Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

А укладчики подхватывают труп. Далеко вниз свешивается башка. Кровь тонкой струйкой бежит со щеки, а то и с носа… Еще прохладно в лесу, парок от нее, эвон завиточки…

А этот, что разбавленной водки хватил и так ловко вогнал очередную обойму, сплевывает — на труп старается: классовая ненависть пережигает. Зубы белые. Глаза в постоянном прищуре. Мат его изощрен и напористо злобен — это еще и от хмеля. Когда не пьет — стреляет методично и без всяких чувств, ровно автомат. Гвоздит, гвоздит…

Чекист-стрелок поглядывает на очередного поляка, ковыляющего по сходням, — его нарочно придержали, покуда палач отвлекался на перезарядку обоймы и водку. Он передергивает затвор, сипло бормочет:

— Что, б…, ходить разучился? Так я тебе, мать твою!.. Сейчас пропуск дам. Побежишь, б…, к своему польскому Богу. А ну на колени, хрен сопатый!..

Когда дно рва устлали правильными рядами жертв, настил приподняли и уперли в трупы, дно-то теперь выше. После наваляли еще несколько рядов — и эшелон иссяк. Сверху спустилось с десяток красноармейцев с ведрами и пошли по трупам, старательно разбрасывая известь: хоть этим вложить лепту в общее нелегкое дело. Тут все с высокой сознательностью. А опора сапогам — и не выдумаешь: из классовых врагов, душегубов. Поэтому не жмутся, не осторожничают. Твердо ступают чекисты. Трупы (воздух-то в груди сохраняется) нет-нет и охнут. А ребята смотрят наверх: слыхали? — и улыбаются.

С этим составом покончено (суд истории), но пожалует вскоре следующий, а за ними еще и еще. Начальство велит беречь место, не к чему поганить природу. Поэтому и ров будет зарыт только тогда, когда окажется заполненным, а сейчас подождут под открытым небом, для того и известь. Завтра опять стрелять.

Не обманывали рядовых чекистов. Раз за разом заполняли огромное захоронение сразу на две с половиной тысячи, а после и семь других — поменьше. Так и поступали: посыпали с хозяйственной заботливостью известью, ждали — и заполняли. Не дышать же вонью, хотя подпортиться успевали. Ну, в таком деле не без издержек.

Классовая борьба, заповеди Ленина требовали уничтожения кровососов. А на это народ поставил их, бойцов и командиров НКВД, то бишь чекистов. Здесь, во рву, идет защита пролетариата страны и мира! Мы не рабы, рабы не мы!..

Там, в Катыни, под Смоленском, весной и летом 1943 г. немцы обнаружили огромные братские могилы и советских людей: тысячи и тысячи скелетов. По ним эксперты и определили, когда были заложены первые массовые захоронения имени Владимира Ильича Ленина — его заповедями жила страна. Сыскали и рвы-могилы совсем «свежие»: убитые еще не успели толком подгнить. Точно в канун войны положили. Монолитность выковывали. По стране подобных захоронений на миллионы дырявых черепов. Густо спеклась народная жизнь с кровью. И жертвы и палачи — все один народ.

Убийцам в Катыни было от 20 до 35 лет, не больше. Для пожилых изуверов такая работа на потоке была не по силам. Следовательно, палачи (а это и красноармейцы из оцепления, и те «хваталы») могли жить еще и через 40 и 50 лет, то есть до начала и середины 80-х годов. И, безусловно, жили, да еще как! И вся наша история — это жизнь с палачами и под палачами.

Теми, кто стрелял и кто после миллионами сидел в кабинетах Лубянки (степенные мужи: погоны — в звездах, грудь — в орденах), здания ЦК КПСС на Старой площади, читал лекции в университетах по основам марксизма-ленинизма, директорствовал в совхозах и на заводах, словом, командовал…

Польских офицеров истребляли в Катыни, а также под сельцом Медное (Тверская область) и в помещении областного управления НКВД в Харькове, а для захоронения везли в 6-й квартал лесопарковой зоны города — всего 15 131 человек (из Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей) [48] Предположительно лишь одна партия польских офицеров (партия с одного спецпоезда) отказалась повиноваться и была поголовно повязана. В остальных партиях связывали только одну пятую их состава. .

В Катыни и под Харьковом на захоронения положили два метра земли и угнездили деревья. Сейчас это настоящий лес. Позже разбили дачи обкомов партии и КГБ.

Чекисты, коммунисты, сознательные граждане и патриоты… да-да, люди в фартуках и нарукавниках…

Попытки оправдать Сталина, а то и вовсе обелить ссылками на его якобы психическую ущербность несостоятельны. За ними почти обнаженное стремление сохранить самое главное — ленинизм. Пусть Сталин был маньяк, параноик, но ленинизм — шапки долой! — непогрешим и свят.

В очерке об Иване Грозном наш знаменитый историк Василий Ключевский (1841–1911) как бы предупреждает из вековой дали:

«Описанные свойства царя Ивана сами по себе могли бы послужить только любопытным материалом для психолога, скорее для психиатра, скажут иные: ведь так легко нравственную распущенность, особенно на историческом расстоянии, признать за душевную болезнь и под этим предлогом освободить память мнимобольных от исторической ответственности».

Не освободим от ответственности. Прах миллионов жертв не позволяет. Будущее России не позволяет…

Предсовнаркома Ульянов-Ленин.

Генералиссимус Сталин (Джугашвили).

Генеральный секретарь ЦК КПСС маршал Советского Союза Брежнев.

Генеральный секретарь ЦК КПСС президент СССР Горбачев.

К 1948 г. население России должно было подняться к 343,9 млн. человек.

Перепись 1950 г. насчитала… 178 млн.!

Выходит, 165 млн. душ дематериализовались?.. Учтем потери войны. Да, упала рождаемость. А вот как с нуждой, недоедом и террором?

Нет, не отводите глаз, дайте ответ: где остальные десятки миллионов?..

Ленин, Сталин и РКП(б) — КПСС с их могучим выростом ВЧК-КГБ могут дать ответ, с адресом не ошибетесь.

Вот такая у нас статистика. И ничего, как поголоднее, просимся назад, в эти самые ленинские дали. Авось обминуется.

За убийство Александра Второго были преданы казни пять человек — непосредственные исполнители и организаторы. Больше ни один человек не был лишен жизни.

За принадлежность к каким-то социальным группам в России никогда никого не брали в заложники и не убивали вплоть до Октября 1917 г.

Современник революции Айхенвальд потрясен возобновлением цензуры вскоре после захвата власти большевиками, да какой — злобной, невежественной!

«Засилье над разумом и словом, всяческая разруха и опозорение и опошление революции текут из того мутного источника, который называется большевизмом. Термин этот надо понимать распространительно: не только определенную партию обнимает он собою, но и целое течение мысли, чувства и дела.

…В насильственное молчание погружена Россия…

Надо спасать слово. Надо охранять культуру…

…Самозваные цензоры, себе приписывающие непогрешимость, являются тюремщиками духа. Кто вообще смеет быть цензором, кто возьмет на себя право судить? Неправедные судьи, непрошенные соглядатаи, безграмотные указчики, карлики в панцире великана задерживают жизнь и останавливают ее рост. Истина — только в движении… Где слово сжато в тиски, туда не приходит правда…»