Антуанетта Мэй - Жена Пилата, или Тайна прокуратора

Некоторое время мы сидели, не проронив ни слова.

Несмотря на теплый весенний вечер, у меня по коже побежали мурашки. Потом мама нетерпеливо тряхнула головой:

— Ну что мы повесили носы? У отца есть замечательная новость для тебя.

Я присела на край их кушетки.

— Какая, папа? — Мое сердце учащенно забилось. Вдруг мне стало ясно, какая это новость.

Он хранил молчание, как мне показалось, чересчур долго, задумчиво глядя на меня.

— Сегодня утром ко мне приходил Пилат, — наконец вымолвил отец. — Он просит твоей руки.

Я дотронулась до систрума, висевшего на груди. Пилат — мой!

— Папа! Вот и свершилось! — воскликнула я и обхватила его за шею.

Он расцепил мои руки, но не выпускал их.

— Он знает о твоем небольшом приданом, тем не менее готов жениться на тебе даже без него. — Отец не скрывал своего удивления. — Не иначе, это из-за твоей родословной по линии Клавдиев. Вступить в брачный союз с патрицианкой, вероятно, выгодно для молодого честолюбивого всадника.

— Конечно, — согласилась мама. — Да и наша девочка превратилась в подлинную красавицу. Правда, дорогая, — она, улыбнувшись, повернулась ко мне, — буквально с каждым днем на наших глазах ты становишься все прекрасней. Я ничуть не удивлена, что Пилат сделал тебе предложение. Я видела его вчера на играх. Даже когда лев вцепился зубами гладиатору в горло, Пилат не спускал с тебя глаз. Он определенно очарован тобой.

Я засмущалась. Конечно, Пилат очарован, в этом и состояла задача. В первый раз я испытала легкое чувство вины, но тут же прогнала его от себя, уверенная, что буду отличной женой Пилату. Я найду, как угодить ему. Он станет самым счастливым человеком на свете. Еще раз я обратилась к Исиде с молитвой благодарения за дарованного человека моей мечты.

В следующий раз я ходила на колесничные гонки с Пилатом. Мы сидели в отдельной ложе с Агриппиной и Германиком, предоставившим деньги на их проведение. В ложе, кроме нас, находились мои родители и приемный отец Пилата.

Пилат-старший отличался тучностью. Под его ярко-синей шелковой тогой я видела складки жира, колыхавшиеся при движении. Но ходил он быстро, и взгляд его отличался остротой. От этого человека ничто не ускользало. При всей сердечности и обаянии, он высказывал осторожные суждения. Время от времени отец Пилата поглядывал на Друзиллу, сидевшую поодаль. Я чувствовала, он сомневается в правильности сделанного сыном выбора. Они ссорились из-за меня? Я ближе подвинулась к нему, придумывая какие-то слова, способные одновременно польстить ему и заставить изменить отношение ко мне.

— Пилат говорил, что вы готовите чемпионов, — робко сказала я. — Вы, должно быть, хороший знаток лошадей. Я в этом мало разбираюсь. Подскажите, на кого лучше поставить?

Он улыбнулся и, наклонившись ко мне, прошептал:

— Ставьте на синего.

В этот момент Планцина, сидевшая ниже, обернулась и внимательно посмотрела на меня. Казалось, она изучает каждую мелочь моего наряда. Затем жена наместника быстро перевела презрительный взгляд на Друзиллу. Я машинально потрогала аметистовую брошку, подаренную мне Пилатом в тот день. Я знала, что она очень красивая и идеально подходит к моей сиреневой тунике, но все же меня испугало презрение этой пожилой женщины. А если богатые светские семьи не примут меня? Пилат честолюбив. Вдруг я обману его ожидания?

Я стала пристально смотреть на Планцину, пытаясь мысленно заставить пышную матрону снова обернуться. Ее голова начала медленно поворачиваться, и наши взгляды опять встретились. На сей раз на круглом лице Планцины было написано удивление. Не отрывая от нее взгляда и с нежной улыбкой на губах, я подняла как бы невзначай руку с двумя разведенными пальцами в виде рожек.

Планцина разинула рот, увидев колдовской знак, ее пухлые нарумяненные щеки побледнели. Я еще больше расплылась в улыбке, когда другой рукой поправила выбившийся из пучка локон. Вдруг я вспомнила о сидевшем рядом со мной Пилате.

Исида! Что, если он видел мой жест? Я медленно повернула голову. Он увлеченно разговаривал с моим отцом. Как удачно! Пилат, наверное, не обрадовался бы. О чем я думала? Ведь Планцина — жена наместника.

Заиграли трубы. Германии встал, чтобы обратиться к толпе:

— Я с большим удовольствием объявляю о помолвке Клавдии Прокулы, дочери моего близкого друга и адъютанта генерала Марка Прокулы, с центурионом Понтием Пилатом, командиром первой когорты. Эти гонки посвящены им. Начинайте!

Трибуны приветствовали это объявление громом аплодисментов. Я трепетала от счастья. Какое значение имеют отец Пилата и Планцина? Мы — великолепная пара. Никто и ничто не может разъединить нас. Кивая направо и налево в знак признательности за аплодисменты, я увидела Друзиллу и отвернулась.

Когда стали передавать таблички с записанными ставками, отец Пилата с любопытством посмотрел на меня. Мне хотелось польстить ему. Он дал мне совет. Можно ли положиться на него? Я не могла отделаться от мысли, что гонки служат своеобразным символом моей будущей жизни с Пилатом. Где моя прозорливость, когда она мне так нужна сейчас? Заставив себя улыбнуться, я взяла табличку и стерженек для письма.

— Я ставлю на синего.

Снова заиграли трубы. Все устремили взгляды на беговые дорожки, куда выехали четыре упряжки. От волнения я сжала руку Пилата. Парные колесницы были нарядно украшены уложенной складками тканью четырех цветов — красной, белой, синей и зеленой. Вычищенные до блеска лошади нетерпеливо били копытами. Толпа возбужденно зашумела, когда гонщики-возницы ударами кнута и окриками стали подгонять их к стартовой линии. Упряжки понеслись, поднялась пыль. Красная колесница, запряженная парой черных жеребцов, вырвалась вперед, оставив позади зеленую и белую. Толпа недовольно загудела, когда синяя (правил ею всеобщий фаворит Диокл), оказалась в хвосте. Я упала духом, но продолжала напряженно следить за гонкой.

На первых трех кругах ситуация не менялась. На четвертом круге белая колесница перешла на внутреннюю дорожку и стала набирать темп. Гонщик красной колесницы, очевидно, почувствовав, что его могут догнать, глянул через левое плечо. У меня захватило дух, когда черные жеребцы стали уходить на внешнюю дорожку. Ипподром содрогался от криков и возгласов окружавших нас зрителей, подбадривавших гонщиков. Может быть, для «синего» еще есть шанс?

На пятом круге белая, красная и зеленая упряжки неслись ноздря в ноздрю, а Диокл шел по пятам за красной. Я вскочила и кричала во все горло. При повороте на шестой круг красная колесница слегка отстала. Чтобы обойти ее, Диокл направил свою пару на внешнюю дорожку. При прохождении поворота зеленая и белая колесницы жестко боролись за лидерство. Пытаясь вырваться на середину, они столкнулись. Белая подлетела и перевернулась на пути у синей. Диокл метнулся на внутреннюю дорожку. Упавшие лошади копытами ударили по бортам его колесницы, когда он пролетел в дюйме от них. «Красный» гонщик оказался недостаточно опытным: его лошади налетели на опрокинувшуюся упряжку, и он вылетел из своей колесницы.