Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

И над всем — недремлющее око охранки, миллионной армии доносителей, добровольных и платных, партийных и комсомольских надзирателей, анкетное определение ценности людей, оглупление народа военно-бюрократическим искусством — купленное искусство, купленные страсти, купленные величия и величины.

Мираж жизни.

Но и то правда: многим по сердцу подобная жизнь. Был бы кусок пожирней, крыша да баба — ну чем не свобода, слаще и не бывает!

И еще немало таких, что ведут счет от артиллериста из воспоминаний Шкловского: «Я знаю одно: мое дело — попасть». Ну совершенно без разницы, в какую сторону, в кого и с кем…

И по-новому предстают годы Гражданской войны. Именно тогда была загублена, потеряна русская будущность, настоящее, неис-кривленное развитие России. Она всегда нашла бы силы для преодоления любого внутреннего раздора и беды, ибо ее духовные силы не были еще подорваны. Ленинизм именно подорвал не только физические, но прежде всего духовные, душевные силы народа.

Трагедия белого движения коренилась в том, что оно оказалось замешенным на всем том, что представляло старую жизнь. Этот вал, который должен был принести обновление и возрождение России, оказался захламленным тем, от чего Россия наотрез отказывалась.

И это старое, исчервленное потянуло на дно подлинно достойное, за что боролись веками лучшие люди России.

Старый мир утянул за собой, казалось, нетленные ценности русской жизни, культуры, духовности, отлитые из крови, усилий и жертв множеств поколений русских мыслителей, художников и страдальцев за новую жизнь и Россию.

И все сверху замыла безбрежная гладь большевизма — одно громадное пространство с отсветом крови…

«…В революции, в самом ее ядре, гнездилась зараза контрреволюции, которая до последнего своего издыхания будет кичиться наименованием революции…»

Огненный Крест над русской жизнью. Не то могила всему, не то призыв…

Еще до изгнания, когда разгромленная белая рать катилась к Новороссийску, Перекопу и Одессе: вот-вот все захлестнут красные армии, — Врангель обращается к Деникину.

«Мне стало бесконечно жаль генерала Деникина: что должен был испытать этот человек, видя крушение того здания, которое с таким трудом он столько времени возводил и в прочность которого он несомненно верил. Как одиноко должен был он чувствовать себя в эти тяжелые дни, когда по мере того, как изменяло ему счастье, отворачивалось от него большинство тех, кто еще недавно кадил ему. В эти дни лишь твердость, решимость и спокойствие духа вождя могли спасти положение. Это спокойствие духа, эту твердость мог иметь лишь вождь, не потерявший веру в свои войска, убежденный в том, что и они ему верят. Нравственная поддержка Главнокомандующего его ближайшими сотрудниками должна была быть в эти дни, казалось мне, особенно необходима.

Я написал генералу Деникину письмо:

«Глубокоуважаемый Антон Иванович!

В настоящую грозную минуту, когда боевое счастье изменило нам и обрушившаяся на нас волна красной нечисти готовится, быть может, поглотить тот корабль, который Вы, как кормчий, вели сквозь бури и невзгоды, я как один из тех, кто шел за Вами почти сначала на этом корабле, нравственно считаю себя обязанным сказать Вам, что сердцем и мыслями горячо чувствую, насколько сильно должны Вы переживать настоящее испытание судьбы. Если Вам может быть хоть малым утешением сознание, что те, кто пошел за Вами, с Вами вместе переживают и радости и горести, то прошу Вас верить, что и сердцем и мыслями я ныне с Вами и рад всеми силами Вам помочь.

П. ВРАНГЕЛЬ»

И дата: 10 декабря 1919 г.

В ответ — изгнание и то письмо Деникина.

20 марта 1920 г. Деникин направляет письмо председателю военного совета генералу Драгомирову.

«Многоуважаемый Абрам Михайлович!

Три года российской смуты я вел борьбу, отдавая ей все свои силы и неся власть, как тяжкий крест, ниспосланный судьбой.

Бог не благословил успехом войск, мной предводимых. И хотя вера в жизнеспособность армии и в ее историческое призвание мною не потеряна, но внутренняя связь между вождем и армией порвана. Я не в силах более вести ее.

Предлагаю военному совету избрать достойного, которому я передам преемственно власть и командование.

Уважающий Вас А. Деникин»

Совещанию высших чинов белой армии надлежало избрать нового главнокомандующего. Им оказался генерал барон Врангель. Подписи под актом об избрании поставили генералы: Драгомиров, Герасимов (вице-адмирал), Богаевский, Сидорин, Келчевский, Вязьмитинов, Шатилов, Турбин, Боровский, Покровский, Топорков, Юзефович, Шиллинг, Кутепов, Ефимов, Улагай, Евдокимов (контр-адмирал), Стогов и Махров. Последним подпись поставил Петр Николаевич Врангель. Вот она, с характерной припиской:

«Я делил с армией славу побед и не могу отказаться испить с нею чашу унижения. Черпая силы в поддержке моих старых соратников, я соглашаюсь принять должность Главнокомандующего.

Генерал-лейтенант Барон П. ВРАНГЕЛЬ 22 марта 1920 года»

В тот же день в Феодосии генерал Деникин отдал приказ Вооруженным Силам Юга России.

«§ 1. Генерал-лейтенант барон Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженных Сил на Юге России.

§ 2. Всем, честно шедшим со мной в тяжелой борьбе, низкий поклон. Господи, дай победу армии, спаси Россию».

Нельзя без взволнованного биения сердца читать о событиях после совещания.

«Мы вышли в зал, где тем временем собрались все чины совещания, — рассказывает Петр Николаевич. — Генерал Драгомиров предоставил мне слово.

Я начал говорить и при первых же словах почувствовал, как спазмы сжимают мне горло. Меня глубоко растрогала оказанная мне всеми моими соратниками неподдельная трогательная и радостная встреча. Я ясно почувствовал, что среди безысходного горя, разбитых надежд, страданий и лишений они ищут во мне поддержки и опоры…

Что ожидает их в ближайшем будущем? Что станется с теми, кто шел за ними, жертвуя личными интересами, здоровьем и самой жизнью во имя борьбы за свободу и счастье родины? Что станется с десятками тысяч русских людей, которые в слепом ужасе бежали сюда, на последний клочок русской земли, под защиту штыков армии?

Неужели напрасно принесено столько жертв, пролито столько крови и слез?

Неужели бесследно будет вычеркнута из истории России светлая страница борьбы ее лучших сынов, борьбы среди смрада российского пожарища, потоков крови, развала и бесчестья родины? С трудом выдавливая фразы из горла, закончил я свою речь».

Есть в воспоминаниях Деникина страницы и о союзниках.

«Отношения англичан по-прежнему были двойственны. В то время как дипломатическая миссия генерала Киза изобретала новые формы управления для Юга, начальник военной миссии генерал Хольман вкладывал все свои силы и душу в дело помощи нам. Он лично принимал участие с английскими техническими частями в боях на донецком фронте; со всей энергией добивался усиления и упорядочения материальной помощи; содействовал организации феодосийской базы — непосредственно влияя на французов… Он отождествлял наши интересы со своими, горячо принимал к сердцу наши беды и работал, не теряя надежд и энергии, до последнего дня, представляя резкий контраст со многими русскими деятелями, потерявшими уже сердце…