Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Это показала на заседании трибунала одна из тех особ, кстати уже не раз разделявшая ложе с самым страшным человеком страны… да, пожалуй, не страны, а всего тогдашнего света. Миллионами гнили за решетками и проволокой лагерей его «подопечные»… И не только гнили: Лаврентий Павлович, будучи первоклассным стрелком, не давал руке отвыкать. Наезжая в Сухановку, сам дырявил голову им же осужденной жертве. В едином лице: закон, суд и исполнительная власть — великое достижение Октября. А помните, с таких, как Семен Григорьевич Чудновский, это завязывалось и входило в жизнь?..

21 декабря 1959 г. Уинстон Черчилль произнес в палате общин речь в честь 80-летия Сталина.

«…Сталин произвел на нас величайшее впечатление. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники, логически осмысленной мудростью. Он был непобедимым мастером находить в трудные моменты пути вьгхода из самого безвыходного положения. Кроме того, Сталин в самые критические моменты, а также в моменты торжества был одинаково сдержан и никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю. Это был человек, который своего врага уничтожал своим же врагом. Сталин был величайшим, не имеющим себе равного в мире диктатором, который принял Россию с сохой и оставил ее с атомным вооружением.

Что ж, история, народ таких людей не забывают».

Подобный панегирик более чем удивителен. Ведь Черчилль превосходно знал, с кем и какой системой он имеет дело и чем обеспечены успехи Сталина. И после этого восхищаться, по сути дела, тем необъятным океаном крови, пролитой тираном.

Обратимся к речи Черчилля, произнесенной по Би-би-си в девять вечера 22 июня 1941 г. — в этот день Гитлер обрушился на Советский Союз.

«Нацистскому режиму присущи худшие черты коммунизма. У него нет никаких устоев и принципов, кроме алчности и стремления к расовому господству. По своей жестокости и яростной агрессивности он превосходит все формы человеческой испорченности. За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем…»

Не сомневаюсь, знай Черчилль все о нашей системе, он, безусловно, поставил бы большевизм на недосягаемо первое место по преступной чудовищности и людоедству. Но может быть, и тогда все равно произнес бы похвальное слово?..

«Что ж, история, народ таких людей не забывают».

Мы не забудем — это точно.

Можно строить это самое величие государства («принял Россию с сохой и оставил ее с атомным вооружением») не на костях, черепах и бесправии, упиваясь своей безмерной властью и трепетом, согнутыми спинами, холопским лепетом. Новая история дает множество подобных примеров. На карте мира десятки государств, могущество и процветание которых созданы не диктаторами и истреблением своих народов.

Сталин упивался неограниченной тиранической властью.

Лучшей эпитафией на могиле Сталину могут быть слова Берии — его верного пса-людоеда. Берия прокричал их кинорежиссеру Михаилу Чиаурели (он снял несколько грандиозных фильмов о «великом вожде») месяц спустя после гибели Сталина:

«Забудь об этом сукином сыне! Сталин был негодяем, мерзавцем, тираном! Он всех нас держал в страхе. Кровопийца! Он весь народ угнетал страхом! Только в этом была его сила. К счастью, мы от него избавились [150] Что зловеще любопытно: «Мы от него избавились». Выходит, убили?.. . Царство небесное этому гаду!»

Кому другому не знать того, что почти в истерике вылаивал этот самый близкий Сталину человек, тем более одной грузинской крови. Он знал о Сталине все, и столько, и такое, о чем достопочтенный сэр Уинстон и не догадывался, что не могло ему прибредиться даже в самой злой горячке. Очень удобно наблюдать кровавый фарс из первого ряда театра, все время осознавая, что ты всего лишь зритель, ты сейчас вернешься в уют и покой сытой, устроенной жизни.

Но если бы это был только спектакль!..

В одну из ночей 1961 г. — вскоре после XXII съезда КПСС — сержант Берлев [151] Сержант Николай Берлев — в будущем офицер спецподразделения «Альфа» КГБ СССР (см. Болтунов М. «Альфа» — сверхсекретный отряд КГБ, М., «Кедр», 1992, с. 27). и солдат (оба из кремлевского полка) вырыли могилу у кремлевской стены. Саркофаг с телом Сталина открыли. Другой солдат срезал погоны генералиссимуса, золотые пуговицы и звезды Героя (Социалистического Труда и Советского Союза).

Анастас Иванович Микоян отказался войти в мавзолей и проститься с тем, с кем прошел бок о бок (более трех десятков лет) через революцию, террор и Отечественную войну: небрежно махнул рукой и отвернулся. Микоян являлся членом президиума ЦК КПСС и первым заместителем председателя Совета Министров СССР, к тому времени один из старейших партийных деятелей.

На захоронение не были приглашены ни дальние, ни близкие родственники Сталина. Несколько солдат подняли саркофаг, вынесли и опустили в могилу. Наблюдали за процедурой комендант мавзолея и офицеры кремлевского полка — того самого, личный состав которого нес охранную службу на посту № 1 — у входа в мавзолей. И зарыли Сталина.

Той же ночью имя «Сталин» на мавзолее заложили древесностружечной плитой и закрыли клеенкой под цвет мрамора.

О последних годах Василия Сталина расскажет в книге воспоминаний Александр Николаевич Шелепин, в прошлом — первый секретарь сталинского ЦК ВЛКСМ (у меня хранится Почетная грамота ЦК ВЛКСМ за отличное окончание саратовского Суворовского военного училища в достопамятном 1953 г. с подписью-клише «железного Шурика» — так звали Шелепина в 60-е годы, разумеется за глаза), потом — председатель КГБ (чьим почетным поднадзорным я состою не один десяток лет) и, наконец, член всемогущего политбюро ЦК КПСС времен Брежнева.

«Пожалуй, самым тяжким для меня в чисто человеческом плане было поручение заняться судьбой Василия Сталина — сына И. В. Сталина, который сидел в тюрьме, — рассказывает Шелепин, в ту пору председатель КГБ. — Как-то Хрущев задал мне вопрос: «А как чувствует и ведет себя Василий Сталин? Может, его освободить (хорошо устроились: можем посадить, можем освободить, а суд и законы? — Ю. В.). Поговорите с ним сами и посоветуйтесь об этом со Светланой — дочерью Сталина». Москвичам Василий был известен как алкоголик, развратник, допускавший хулиганские действия. Когда мы встретились с ним, он поклялся, что будет вести себя достойно. Посоветовался и со Светланой, задал ей вопрос: «Как вы смотрите на то, чтобы освободить Василия из тюрьмы?» Она сказала: «Если вы со мной советуетесь и хотите знать мое мнение, то скажу откровенно: я бы его из тюрьмы не освобождала». О беседах с Василием и Светланой доложили Хрущеву. Выслушав меня, он сказал: «Я за то, чтобы его освободить» — и попросил узнать мнение членов Президиума ЦК. Если они поддержат это, то привезти Василия к нему в Кремль. Все высказались за его освобождение.