Стивен Рансимен - Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток

В то время как солдаты христианской армии впадали в уныние и говорили о предательстве, их предводители без стеснения ссорились друг с другом, не сумев договориться о том, что будет с Дамаском после того, как они его захватят. Иерусалимские бароны ожидали, что он станет феодом в составе королевства, и даже готовы были передать его во владение Ги Бризбарру, сеньору Бейрута, кандидатуру которого, очевидно, поддержали королева Мелисенда и коннетабль Манассе. Однако Дамаск также жаждал заполучить и граф Фландрии Тьерри, надеявшийся сделать его полунезависимым феодом, таким же, как Триполи. Он заручился поддержкой со стороны Конрада и Людовика, а также от короля Балдуина, сводная сестра которого была его женой. Узнав, что местные бароны впали в ярость, едва услышав, будто короли предпочитают кандидатуру Тьерри, Конрад и Людовик ослабили свой натиск.

Те, кто изначально высказывался против захвата Дамаска, сумели заполучить больше сторонников. Возможно, они находились в тайном сговоре с Унуром. По крайней мере, ходили слухи, что иерусалимские придворные и князь Галилеи Элинар получили из Дамаска крупные суммы денег, оказавшихся, правда, поддельными. Возможно, Унур пообещал, что, если крестоносцы тотчас же отступят, он откажется от союза с Нур ад-Дином. Вне зависимости от того, использовал ли его Унур, этот аргумент, несомненно, заставил представителей знати королевства задуматься. Нур ад-Дин уже прибыл в Хомс, откуда вел с Унуром переговоры об условиях, на которых он окажет Дамаску помощь. Он требовал, чтобы его войско впустили в Дамаск, а Унур тянул время. Стоявшая возле Дамаска франкская армия оказалась в трудном положении. Ожидать подкрепления было неоткуда, а через несколько дней к городу могло подойти войско Нур ад-Дина. Все понимали: следствием его появления станет не только гибель всей армии крестоносцев, но и то, что власть над Дамаском перейдет к Нур ад-Дину.

Теперь, хотя и с опозданием, все палестинские бароны убедились в том, что продолжать войну против Дамаска глупо, и стали доказывать королям Конраду и Людовику правильность своей точки зрения. Крестоносцы, прибывшие с Запада, пришли в ужас. Они не понимали сложных аргументов изощренных политиков, но знали, что без помощи местных франков ничего не добьются. Короли публично жаловались на вероломство людей из своей же среды, а также на недостаток рвения и все же приказали отступать.

В среду 28 июля, на рассвете пятого дня после своего прибытия к Дамаску, крестоносцы собрали лагерь и начали двигаться обратно в сторону Галилеи. Несмотря на то что, возможно, причиной их отступления стали деньги Унура, он не дал им спокойно уйти. На протяжении всего дня и в течение нескольких последующих легкая туркменская конница, двигавшаяся сбоку от крестоносцев, расстреливала войско из луков. Дорога была усеяна мертвыми телами людей и коней, смрад от которых поднимался над равниной на протяжении еще многих месяцев.

В начале августа многочисленная армия вернулась в Палестину, и местные солдаты разошлись по домам. Крестоносцы не сумели ничего достичь, лишь потеряли множество людей и значительную часть материальных ресурсов, а также претерпели ужасное унижение. То, что блестящей армии пришлось отказаться от своей цели после осады, продлившейся всего четыре дня, стало тяжелым ударом по репутации христиан. Истории о непобедимых рыцарях с Запада, созданные во время Первого крестового похода, стали восприниматься как всего лишь легенды, а мусульмане, в свою очередь, воспрянули духом.

По возвращении из Дамаска король Конрад не стал задерживаться в Палестине. Вместе со своими придворными он сел на корабль, отплывший из Акры 8 сентября и направившийся в Фессалонику. Прибыв туда, он получил от императора Мануила весьма настойчивое приглашение встретить Рождество в императорском дворце. Теперь двое правителей прекрасно ладили друг с другом. Хотя племянник короля Фридрих, возможно, продолжал таить злобу на византийцев, полагая, будто именно из-за них германцы понесли столь тяжелые потери в Анатолии, Конрад думал лишь о том, насколько важно для него заключить с Мануилом союз против Рожера Сицилийского, находился под воздействием обаяния императора и был поражен его гостеприимством.

Во время этого визита прошло пышное празднование свадьбы его брата Генриха, герцога Австрии, и племянницы Мануила Феодоры. Шокированные византийцы со слезами на глазах смотрели, как прекрасную юную девушку обрекают на столь печальную участь — «быть принесенной в жертву чудовищу с Запада», как писал придворный поэт, сочувствовавший ее матери. Но этот брачный союз стал символом окончательного примирения между правителями Германии и Византии. Перед тем как в феврале 1149 г. Конрад покинул Константинополь, чтобы вернуться в Германию, они заключили союз, направленный против Рожера Сицилийского, владения которого на итальянском полуострове король и император решили разделить между собой.

Пока Конрад наслаждался жизнью в Константинополе, король Людовик оставался в Палестине. Аббат Сугерий снова и снова отправлял ему письма, в которых умолял вернуться во Францию, но никак не мог заставить короля передумать, ибо тот решил провести Пасху в Иерусалиме. К тому же он понимал, что по возвращении его ждет развод со всеми вытекавшими из этого политическими последствиями, и пытался как можно больше отсрочить этот ужасный день. В то время как Конрад восстанавливал дружеские отношения с византийцами, Людовик испытывал все большую неприязнь к императору. В итоге он сменил политический курс и стал добиваться заключения союза с королем Сицилии Рожером. Благодаря ссоре с князем Антиохии Раймундом главное препятствие, мешавшее заключению этого союза, который позволил бы ему претворить свою ненависть к Византии в жизнь, было устранено.

В конце концов в начале лета 1149 г. Людовик отплыл из Палестины на сицилийском корабле, вскоре присоединившемся к сицилийской же эскадре, плававшей по водам Восточного Средиземноморья. Война между Сицилией и Византией все еще продолжалось, и, когда корабли двигались вокруг Пелопоннеса, на них напали суда византийского флота. Король Людовик спешно приказал поднять над своим кораблем французский флаг, и таким образом его судно сумело продолжить путь. Однако корабль, на котором плыло множество его соотечественников и везли его имущество, был захвачен и отогнан в Константинополь в качестве добычи. Прошло много времени, прежде чем император согласился отпустить людей во Францию и отправить с ними имущество короля.

В конце июля Людовик высадился на берег в Калабрии и в Потенце встретился с королем Рожером. Правитель Сицилии тотчас же предложил ему организовать новый крестовый поход, главной целью которого должна была стать месть Византии. Людовик и его советники с готовностью согласились и отправились во Францию, по дороге рассказывая всем встречным о вероломстве византийцев и о необходимости наказать их. Папа Евгений, которого Людовик встретил в Тиволи, отнесся к этой идее без особого энтузиазма, но многие члены его курии проявили в отношении данного плана гораздо больший интерес. Кардинал Теодвин стал искать проповедников, способных рассказывать о нем. Петр Достопочтенный помог ему. По прибытии во Францию Людовик убедил Сугерия согласиться на это предложение, и, что еще более важно, святой Бернард, поражаясь неисповедимости путей Господа, допустившего то, что столь блестящий крестовый поход завершился так печально, охотно согласился признать Византию источником всех бедствий крестоносцев и стал делать все возможное, чтобы виновных в предательстве византийцев постигло возмездие.