видим на детях), знает, пока он не запутан ложными учениями мира. Закон этот был провозглашен всеми, как индийскими, так и китайскими, и еврейскими, греческими, римскими мудрецами мира. Думаю, что он яснее всего был высказан Христом, который даже прямо сказал, что в этом одном весь закон и пророки. Но мало этого, предвидя этот закон, он прямо указал на ту опасность извращения его, которая свойственна людям, живущим мирскими интересами, а именно ту, чтобы разрешать себе защиту этих интересов силою, то есть, как он сказал, ударами отвечать на удары, силою отнимать назад присвоенные предметы и т. п. и т. п. Он знает, как не может не знать этого каждый разумный человек, что употребление насилия несовместимо с любовью как основным законом жизни, что, как скоро допускается насилие, в каких бы то ни было случаях, признается недостаточность закона любви и потому отрицается самый закон. Вся христианская, столь блестящая по внешности, цивилизация выросла на этом явном и странном, иногда сознательном, большей частью бессознательном, недоразумении и противоречии.

…Правда, во все времена люди руководствовались одним насилием в устройстве своей жизни. Разница жизни христианских народов от всех других только в том, что в христианском мире закон любви был выражен так ясно и определенно, как он не был выражен ни в каком другом религиозном учении, и что люди христианского мира торжественно приняли этот закон и вместе с тем разрешили себе насилие и на насилии построили свою жизнь. И потому вся жизнь христианских народов есть сплошное противоречие между тем, что они исповедуют, и тем, на чем строят свою жизнь: противоречие между любовью, признанной законом жизни, и насилием, признаваемым даже необходимостью в разных видах, как власть правителей, суды и войска, признаваемым И восхваляемым. Противоречие это все росло вместе с развитием людей христианского мира и в последнее время дошло до последней степени. Вопрос теперь стоит, очевидно, так: одно из двух: или признать то, что мы не признаем никакого религиозно-нравственного учения и руководимся в устройстве нашей жизни одной властью сильного, или то, что все наши, насилием собираемые, подати, судебные и политические учреждения и, главное, войска должны быть уничтожены.

…Социализм, коммунизм, анархизм, армия спасения, увеличивающаяся преступность, безработность населения, увеличивающаяся безумная роскошь богатых и нищета бедных, страшно увеличивающееся число самоубийств — все это признаки того внутреннего противоречия, которое должно и не может не быть разрешено. И разумеется, разрешено в смысле признания закона любви и отрицания всякого насилия. И потому Ваша деятельность в Трансваале, как нам кажется, важнее всех дел, какие делаются теперь в мире, и участие в которой неизбежно примут не только народы христианского, но всякого мира.