Антуанетта Мэй - Жена Пилата, или Тайна прокуратора

— В свою постель, — закончила я фразу. — Но это было так давно. Папа никогда не видел Клеопатру, но он ненавидит ее. Должно быть, есть что-то еще...

Я села на кушетке, подняла руки, и Рахиль надела на меня рубашку. Зевнув, я снова легла на спину. Мои веки отяжелели.

— Кажется, папа сам не знает, почему он ненавидит Клеопатру, — сонно пробормотала я. — Но его страшит это могущество — могущество Исиды.

В ту ночь мне приснилась Исида. Ничего удивительного в этом не было — в конце концов, я думала о ней. Удивила меня реакция Рахили.

— Это знак свыше, — взволнованно сказала она. — Она всегда является во сне своим истинным почитателям.

— Откуда ты так много знаешь про Исиду? — спросила я и перестала есть фиги, поданные к завтраку.

— Я хожу в ее храм, как только появляется возможность.

— Ты, рабыня, ходишь в храм Исиды?

Мое удивление развеселило Рахиль.

— Богиня благоволит ко всем.

— Как интересно. — Я рассеянно потянулась к горшочку с медом. — В твоей купчей сказано, что ты иудейка. Говорят, у вашего народа один бог. Должно быть, он всемогущий. Почему ты отреклась от него?

Рахиль задумалась.

— Яхве наказывает народ. Одну женщину он превратил в соляной столб только за то, что она оглянулась назад. Любая богиня более великодушна.

— Не все, — заметила я. — Диана превращает мужчин в оленей, если они позволяют себе вольности, например подсматривают за купальщицами. Однако она любит животных. Когда колесница сбила Гекату, никто не верил, что она выживет. Папа хотел завести другую кошку, но Диана услышала мои молитвы. Кость сломанной лапы срослась, и сейчас моя любимица даже не хромает.

— Это просто чудо. Но расскажите, пожалуйста, какой вам приснился сон.

— Рассказывать почти нечего, — ответила я, удивляясь настойчивости Рахили. — Я видела только ее лицо, такое красивое, полное любви и... сострадания. Исида никого ни во что не превращала. Она позвала меня на лазурный берег моря. Мы вместе плавали, и она поддерживала меня. Иногда мы лежали на воде, качаясь на волнах, как в колыбели. Я чувствовала себя... в безопасности.

Рахиль понимающе кивнула:

— Море для нее священно. Да, ты стала ее избранницей. Я уверена.

Но мама была другого мнения. Я подошла к ней, когда она сидела за ткацким станком в освещенном солнцем углу комнаты.

— Не вздумай говорить отцу про Исиду, — предупредила она.

Я покорно кивнула и немного погодя спросила:

— Мама, ты счастлива, что поклоняешься Юноне?

— Счастлива? — удивилась мама. — Я ищу у нее успокоения, и не более того. Когда мне было столько лет, сколько тебе, я поклонялась Диане. Она — девственница, для молоденькой девушки это очень хорошо. Но потом я встретила твоего отца... Венера приняла мои дары. А в последние годы мне стала дорога Юнона. Она бережет наш дом. Я чувствую это.

— Но Юнона... — замялась я.

— Юнона — хранительница брачных союзов, — подсказала мама. Она взяла моток розово-лиловой пряжи. — Что еще нужно женщине?

— Не знаю, — сказала я в нерешительности. — Ее муж — какой-то странный бог. У него столько любовных связей. Но от Юноны пощады не жди. Она так жестоко карает соперниц, превращая их в коров или в какие-нибудь предметы.

Мама взяла в руки челнок.

— Выйдешь замуж — поймешь.

Рахиль рассказала мне про Исиду, когда мы на следующий день пошли на рыбный рынок. Сначала папа не разрешал отпускать меня, но потом согласился, при условии, что мы возьмем, как посоветовала мама, носильщиков с паланкином. Я отказалась, потому что мне хотелось увидеть город.

— Мне нужно пройтись, — убеждала я родителей.

В конце концов отец сдался, но потом я заметила двух наших рабов, старавшихся незаметно следовать за нами.

— Исида и Осирис были пошлине родственными душами, — сказала Рахиль, слегка размахивая корзиной в руке. — Они встретились и полюбили друг друга еще в чреве матери, как близнецы.

По рассказам, в царских семьях браки по египетскому обычаю заключались между братом и сестрой. Это казалось странным, и все же кого можно лучше знать, если не брата?

— Не иначе, они были счастливы всю жизнь? — спросила я.

— Отнюдь, — продолжала Рахиль. — Завистливый брат Сет заманил Осириса в ловушку. Он приказал тайком снять мерку с Осириса и сделать по ней короб с красивой отделкой. Во время пиршества Сет обещал подарить его тому, кому он придется по росту. Гости на пиру, сообщники Сета, по очереди ложились в него, но никому короб не пришелся впору. Когда Осирис лег в него, заговорщики захлопнули крышку, заперли замок и бросили короб в Нил. Исида отправилась на поиски останков мужа. Ее путешествие оказалось долгим и тяжелым. Она даже выдавала себя за жрицу любви в храме.

— Жрицу любви? — удивилась я.

— Да, поневоле, — объяснила Рахиль. — Только так она смогла получить тело Осириса и достойно похоронить его. Но на этом история не закончилась. Жестокий брат извлек труп из земли, рассек его и разбросал куски по всему миру. Исида отправилась собирать по частям тело мужа. Она соединила их, а бог Анубис набальзамировал тело. Исида в виде соколицы опустилась на мумию Осириса и, чудесным образом зачав от него, родила сына.

Мы дошли до рынка на берегу моря. На волнах раскачивались лодки, выкрашенные в яркие цвета, а рыбаки выгружали бочонки с трепыхавшейся рыбой. Рахиль переходила от одного лотка к другому, пытаясь найти любимого маминого леща, бывшего редкостью. Облокотившись на парапет, я подносила к носу флакон с духами и рассеянно смотрела на гавань, на возникающий из утренней дымки громадный маяк на Фаросе, который мы посетили неделю назад. Сзади подошла Рахиль и взяла меня за локоть.

— Можно возвращаться домой, — сказала она. — Посмотрите, какие я купила сардины на завтрак. Ваш папа будет рад.

Пока я тут стояла, она купила не только сардин и леща, но и мидий, и крабов.

Вокруг нас, стараясь перекричать галдящую рыночную толпу, торговались и переругивались рабы и продавцы. Но мои мысли сосредоточились на богине, странствовавшей по свету в поисках тела своего мужа. «Это самая прекрасная история из когда-либо слышанных мной, — подумала я. — И самая захватывающая».

— Ты отведешь меня в храм Исиды, — приказала я, повернувшись к Рахили.

Она чуть не уронила с плеча корзину.

— Твои родители убьют меня.

Я от души рассмеялась:

— Мама много шумит, но и мухи не обидит. А папа — солдат. Он все делает для Рима, не для себя. Кроме того, он никогда не поднимет руку на своего раба.

— Я знаю, — сказала Рахиль. — Моя мама такая же, как ваша. Если бы жизнь обернулась иначе и они встретились, то, наверное, подружились бы. Ваш отец — порядочный человек. И даже больше. Он добрый. Но если родители решат, что я дурно на вас влияю, меня продадут. Я этого не вынесу. Хочу навсегда остаться в вашей семье.