Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие
- Название:Огненный крест. Бывшие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Прогресс», «Культура»
- Год:1993
- ISBN:5-01-003925-7, 5-01-003928-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие краткое содержание
Представляя собой самостоятельное художественно-публицистическое произведение, книга завершает развитие событий и людских судеб, описываемых в вышедших ранее книгах Ю. П. Власова «Огненный Крест. «Женевский счет» и «Огненный Крест. Гибель адмирала».
Огненный крест. Бывшие - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
На просвет это в советском устройстве: благо дается лишь через всеобщую, безгласную подчиненность. Есть одна идея и превращение людей ради этой идеи в средство. А сам ты, каждый по отдельности, — пустое место.
Ну, пуля только и способна утрясти все несчастья. Не коптить же, как вся «Миллионопалая»…
И «Буревестник» тоже, как я уже отметил, оказался в чрезвычайно нервном состоянии. Не та жизнь. С какой стороны ни подступись — не та… Оно, конечно, учить — одно, а жить, челноча по одному образу со всеми, — другое.
А уж если об убийстве — не исключено. Не мог допустить алмазный повелитель прозрения в писателе такой величины. Жену свою угробил — ну плевое дело, а тут… чахоточный «Буревестник»… По преданию, пал «Буревестник» на отравленных шоколадных конфетах. Проверить, само собой, возможности нет, но в «деле о врачах» — врагах народа, якобы сгубивших великого пролетарского писателя, проблескивает истинность предания. Это точно: не мирно почил Алексей Максимович. Заплатил за прозрение некрологом в «Правде».
Вообще, у писателей хрупкая психика. Вот советский «заместитель» великого Толстого — Алексей Николаевич — попятился и вернулся, очень скоро подвело брюхо без гонораров и особняково-лауреатского достатка. Бывшее сиятельство отдает себя служению новой власти, да еще как! Талант-то, слава Богу, при себе. Его ни обхаживать, ни грабить не было нужды. Сам рвался к корыту с господским хлёбовом… Да-а, тут не скажешь — Великая Душа, тут молвишь по-петровски, так сказать, в духе любимого персонажа…
«Хлеб» — бессовестное искажение истории Гражданской войны в угоду Сталину, холуйское заискивание перед его всевластием.
«Петр Первый» — все то же заискивание перед алмазным повелителем. Преобразователи России — Петр Первый и Сталин — это генеральная линия романа. Две эпохи строительства и ломки старой России. Петр Первый у Толстого произносит ключевую сталинскую фразу: «Широко было задумано — жалеть было некогда». Она вынесена Толстым в фильм и вложена в уста скорбяще-гневного Петра Алексеевича.
Жалеть было некогда.
Скажите, а когда жалеть людей было время?..
Нет, должны людишки соображать, за что ложатся в землю и лупят поклоны, точнее, ими лупят поклоны…
Восторгаются языком «Петра Первого». Бунин даже написал Толстому: стиль и язык превосходны. Но восторгаться языком и стилем в отрыве от смысла сочинения и его места в строю тех лет опрометчиво. Алексей Толстой возводил на пьедестал деспота Сталина, а не царя Петра, стал бы он тратить на одного Петра столько нутряного пара!
Алексей Толстой утверждал правомерность современного насилия и свирепой диктатуры, делая их как бы оправданными исторически.
Только таким было прочтение «Петра Первого». Своими другими сочинениями Алексей Толстой доказывал справедливость именно такого прочтения.
«Хождение по мукам» — все то же стойкое искажение действительности Гражданской войны. Подтасовка и ложь, ложь…
Алексей Толстой не просто лгал, но своим примером увлекал других писателей. Тут правильнее — «не увлекал», а заражал, как, скажем, дурной болезнью заражают.
Алексей Николаевич задумывает очередную оду в честь диктатора — роман из эпохи Ивана Грозного с символическим именем героини — Параша [111] На лагерном жаргоне одно из значений этого слова — «непроверенный слух, молва».
, — жертвы тевтонов. Это уже не роман, а либретто какое-то. Впрочем, далеко глянул и верно. Сталин, Грозный… как родные братья — душегубы и садисты… Алексей Николаевич опять вкладывает мысль о тождественности преобразований России тогда и теперь. И, нисколько не убоясь, задумывает дать, так сказать, исторический прообраз, обоснованность и закономерность сталинского избиения людей. Верно, эпоха требует…
Когда ты с орденами, депутатским значком, пайками над людьми, а это именно так, думается совершенно иначе, ну далеко взглядом проникаешь, совсем другой разгон в мыслях!..
Алексей Николаевич творцом был, художником… Он публикует первую главу будущего романа, но смерть обрывает писательский и гражданский подвиг.
Что и рядить, интерес был у Сталина к Ивану Грозному (так и хочется написать в духе брежневского времени: товарищ Иван Васильевич Грозный). Слава Богу, не учредил орден там или медаль «Иоанна Грозного», а ведь мог… А как же, отмечать за душегубство орденом Ленина? А тут — свой орденок… Хотя еще и неизвестно, чье душегубство тут поразмашистей и поохватней…
За всю историю российской культуры больше ни один из ее сколь-нибудь заметных представителей не советовал втыкать иголки под ногти кому бы то ни было. Это изуверство нравственное и подтвердилось впоследствии всей лауреатской продажностью Алексея Николаевича. «Но он жестоко ошибается, когда сознает свою свинью Богом».
«Буревестник», Маяковский да Алексей Толстой (Куприн не в счет, он приехал умирать и тут же умер) — вот и весь небогатый улов «женевской» уродины среди по-настоящему крупных талантом писателей.
Среди них Маяковский, пожалуй, единственный из преданных по убеждению, так сказать, без лести преданный.
Маяковскому, однако, «свезло»: угодил стихами Сталину. Поэтому Владимир Владимирович не попятился, не запал в забвение, но это скорее частный случай. Впрочем, для этого Маяковскому тоже сначала следовало умереть в тридцать семь. И еще неизвестно — самоубийство это или убийство. Очень тянет на расправу. Не тот стал поэт для Сталина: влюбился в парижскую эмигрантку, пьесы сочинял не те, плел не то…
Ленин любил повторять строки из «Песни коммунара» Василия Князева.
Никогда, никогда,
Никогда, никогда
Коммунары не будут рабами!
Князев умер в лагпункте Атка на Колыме.
Всего оказалось репрессировано около 2 тыс. писателей — большая часть из них были расстреляны или сгинули в лагерях, превратившись в «лагерную пыль». Из общего числа реабилитированных членов Союза писателей 305 были реабилитированы посмертно.
Культурная жизнь страны была чрезвычайно насыщенна. Возьмем для примера год 1937-й. Чтобы не рассеивать внимания, ознакомимся с достижениями в изобразительном искусстве. Художники и ваятели очень чутко отзывались на социальный заказ партии — иным они искусство и не представляли.
«…1937 год оказался особенно богатым по числу художественных выставок.
Трудящиеся Москвы, Киева, Ленинграда познакомились с творчеством крупнейших русских мастеров живописи…
Яркое отражение в живописи художников нашла Великая Сталинская Конституция. Наиболее талантливым из этой группы картин (а образовалась, оказывается, целая группа таких картин. — Ю. В.) нужно назвать полотно молодого художника Малаева «Колхозники читают Сталинскую Конституцию». Очень хороши гравюры Староносова «Доклад товарища Сталина на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов». Из произведений молодежи замечательны картины: «Партчистка» Алехина, «Брат-предатель» Невежина.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: