Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

На сорок миллионов золотых рублей отхватил ломоть. Искушать судьбу не стал, отправил слитки в Маньчжурию. Союзники союзниками, а чем от них подале, тем целей. А что, как вокруг них и после было — не дано нам знать. Одно из последних донесений, полученных бывшим Верховным Правителем России, было о боях семеновцев против чехов — почти четверо суток кровавых стычек.

Как представишь эвакуацию золотого запаса при партийных правителях России, аж сыпью покрываешься! Все эти брежневы, щело-ковы, рашидовы и вообще звездастые и неподсудные… Будь они на месте белого Правителя — не видать этих пятисот тонн в Иркутске. Вагоны прикатили бы, а золото…

А разве было?..

Вот состав — торчит целехонький на путях, а только один ветер в вагонах. Суетятся контролеры, ищут эти самые пуды, шуму и треску по пустым «пульманам», а золота (ну даже завалящего слитка) не имеется.

КГБ сразу на американцев (империалисты поганые!) подзорные трубы наставляет, на предел увеличение дает — ищет…

И это взять умом можно. По мирному времени все эти брежневы тягают без стыда и совести, всем кланом, со всеми знакомыми и прихлебателями, аж трещит народная казна — тысячами грязных, нечистых рук, а тут чрезвычайные обстоятельства, условия войны: ну сгинуло бы золото, ну пустыми бы приболтались вагоны в Иркутск!

Воображение так и рисует, как принимают этакий состав.

При комиссии срывают пломбы, у всех акты, расписываются, а в вагонах — ни слиточка: все уперли эти последователи Непогрешимого, а и впрямь, кто позаботится о детках, новых дачах и вообще заслуженных удобствах? А про черный день?..

Грабастали же мирными, светлыми днями генеральные секретари с дочерьми и пьянчугами сыновьями, грабастали секретари крайкомов и вообще министры внутренних дел из самых звездастых и депутатствующих — все эти коммунисты номер один, два, три… с плотоядно-жадным отродьем. Да сколько их за десятилетия прикладывались к народной казне, хотя вроде и ни к чему — само идет в руки, — узаконили сей грабеж так называемыми пайками, денежными пакетами, казенными дачами, машинами, прислугой — все задарма…

Простодушен был поэт.

«Женевская» уродина лишь рыгала сыто, ибо наловчена карать она преимущественно тех, кто мешает наслаждаться жизнью новым хозяевам России — всему великопаразитному сословию партийных и советских чиновников. На то ее и мастерили, голубу.

И ничего в том случайного, никаких выкидышей истории — все заложено Непогрешимым. Хотел он этого, не хотел — какое дело истории: взяла и дала настоящее чтение «октябрьского дела» с подробным разворотом на все десятилетия до нынешнего.

Этот гений революции своими руками губил то, что вынашивал в мечтах. Одна его поправка к уставу партии о недопустимости фракций разом возвела партийных вождей в ранг непогрешимых и пожизненных владык России со всеми людишками и барахлом, движимым и недвижимым. Дисциплина и порядок, о которых столь пекся Главный Октябрьский Вождь, обернулись смирительной рубахой не только для членов партии, но и для всего народа.

Эта поправка к уставу партии знаменовала не только запрещение естественной и нужной свободы мнений, не только создавала условия для размножения бюрократии и превращения партии в косный сословный придаток вождей, но и ставила вождя (вождей), то есть генсека, как особу священную выше партии, стало быть, и выше народа. Таким образом, партийная верхушка оказалась вне контроля, а народ положен к ее ногам.

Ленин обрушился на деспотию, а утвердил в России новую, более жестокую, нежели прежняя, романовская (и сравнить нельзя!).

С этой всеподавляющей властью на Русь опустилась гигантская чугунная плита. И гниет под ней Русь, славя своих притеснителей. А «женевская» тварь тут как тут: это ее первейшая забота — чтобы плата не сдвинулась.

Гражданская война выплеснула великое множество атаманов, больших и малых (по преимуществу зловонных). На востоке России гремели имена Красильникова, Анненкова, Дутова, Калмыкова, Семенова, Иванова-Ринова, Гамова… С их силой (самоуправством) вынужден был считаться и сам Верховный Правитель России.

Казачество являлось опорой белого движения. На востоке — это Забайкальское, Уссурийское, Амурское, Иркутское, Енисейское, Уральское, Оренбургское казачества…

Атаманы Красильников и Анненков заправляли и в самом Омске. Это тот самый Красильников, который оказался одной из центральных фигур в перевороте 18 ноября 1918 г.

Власть атамана Анненкова распространялась в основном на Семипалатинскую губернию. Бог и царь там, он держался от Колчака подчеркнуто независимо. Эх, атаманы, атаманы, рубили свой же сук, силу давали «интернационалу»; топтали последнее, чем еще могла держаться белая власть, — сплоченность.

Атаман Дутов произвел в Оренбурге переворот в ноябре 1917 г., издав приказ о переходе власти по губернии к казачьему войсковому правительству. В 1918–1920 гг. командовал отдельной Оренбургской армией в войсках Колчака. Убит чекистами в Китае в феврале 1921-го.

Калмыков двинул себя в атаманы Уссурийского казачества, то есть шерстил преимущественно Приморье. Вместе с адъютантом полковником Кроком тоже бежал в Китай и был вскоре застрелен в Мукдене (Харбине). Кем? Лубянка уже сменила младенчески-детский дискант на звучный тенор юноши.

Барон Р. Ф. Унгерн фон Штернберг за уголовное деяние был отстранен Николаем Вторым от должности и отправлен в тыл под следствие. Как Семенов и Дутов, был уполномочен Керенским формировать верные Временному правительству войсковые части. Барон формировал их из бурят и казаков…

Все эти атаманы в подавляющем большинстве своем служили до революции в невысоких чинах. Так, Калмыков имел чин есаула, Семенов также был есаулом, Дутов, правда, был полковником.

Атаманы истово преследовали коммунистов и евреев. Главными их противниками были партизаны…

Один из близких к адмиралу людей (Будберг) свидетельствует: «…атаманы и атаманщина — это самые опасные подводные камни на нашем пути к восстановлению государственности… необходимо напрячь все силы, но добиться того, чтобы или заставить атаманов перейти на законное положение и искренне лечь на курс общей государственной работы, или сломать их беспощадно, не останавливаясь ни перед чем…

К горю нашему, у адмирала нет прочной решимости поставить все на карту и покончить прежде всего со всеми атаманами и с ата-манщиной во всех ее разновидностях и проявлениях. Надо это сделать хотя бы ценой собственного провала, ибо иначе эта язва съест и адмирала и нас; сожрет всю белую идею и сделает ее надолго постылой и ненавистной для всей Сибири; ведь то, что произошло и продолжается сейчас в Приморье, Забайкалье и что расползается по Сибири, вопиет, грозит и предостерегает.