Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

Николай Иванович Бухарин обнажил истину, когда «в 1929 году… говорил о военно-феодальной эксплуатации крестьян…».

Ну разве ж можно такого члена политбюро оставлять живым? И не оставили.

Социализм нуждается в секретности (тотальной секретности), иначе все попрет на свет Божий, а тогда какой же святой — Ленин?

Свобода слова, равенство, справедливость, изобилие — пусть эти обещания Ленин держит в своем мавзолейном изголовье вместе с тленом десятков миллионов людей и горем еще миллионов, пока живых, но обманутых и обобранных.

Намекнул на свою исключительность и Александр Федорович Керенский: затесался в самые диктаторские дни рождения, чин по чину объявился на свет 22 апреля 1881 г. Какая точность боя по этому самому дню или соседним — и это при вероятности 1 к 365! Да еще отец этого Керенского заведовал гимназией, в которой учился Ленин, — и это при наличии тысяч гимназий в России!

В том же, 1920 г. Мао Цзэдуну исполнилось двадцать семь [110] Мао Цзэдун был невысокого мнения о людях, за счастье которых угробил десятки миллионов жизней. Это он говорил: «Человек — животное, которому присуще чувство презрения к людям». . В 1918 г. он закончит учительскую семинарию, вернется в родную Хунань, а в 1920-м опять наладится в Чанша, где организует кружок по изучению марксизма. Останется ровно год до первого учредительного съезда Коммунистической партии Китая.

И здесь судьбе было угодно прочертить мимолетный и совсем несерьезный намек. Сталин родился в декабре, и Мао — в декабре; Сталин — двадцать первого, Мао — двадцать шестого. Уж как тесно!..

Тот и другой учились в семинарии. Оба проповедовали марксизм. Оба — «величайшие вожди народов мира». К ногам обоих были положены два самых больших народа. Нет, именно так: в равной степени через вождей народы проявляют величие и изрыгают свой гной.

В том же, 1920-м Муссолини исполнилось тридцать семь. Менее трех лет оставалось до знаменитого похода на Рим и власти над одной из культурнейших наций мира. Успехи дуче вдохновляли Гитлера. Ну должен сверхчеловек распять мир, иначе зачем голубые глаза и железная воля…

Миллионы людей улыбались утрами солнцу и свету, не ведая, что уже обречены на муку, огонь и пепел.

В том же, 1920-м Махатме Ганди исполнился пятьдесят один.

Мохандас Карамчанд Ганди — первородное имя. Индийский народ присвоил ему другое: Махатме — Великая Душа.

Этот человек так и «не дорос» до ленинского понимания классов и неизбежности классовых войн. Для «женевцев» подобные люди — сплошное расстройство нервов. Такое замечательное устройство (на миллионы заглот!) — и вдруг пренебрегают.

Недаром во времена Сталина о Ганди говорили как о фактическом пособнике империалистов, соглашателе и затирателе непримиримых классовых противоречий. Тот же тон выдерживался и по отношению к Неру. Еще бы, болтать о справедливости, общественном благе — и соглашаться на этот самый мир с угнетением и угнетателями, со злом и насилием? Да это все та же поповщина!

Убийство Ганди и по сию пору может служить одним из оправданий устройства общества по «женевскому» образцу — самое что ни на есть «синее» торжество. И впрямь, как иначе смирять людей?..

Зная о таком логическом выверте в мышлении «женевцев», Ганди, наверное, наладился бы передвигаться ползком: избежать смерти, не оправдывать ею неизбежность топора и жизни в насилии. Да уж наверняка скорее сжег бы себя в бензине, нежели позволил бы именем своим мучить, обманывать, шельмовать, лишать рассудка и убивать.

Поклон тебе, святой человек! Поклон — и вечная память!

В тот же, 1920 г. де Голлю исполнилось тридцать. Надо полагать, он уже пришел в себя после ранения и плена, раз находился в Польше с группой французских офицеров — миссию возглавлял генерал Вейган. Французы принимали участие в руководстве действиями белополяков. Возможно, уже тогда де Голля посещали мысли о принципах современных войн и опасном несовершенстве парламентской системы во Франции. Не было у него более стойкого чувства, чем любовь к Родине.

Шарля де Голля будут ждать величие и признательность Франции, Максима Вейгана — суд и презрение французов. Однако Верховный суд страны оправдает капитулянтство и предательство Вейгана. Надо полагать, совесть его нисколько не смутится от всех этих «передряг», иначе не дожил бы до ста лет… Но все это еще в весьма отдаленном будущем, а пока Вейгана ждут самые высокие и лестные посты во французских вооруженных силах.

До этого, 1920 г. десять лет не дожил Лев Толстой. Зато в расцвете сил и таланта встречают его Горький, Алексей Толстой и Маяковский (и в изгнании — Рахманинов, Бунин и вообще весь цвет русской мысли и культуры).

И все мальчики, которых выносили русские матери в 1920 г., впрочем, как и во все соседние годы (аж с 1910-го и по 1927-й), будут убиты, за ничтожным исключением, в войне 1941–1945 гг.

В том году, как и во все прочие, мир истощал силы в поисках обогащения любой ценой: насилиями и обманом добывал власть и деньги, разменивал честь и достоинство на подлости и предательства и старательно, почтительно и непоэтично плодил рабов.

Во имя новой жизни гремят намордники вождей на народах.

Когда ум с юношеских лет направлен только на разрушение и месть, на изыскание самых изощренных и действенных средств для такого разрушения и такой мести, человек не может не выродиться.

Уничтожение людей согласно расчетам и планам, разрушение жизни народа не могут являться идеалом того, кто считает себя человеком.

И разрушенная, униженная и поруганная Россия, растерявшая свои земли, брошенная народами-братьями, — тому доказательство. Не хозяйственные просчеты, не преступления отдельных вождей-выродков, а торжество Зла — вот что такое Россия после Октября семнадцатого.

И как посошок, как память от несломленной России, память не отрекшихся от веры — слова ее великого сына:

«Выродок нравственный… Ленин явил миру нечто чудовищное, потрясающее (по нравственности, но не уму, и в этом вся трагедия. — Ю. В.). Он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек — и все-таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет? На своем кровавом престоле он стоял уже на четвереньках. Когда английские фотографы снимали его, он поминутно высовывал язык».

Иван Алексеевич Бунин выступил в Париже после смерти Ленина. Шел 1924 год.

Поруганная Россия, обессиленная, изувеченная…

Мучительно возрождение, но оно началось, и оно неотвратимо.

Путь через новые беды, новые потери и новые падения, но это путь к родному очагу. Зло меняет личину, меняет слова, пятится, но держит меч над Россией.